Боман и Харрод отступают на шаг, затем на другой, отходя все дальше и дальше, пока не отдаляются от густого облака напряженной враждебности, надвигающегося, как неизбежная гроза.

Они стали беспечными и не допускали возможности, что кто-то из конкурентов может явиться и попытаться свергнуть власть Нико. Мужчины проскакивают мимо группы рабочих и направляются к выходу.

Упаковщики наркотиков, несомненно, готовясь в любой момент последовать их примеру, украдкой бросают взгляды на Нико и Джоанну.

Нико не выглядит удивленным ее появлением, но ее присутствие не оставляет его равнодушным. Может быть, кому-то это и не заметно, но я изучила этого человека.

Легкое подергивание челюсти говорит о том, что он не так спокоен, как хотелось бы казаться. Незаметное сгибание пальцев на боку говорит о том, что он готовится в любой момент достать оружие из кобуры.

Когда он поднимает другую руку, чтобы почесать челюсть, то прищуривает глаза, как будто его это забавляет. Но что-то есть в его взгляде, когда он на мгновение переводит его на предполагаемого преподавателя математики из университета.

Узнавание.

— Ничего себе, La Madre de la Muerta во плоти. — Нико наклоняет голову на бок, и его фирменная нахальная ухмылка появляется на лице. — Пришла посмотреть, как идут дела?

Она откидывает свои длинные темные волосы на плечо, ее движения излучают чистое высокомерие. Она уверена в себе. И думает, что знает, как все произойдет. Но она ошибается.

Это знаю только я.

— Нико Альканзар. — От того, как она оценивающе смотрит на него, я напрягаюсь. — Знаешь, я ожидала увидеть кого-то намного старше. — Один угол ее рта приподнят, губы окрашены в блестящий красный цвет. — Теперь понятно, почему моя дочь так увлеклась тобой.

Нико приподнимает подбородок, устремляя на нее вызывающий взгляд.

— И все же ты выстрелила в меня.

Джоанна непринужденно пожимает плечами, как будто не сожалеет, что чуть не убила его.

— Это была проверка.

— Проверка, — монотонно повторяет он.

— Именно так. Чтобы увидеть, насколько далеко моя дочь затянула тебя в свою паутину. Я видела твое лицо в тот день. Ты не ожидал, что она спасет тебе жизнь. И именно в этот момент начал влюбляться в нее. — Она изгибает бровь со знающим взглядом. — Я знаю, как выглядит мужчина, попавший под чары сильной женщины. — Ледяная злоба окрашивает ее смех. — Жаль, что ты не понял, что она играет с тобой.

Выражение его лица превращается в самодовольную ухмылку, но глаза леденеют, когда он разражается резким смехом.

— Сука, ты все не так поняла. В этом мире нет ни одной достаточно привлекательной киски, чтобы отвлечь меня. — Глаза Джоанны сужаются в раздражении от его ответа. — Я зашел так далеко не потому, что позволяю своему члену принимать решения. Она всего лишь маленькая похотливая шлюшка, которую я использовал некоторое время.

Его слова глубоко рассекают мою плоть, обнажая меня.

— Итак, скажи мне… Ты пришла сюда, чтобы поговорить о делах? Потому что, как видишь, — он машет рукой, указывая на рабочих, суетящихся у столов упаковки наркотиков, — мне есть чем заняться.

Джоанна устремляет на него пронзительный взгляд.

— Ты должен знать, что не стоит недооценивать женщин Сантилья. — Я вздрагиваю от того, что она называет меня Сантилья. Как будто я на нее похожа. — Ходят разговоры о том, что агент под прикрытием сливает информацию.

Он встречает ее взгляд сохраняя молчание, в то время как его глаза впиваются в нее с интенсивностью арктического шторма.

— И что?

Мое внимание приковано и к ней, и к Нико, когда она делает шаг к нему. Боковым зрением я замечаю, что ее телохранитель молча приказывает мудаку рядом с ним отойти на несколько шагов, его кобура смещается вместе с его движением.

Обращаясь к Нико, Джоанна делает жест, наклоняя голову в сторону телохранителя.

— Можешь поблагодарить Хосе за то, что он узнал это для нас. — Ее тон странный, что говорит о том, что я не понимаю, о чем идет речь.

— Для нас? — выражение лица Нико остается жестким, нечитаемым. — Сука, нет никаких «нас».

Она неодобрительно цокает.

— Видишь ли, я тут подумала. Объединить два картеля в один было бы мудрым решением, ты так не думаешь? Одна общая власть. — Когда он ничего не отвечает и не изменяет выражения лица, ее черты становятся расчетливыми, а тон загадочным. — Возможно, ты изменишь свое мнение, когда я покажу тебе, насколько серьезно настроена устранить все угрозы этой власти, такие как наш друг.

Прежде чем ее слова успевают полностью прозвучать, Хосе стреляет, и мозговое вещество другого человека — агента Харпера — вылетает с противоположной стороны его головы, а его тело падает на пол.

Черт возьми. Я достаю свое оружие, хотя меня превосходят и по численности, и по вооружению. Где они, черт возьми? Появившись сейчас, я рискую быть застреленной на месте, но у меня нет выбора.

Рабочие бегут к ближайшему выходу, прекрасно понимая, что ничего хорошего их не ждет. Голиаф с оружием в руках выглядит апоплексически, его суровое выражение лица вызывает у меня мурашки по коже. От человека, который держал меня в коридоре после нападения Лоренцо, не осталось и следа. Теперь я понимаю, почему он — правая рука Нико. Когда нависает угроза, он превращается в воина, его кровожадные глаза сверкают.

— Что это было? — требует Нико, его голос леденеет, черты лица каменеют. Он держит пистолет наготове, снятый с предохранителя, его палец на спусковом крючке.

Гнев вперемешку с возмущением пульсирует во мне, быстро сменяясь защитой. Если они расправились с Харпером, то ничто не помешает им застрелить Голиафа или Нико. Пусть эти двое и преступники, но каждый из них защитил меня от зла. Они заслуживают того же.

Я смотрю на то, что осталось от моего бывшего коллеги. Чертов агент Харпер. Он утверждал, что я дилетант, но он был опытным, и посмотрите, как далеко это его завело.

Где. Они. Черт возьми?

— Mi hija. — Голос Сантилья мелодичен, но в то же время в нем слышны нотки издевки. — Теперь ты можешь выйти.

Я выхожу из тени, походка непринужденная и неторопливая, в руке пистолет. Как только глаза Нико встречаются с моими, меня захлестывает приступ вины. Оно растет в геометрической прогрессии, когда в его выражении лица нет ни удивления, ни шока.

То, что он ожидал этого — ожидал предательства с моей стороны, больно колет мне сердце. Как бы я не осознавала предстоящие последствия, это не значит, что я эмоционально непробиваема. Я позволила ему проникнуть под мои защитные слои. Показала ему себя настоящую, даже когда знала, что это опасно и может привести к гибели.

Кислород покидает мои легкие, вызывая жжение, которому я рада, надеясь, что оно пересилит изнуряющую боль в сердце. Это мешает мне говорить, и все, что мне удается, это произнести его имя. Показать ему глазами, что я сожалею и пытаюсь поступить правильно. Несмотря ни на что, то, что я чувствую к нему, настоящее.

Он стоит молча, стиснув челюсти, глазами следя за моим приближением.

— Ах, дорогая. Вот ты где. — На ласковое приветствие Джоанны Нико переводит взгляд на нее. Она снова небрежно приглаживает свои длинные волосы и поднимает подбородок, одаривая Нико надменным взглядом. — Что это было, спрашиваешь? Вот как это делается. Как мы избавляемся от грязного агента. — Переведя взгляд на безжизненное тело Харпера, она добавляет. — Он работал на ФБР.

От страха мой желудок сворачивается в узел, а сердце замирает. О, черт. Если она знала, что Харпер работал в ФБР, то…

Сине-зеленые глаза встречаются с моими, и это кажется поэтичным в самом горьком смысле этого слова. Я смотрю в лицо, которое не должно быть чужим. Это должно быть знакомое лицо. Лицо человека, вырастившего тебя. Лицо, на котором должна быть привязанность, а не маска ненависти и ярости.

От меня не ускользает, что Хосе по-прежнему держит пистолет наготове.