И, возможно, эту тяжесть уменьшает человек, который становится для меня больше, чем просто приспешником преступника номер один. Человек, который защищал меня.

Человек, который сплел между нами непрочную нить, граничащую с особенными отношениями, которые я почти осмелился бы назвать… дружбой.

— До встречи, профессор. — Эта почти улыбка растягивает ему рот, в глазах блестит симпатия, прежде чем он поворачивается и проскальзывает через вход в мужской туалет.

Умывшись, я смотрю на свое отражение. Противоречивые эмоции захлестывают меня, но я отказываюсь ненавидеть свои глаза. Поэтому решаю не обращать внимания на то, от кого они мне достались, а гордиться тем, что они такие же, как и у моей сестры.

Как только я выхожу за дверь, то сразу останавливаюсь. Это похоже на дежавю, повторение того гала-вечера, когда я обнаружила, что он ждет меня возле туалета.

Беззащитность охватывает меня, и я презираю ее, потому что не зашла бы так далеко, будучи легко уязвимой. Но все, что произошло между мной и Лукой, выбило меня из колеи.

Даже если нас разделяет всего несколько футов, мне кажется, что я стою слишком близко к огню, и угли грозят испепелить мою кожу. Его близость позволяет мне замечать детали, которые я не могла уловить, когда он сидел в противоположном конце комнаты.

Теперь я вижу небольшие различия между Лукой и Нико, например, серебристо-седые волосы у висков и отросшую длину вместо прежней стрижки.

Щетина, украшающая его челюсть, должна выглядеть неряшливо и неухоженно, но этому мужчине она придает более мужественный и зрелый вид. Я точно помню, как его челюсть, гладко выбритая, прижималась к коже моих бедер и груди.

Но именно эти глаза с золотисто-карими вкраплениями меня покорили. Я точно помню, как они выглядели, когда…

— Привет. — Его низкий, глухой голос звучит как ласка, как будто кончики его мозолистых пальцев касаются моей кожи.

— Привет. — Я настороженно смотрю на него. Затем наклоняю голову в сторону конференц-зала. — Нам, наверное…

Резко оттолкнувшись от стены, он подходит ближе, но не настолько, чтобы это показалось неуместным.

— Оливия, я…

— Ты что? — тихо шепчу я.

— Мне очень жаль.

Мне почти не удается скрыть резкий вздох, вызванный его извинениями. Пожалуйста, скажите мне, что он извиняется не за то, что притворялся, что испытывает ко мне чувства.

В моем голосе звучит стальная нотка.

— За что?

Он хмыкает.

— Не за то, о чем ты думаешь.

— Эй, Лу… — окликает мужчина, но останавливается. — О. Извини, парень.

Нико — Лука, поправляю я себя, не поворачивается к нему, его глаза не отрываются от моих.

— Сейчас буду. Дай мне минутку.

— Понял. — Его коллега удаляется в комнату.

— Оливия, — шепчет Лука. — Прости, что я тебе солгал.

— Мы оба солгали. Просто выполняли свою работу.

Из его горла вырывается грубый звук.

— Да. — Он качает головой, на его лице написано неверие и восхищение. — До сих пор не могу поверить, что твое настоящее имя — Оливия Райт.

Я покорно выдыхаю.

— Недолго осталось.

— Да, я слышал, что тебе придется сменить фамилию. — В его выражении лица сквозит сожаление. — И придумать, куда переехать.

Я заправляю волосы за ухо.

— В самом начале они упоминали о возможности такого развития событий, но никто не думал, что это произойдет. — На моих губах появляется улыбка. — Все изменилось, когда появился ты.

Его выражение лица граничит с мукой, а голос — с хриплым шепотом.

— Ты жалеешь об этом?

— Нет, — шепчу я в ответ. И это правда. Я не могу жалеть ни о чем, что связано с этим человеком.

Он обхватывает пальцами мою руку и затаскивает меня в соседнюю комнату. Из дверного проема льется свет, и я вижу, что это копировальная комната.

— Что ты делаешь? — тихо шиплю я, оглядываясь по сторонам и радуясь, что мы одни. Последнее, что мне нужно — нам нужно — это дать кому-то повод покопаться в том, что произошло, когда наши операции пересеклись.

— Послушай, я… — он проводит руками по своим волосам, и я понимаю, что никогда раньше не видела его таким. Он выглядит обеспокоенным и не знает, как поступить, так же, как и я. — Мне нужно затаиться из-за всего, что произошло. Я не могу приходить и уходить, когда мне вздумается.

Он подходит ближе, его брови сходятся вместе, выражение лица становится свирепым и решительным.

— Но это не значит, что я не умираю от желания поговорить с тобой. Прикоснуться к тебе. — Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но замирает, как будто не уверен, что я приму его прикосновение.

Горе вспыхивает во мне, как извержение вулкана, от боли в его глазах, когда он опускает руку, не коснувшись меня. Его пальцы сжимаются в кулаки, притягивая мой взгляд к его движениям. Знакомые татуировки действуют как странный бальзам на мое сердце, которое мечется в неизведанных водах.

— Нам нужно сохранять профессионализм, Ни… — Лука.

Он ненадолго зажмуривает глаза. Когда они открываются, в них сверкает едва сдерживаемое тепло и какое-то чувство, которое я не могу расшифровать.

— Ты не представляешь, как приятно слышать, что ты произносишь мое имя. — Его голос — грубый шепот, а черты лица — нечто среднее между страданием и искренностью. — Я так рад, что с тобой все в порядке. И был до смерти напуган, когда он направил на тебя пистолет. А когда ты прыгнула под пули… — мышцы его челюсти напрягаются, и он тяжело сглатывает, раздувая ноздри. — Мое сердце, блядь, остановилось.

Эмоции забивают мне горло, но я не могу подавить правду.

— Я бы сделала это снова в любое мгновение.

Мы молчим, и наше молчание изобилует невысказанными вопросами, которые мы либо опасаемся задавать, либо их неловко задавать в нашей нынешней обстановке, где нет настоящего уединения.

— Я думала, ты умер. — Мои слова произнесены резким шепотом.

Его лицо бледнеет, глаза закрываются.

— Мне жаль, детка.

Слова льются из меня без предупреждения.

— Что, если мы просто оказались под воздействием момента? — я не пытаюсь быть сложной, но это правильный вопрос. С этим сталкивались агенты во время операций под прикрытием.

За долю секунды выражение его лица меняется. Наклоняя голову, он приближает свое лицо, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Глаза буравят меня, фирменная хмурость на месте, разочарование омрачает его красивые черты.

— Я не был ни под каким воздействием. Все было по-настоящему. Ты меня поняла?

Последние слова заставляют мои губы изогнуться, потому что они так похожи на речь Нико, к которой я уже привыкла. Его взгляд скользит между моими губами и глазами.

— Я скучал по тебе. — Его слова звучат хрипло, как будто их проталкивают через пересохшее горло. — Чертовски сильно.

Я неуверенно протягиваю руку и провожу ладонью по центру его груди. Ровный стук его сердца под ней вызывает прилив слез, грозящих вот-вот перелиться через край, а в голове проносится момент, когда я думала, что потеряла его навсегда.

Я говорю едва ли не шепотом, так как мой голос почти не слышен от волнения.

— Я думала, что ты умер, не успев сказать тебе…

Бзззз.

Шестьдесят пятая глава

Лука

Бзззз. Ее прерывает звук вибрирующего мобильного телефона.

Я не могу удержаться от ругательств, когда она достает телефон из кармана брюк, чтобы прочитать сообщение. Мне плевать, поэтому я не скрываю, что читаю его.

Тим: Ты в порядке? Придешь пообедать?

Она вздыхает, убирая телефон в карман.

— Нам пора возвращаться.

Мне очень не хочется этого делать, но я отхожу от нее.

«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе…» Черт. Она заставляет меня чувствовать себя как чертов подросток, разговаривающий со своей школьной подружкой. Я умираю от желания узнать, что она собиралась сказать.

Провожу рукой по голове и сжимаю напряженные мышцы на затылке.