Упираясь ладонями в его плечи, я двигаюсь над ним, возбуждение распространяется по моим венам, как лесной пожар. Поднимаясь вверх и ритмично покачивая бедрами, он дает мне именно то, что я хочу, с каждым толчком своего члена.
Он сжимает в руке тяжелую грудь, мозолистые подушечки его пальцев нежно прикасаются к моей коже. Когда он прижимается к одному соску, глубоко засасывая его в свой горячий рот, я становлюсь еще более влажной, и мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него.
Стоны Нико в мою грудь звучат мучительно.
— Оливия.
Когда его зубы нежно царапают твердый кончик, а затем он проводит по нему языком, я поддаюсь неумолимой потребности своего тела. Резкий вздох вырывается из моих губ, и мой язык высовывается, чтобы смочить их, пока я двигаюсь вверх и вниз по его твердому члену. Наши взгляды встречаются, и его глаза блестят от вожделения.
Другой рукой он обхватывает мою задницу, побуждая меня продолжать двигаться. Его слова прерывистые между влажными поцелуями моей груди.
— Ты должна все контролировать, не так ли, детка? — его губы прокладывают дорожку к центру моей груди. — Да, я понимаю тебя. Что тебя заводит. Я дам тебе то, что тебе нужно.
Его мозолистый большой палец опускается вниз, чтобы погладить мой клитор, и я выгибаюсь от его прикосновения.
— Ах, черт, профессор. — Когда он сжимает мою плоть между большим и указательным пальцами, потягивая, из моего горла вырывается рваный крик.
— Черт возьми, — стонет он. Его толчки становятся все более резкими и отчаянными, дыхание вырывается из приоткрытых губ. — Не могу… блядь… насытиться тобой.
Я неистово скачу на нем, мои руки обхватывают его мускулистые плечи.
— Нико, — задыхаюсь я.
Его глаза почти обжигают меня, такие горячие от потребности, пока он продолжает ритмично двигать пальцами по моему клитору.
— Тебе нужно больше, детка? Возьми это, черт.
Мощными толчками вверх, от которых у меня перехватывает дыхание, он заставляет мое зрение расплываться. Мои пальцы крепче сжимают его плечи.
— Я твой, Оливия. — Его хриплый голос скользит по моей коже, челюсть сжата, глаза прикрыты от удовольствия, когда я двигаюсь на нем. — Весь твой.
Глаза закрываются, я выгибаюсь и раскачиваюсь на нем с отчаянной, безумной потребностью. Он снова щиплет мой клитор, и мои ноги дрожат. Я так близка, но освобождение все еще недосягаемо.
Когда его выдох касается моих ключиц, я понимаю, что мне нужно. Мои глаза распахиваются, чтобы встретиться с его глазами, и он все понимает.
— Я твой, — повторяет он, и голос звучит так, будто он проходится по толстому гравию. Мышцы на его животе напрягаются и пульсируют.
И я беру. Я соединяю наши губы, мы сливаемся в поцелуе, грязном и пропитанном плотской потребностью. Наши губы смыкаются, языки проникают внутрь, чтобы утолить голод друг в друге.
Нико еще сильнее надавливает на мой пульсирующий клитор, доводя меня до исступления. От его прикосновений непреодолимая потребность наполняет мои вены, они бурлят, а тело напряжено. Когда он вдруг резко поднимается вверх, всаживая в меня свой невероятно твердый член, наслаждение разгорается внутри.
Мои внутренние мышцы сжимаются и пульсируют вокруг него, когда наступает оргазм, и дыхание вырывается горячими порывами, пока я догоняю свою разрядку. Он качает бедрами, вгоняя и вынимая свой член, и я чувствую, как он становится все толще. Еще один глубокий толчок — и он отрывает свой рот от моего и с хриплым стоном зарывается лицом в мою шею.
— Оливия. — Мое имя произносится с тяжелым выдохом, но с таким благоговением, что у меня глаза становятся влажными.
Нико Альканзар дает мне то, что не мог дать ни один другой мужчина. Никогда еще ни один мужчина не обладал таким терпением по отношению ко мне, позволяя мне быть главной. Это всегда оборачивалось тем, что они обижались на меня за то, что я медленно продвигаюсь в интимной жизни, и в конце концов совсем отказывались от меня.
Этот человек помогает мне обрести силу, скрытую глубоко под слоями неуверенности в себе и последствиями акта насилия, совершенного надо мной много лет назад.
Но он мне дает не только это.
Он переворачивает нас на бок, все еще тесно соединенных, обхватывает меня руками и прижимает к себе. Наше учащенное дыхание эхом отдается в тихой комнате. Он откидывает мои волосы со лба и нежно целует влажную кожу.
Когда он продолжает обнимать меня, я понимаю, что он дает мне возможность увидеть доброе сердце, скрытое под маской жестокого и безжалостного преступника, которым он становится.
Теперь уже не важно, что он за человек, потому что я не в силах это отрицать.
Я безоговорочно влюблена в Нико Альканзара.
Сорок шестая глава
Оливия
Беря портфель с ноутбуком и сумочку, я успеваю сделать всего два шага к двери своего кабинета, как роняю свои проклятые ключи. Черт побери. Это один из тех дней — один из тех дерьмовых понедельников, когда я роняю почти все, что попадает мне в руки.
Причина моей неуклюжести в том, что мой мозг все еще полностью занят мыслями о произошедшем этой ночью. Утром Нико затащил меня в душ, намылил волосы шампунем и тщательно вымыл. Я ожидала, что он захочет пойти на еще один круг, но нет. И совместный душ показался мне странно… естественным.
В тот момент, когда поднимаю с пола ключи, за моей открытой дверью появляется тень, и я думаю, что это Голиаф. Наверное, он обладает экстрасенсорными способностями, потому что мой план состоит в том, чтобы уйти отсюда на несколько минут раньше и успеть выпить столь необходимый кофе до его прихода. Кафедра почти пуста, и обе секретарши сегодня отсутствуют — одна заболела, а у другой дела.
— Откуда ты знаешь, что я…
Я останавливаюсь при виде скучных кроссовок, выглядывающих из-под брюк цвета хаки. Окидывая взглядом мужчину, стоящего в дверном проеме, я выпрямляюсь, сохраняя спокойное выражение лица, и крепко сжимаю в кулаке ключи.
Он заходит внутрь, закрывает дверь моего кабинета и прислоняется спиной к твердой поверхности. Его внешность резко отличается от элегантно одетого мужчины из клуба в ночь моего дня рождения. Того, кто завязал со мной разговор на балконе.
Волосы аккуратно зачесаны на левую сторону, кажется, он использует чуть больше геля, чем нужно, чтобы удержать их на месте. Этот человек воплощает в себе стереотип ботаника, ассистента преподавателя: на шее болтается шнурок с университетским удостоверением, к длинному ремешку прикреплены две ручки. На красивом лице слегка кривовато сидят очки, рубашка-поло заправлена в бесформенные брюки цвета хаки, а ремень сумки-мессенджера пересекает грудь.
Несмотря на то, что он не носит оружия, я все равно чувствую в его лице угрожающую враждебность, которая заставляет меня насторожиться. Руки он держит в карманах, принимая расслабленную, непринужденную позу, но я знаю, что это только видимость. Его тело практически вибрирует от напряжения.
— Зачем ты здесь?
— Я хочу знать, что у тебя за дела с Нико Альканзаром.
— Почему? — спокойно отвечаю я, ставя сумочку и портфель на один из стульев напротив своего стола.
Рот мужчины кривится, но не от удовольствия. Его холодный взгляд подтверждает это.
— Не прикидывайся дурочкой, Райт.
В его тоне слышится укор, но я сохраняю невозмутимый вид.
— Я бы не стала спрашивать, зачем ты здесь, если бы знала ответ.
Он вынимает руки из карманов и скрещивает их на груди. Язык его тела ясен. Он чувствует необходимость защитить себя, выстроить оборону.
Его черты лица становятся жесткими.
— Прекрати это дерьмо. Какого черта ты выставляешь себя на всеобщее обозрение? Да еще и перед самым крупным наркодилером в США? Потому что ты практически трахнула его на танцполе той ночью.
Его слова действуют на меня как резкая пощечина, и я прищуриваюсь, глядя ему в глаза.
— Следи за своим тоном, — мои глаза на мгновение метнулись к его идентификационному значку, — Чарли. Многих обижает, когда ТА так грубо разговаривает с профессором.
