Пятьдесят восьмая глава

Нико

Воскресный вечер

— Все готово, босс. — Глаза Рэйфа встречаются с моими, когда мы стоим в одном из больших гаражных отсеков, и я киваю.

Я поворачиваю голову из стороны в сторону, чтобы убедиться, что наушник на месте. Говорю остальным мужчинам, чтобы они дали Оливии небольшую передышку, когда мы уедем отсюда. Хотя я не хочу этого признавать, но мое нутро подсказывает, что в конце концов я пожалею об этом решении.

Но это единственный способ узнать правду.

— Ты уверен, что готов идти?

Я снова киваю.

— Да.

Рэйф бросает обеспокоенный взгляд. Мои слова звучат совсем не убедительно, но он знает меня достаточно хорошо, чтобы не оспаривать это. Это моя рутина. Я настраиваюсь на игру и делаю все по-своему. Не всегда по правилам и не всегда традиционно, но это меня еще ни разу не подводило.

Маркус и Тино встают.

— Все готово.

Я наклоняю подбородок, жестом указывая на машины.

— Пора ехать.

Мы запрыгиваем в бронированную машину с Рэйфом за рулем, поскольку он лучший в экстремальном вождении. Сначала мы встречаемся в университетском городке, а затем направляемся туда, где Боман и Хэррод следят за происходящим в новом крыле.

Поездка позволяет мне погрузиться в свои мысли, пока мы сидим в уютной тишине, наблюдая за пролетающими мимо пейзажами.

Припарковавшись, мы идем к крылу гуманитарных наук, проходя мимо заграждений с надписью «Do Not Enter: Under Construction». Проведя карточкой по считывающему устройству, мы проходим внутрь и направляемся в большой лекционный зал.

Мы получили информацию о том, что Сантилья выходит из укрытия. Сегодня она придет за мной, и я, черт возьми, не могу дождаться.

Я увижу, как она, наконец, возьмет на себя вину за все то сомнительное дерьмо, которое вытворяла на протяжении многих лет.

Настало время наказать ее. Она должна страдать.

И быть низвергнутой со своего пьедестала раз и навсегда.

Пятьдесят девятая глава

Оливия

— Никто и пальцем не тронет мою женщину и не проявит к ней ни малейшего неуважения. У нее здесь полная свобода действий, потому что она моя. Понятно? И пусть никто не беспокоит меня по пустякам, пока я занимаюсь делами сегодня вечером.

В ответ на команды Нико, отданные небольшой команде людей, которых он оставил в доме, раздался одобрительный гул, а Тино, Маркус и Голиаф сели в машину и отправились в университет.

Я не могу не задаться вопросом, означает ли его внезапное ослабление защиты, что он начинает доверять мне… или же он просто готовит ловушку для меня.

Но этого не может быть. Я нужна ему, чтобы выманить Сантилья. Зловещее предчувствие овладевает мной, когда я выхожу из дома, а люди, стоящие на страже, не обращают на меня никакого внимания.

Каждое переключение передач Порше, который я забрала из гаража Нико, и каждая миля, приближающая меня к кампусу, служат предупреждением о том, какой вред принесут мои действия. Отбрасывая эмоции и напоминая себе о том, что должна сделать, я поспешно забираю оружие и значок, тщательно спрятанные в моем кабинете, и отправляюсь в крыло гуманитарных наук.

Мурашки пробегают по коже, когда я подхожу к заднему входу в здание и не обнаруживаю никого из охраны. Черт. Неужели это подстава?

Остановившись в тени, я еще раз осматриваю эту дверь. Она почти недоступна из-за опасной кучи строительного мусора. Когда я напрягаюсь, чтобы услышать хоть какие-то голоса или движение, мне не удается ничего обнаружить, и это приводит меня в недоумение.

Где Нико и остальные? Почему их нет здесь, если они ушли раньше меня?

Я аккуратно провожу карточкой по считывающему устройству, и лампочка на двери загорается зеленым светом, открывая мне доступ. И, черт возьми, как только я тихонько ступаю внутрь здания, по моим венам пробегает леденящее предчувствие. Такое ощущение, что за моими движениями следят несколько пар глаз, но я не могу их обнаружить.

Я пробираюсь к лекционному залу, бдительно прислушиваясь к любому звуку приближающихся шагов. Пробраться за один из многочисленных штабелей гипсокартона в тени — детская забава, поскольку никто из присутствующих, ни ректор Боман, ни декан Харрод, не отвлекаются от своих дел. Спрятавшись в тридцати-сорока метрах от происходящего, я застываю на месте и жду.

Я прикладываю руку к центру груди и сжимаю пальцы, сосредоточилась на том, чтобы расслабиться. Мне нужно увидеть ее — встретиться лицом к лицу с Сантилья. Я заслуживаю быть здесь, чтобы раз и навсегда сразиться с этим чудовищем.

Но еще больше мне нужно быть здесь, чтобы защитить Нико, насколько это возможно. Может быть, это свидетельство того, как сильно я в него влюбилась, но я верю, что есть шанс изменить его. Я верю, что получится показать ему, что все может сложиться по-другому, и у нас может быть будущее.

Я недолго жду, прежде чем до моих ушей доносятся звуки шагов приближающихся людей. Ректор Боман и декан Хэррод бросаются приветствовать Нико и Голиафа, как нетерпеливые щенки.

— Как и обещали, все идет гладко. — Боман пытается вести себя уверенно, но угрожающий авторитет, исходящий от Нико, сводит на нет его попытки.

Словно король на своем троне, возвышающийся над всеми остальными, Нико осматривает столы, уставленные аккуратными упаковками предварительно взвешенного кокаина, запаянного в пластик. Я не могу не отметить, как хорошо он выглядит в этих отшично сшитых черных брюках, черной рубашке на пуговицах и элегантных черных туфлях. Но у меня сводит живот, потому что нет никаких признаков того, что на нем надет пуленепробиваемый жилет.

Черт побери. Почему из всех возможных дней, когда его можно не надевать, он выбрал именно сегодняшний?

Несколько человек ловкими движениями укладывают запечатанные наркотики в различные коробки. Одни плоские и тонкие, маркированные как воздушные фильтры для автомобилей или замаскированные под детские настольные игры. Другие — ноутбуки, продающиеся в книжном магазине кампуса, с эмблемой университета на внешней стороне обложки, третьи — большие коробки из плотного картона с надписью «Учебники из печати» на боковых и верхней панелях.

Голиаф стоит в нескольких футах от Нико, он осматривается и сводит брови вместе, выглядя сконцентрированным на своей цели. Взглянув на часы на запястье, я понимаю, что она приходит вовремя, потому что, какое бы сообщение Голиаф ни получает через наушник, он обращает внимание на противоположный угол лекционного зала.

Его рука перемещается к оружию, висящему в кобуре на бедре, а голос становится глубоким, прорезая шум работающих людей.

— Босс, у нас гости.

Щелчок, щелчок, щелчок каблуков-шпилек возвещает о приближении женщины. Возможно, я видела ее фотографию, но как только она появляется в поле зрения, мой желудок сжимается от вида Джоанны Сантилья. Она одета в элегантное красное платье длиной до колена, приталенное, с расклешенной юбкой и лифом с глубоким V-образным вырезом, в сочетании с широким черным шарфом, который драпирует ее плечи и опускается до середины бедра. Волосы того же оттенка, что и мои, ниспадают каскадом до плеч.

Увидеть наше сходство воочию — это совершенно пугающе. Но главное утешение в том, что я знаю, что мой путь верен — он выведет меня из проклятия, а не погрузит еще глубже в моральную помойную яму преступности.

По бокам от нее стоят двое мужчин: один, похоже, служит телохранителем, а второй — мудак-предатель, который до сих пор носит сфабрикованное университетское удостоверение и эти раздражающе кривые очки на лице. Чарли Мерфи… также известный как агент Харпер.

Но подождите… Мой взгляд возвращается к ее телохранителю, и еще один кусочек головоломки встает на место. Это тот же человек, который столкнулся со мной в кампусе и подбросил флешку в мою сумочку.

Головы ректора Бомана и декана Харрода то и дело перемещаются между Джоанной и Нико. Верхнее освещение подчеркивает блеск пота на их лбах, акцентируя внимание на их редеющих волосах.