Она всхлипывает, а я продолжаю, и мой кулак движется от основания до головки.

— Держу пари, что ты задушишь мой член своей тугой киской, и мне придется бороться, чтобы войти глубоко, да?

— Нико, — говорит она с жалобным всхлипом. — Я так близко.

Я вскакиваю на ноги, мои ноги шатаются, когда я заползаю на кровать между ее бедер, но не прикасаюсь к ней. Пока не трогаю.

— Так ты хочешь меня?

— Да, — вырывается у нее, ее палец неистово двигается по клитору. — Я сейчас кончу. Пожалуйста…

Я накрываю ее киску своим ртом и просовываю язык внутрь так глубоко, как только могу. Ухватившись двумя руками за ее задницу, я приподнимаю ее, пока она бьется и взрывается от оргазма на моем языке. Черт возьми, у нее самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал.

Ее внутренние мышцы сокращаются, ноги сводит судорогой, и я позволяю ей покрыть мой язык влагой, жадно слизывая ее. Ее голова откинута назад, глаза закрыты, а черные волосы разметались по подушкам. Ее великолепные губы приоткрываются, чтобы издать вздох, и я уверен, что не видел более прекрасного зрелища.

Когда ее бедра расслабляются и широко раздвигаются, я жду, когда она откроет глаза. Когда это происходит, я достаю из нее свой язык. Ослабляю хватку на ее попке и отодвигаюсь.

— Подожди. — Ее пальцы обхватывают мое запястье. — Ты…

Я укоризненно качаю головой.

— Речь шла о тебе. Не обо мне.

Я не руководствуюсь принципом «услуга за услугу». От одной мысли о том, что она считает себя обязанной позаботиться обо мне, становится дурно. Я сдвигаюсь с места, намереваясь принести ей футболку, чтобы она надела ее на ночь. Черт возьми, я позволю ей спать сегодня в своей комнате. И просто хочу обнять ее.

И я официально теряю свои чертовы яйца. Точно. Они висят на цепочке на шее Оливии Райт.

Прежде чем я успеваю соскользнуть с кровати, она с удивительной быстротой перемещается, используя свой вес, чтобы прижать меня спиной к матрасу. Платье свободно болтается под ее прекрасными, как ад, сиськами, а остальное прикрывает сладкую киску, которую я только что попробовал, ее голые бедра касаются моих. Волосы падают на лицо, она смотрит на меня и шепчет:

— Привет.

— Привет, — шепчу я в ответ.

Ее глаза ищут мое лицо.

— Ты позволишь мне посмотреть на тебя, а потом… — она прерывается, как будто не уверена, что я соглашусь.

Как будто я могу отказать этой женщине.

— Поцелуй меня, и я позволю.

Уголки ее глаз морщатся, как будто я ее позабавил. Медленно она опускает свой рот, и я задерживаю дыхание, пока наши губы не встречаются. Как только они соединяются, я запускаю руки в ее волосы и крепко сжимаю шелковистые пряди, когда ее язык ныряет внутрь. Господи Боже, я не могу насытиться этой женщиной.

Когда она разрывает поцелуй и отстраняется, я стону в знак протеста. Она откидывается на подушки и выжидающе смотрит на меня.

— Скажи мне, когда ты соберешься кончить.

Мои движения беспорядочны, когда я опираюсь на ряд подушек рядом с ней. Всего несколько футов разделяют нас на этой калифорнийской кровати, но кажется, что это мили.

Я сжимаю свой ноющий член, не отрывая от нее глаз. Когда провожу большим пальцем по головке и размазываю влагу на ней, ее губы раздвигаются в дрожащем дыхании.

— Тебе это нравится, профессор?

— Да, — вздыхает она. Ее глаза на секунду поднимаются к моим, а затем возвращаются к наблюдению за тем, как я глажу свой член.

Я сжимаю в кулак основание, затем двигаюсь вверх. Когда ее язык высовывается, чтобы смочить губы, из моего горла вырывается стон, и мои бедра дергаются.

— Черт возьми, профессор. Ты пытаешься меня убить? Я подумал о том, что твой язык может облизать меня. — Я медленно провожу ладонью вверх и вниз по своему члену, проводя большим пальцем по толстой вене, идущей по всей его длине. — Я хочу, чтобы ты лизала его.

Ее глаза наполняются похотью, и она двигает рукой, проводя пальцами по соску.

Покалывание в моих яйцах говорит о том, что, как бы мне ни хотелось сдержаться и продлить происходящее, этого не произойдет. Спина выгибается дугой, член увеличивается в моей хватке, нарастающее давление в яйцах вырывает стон из глубины горла. Ее имя вырывается с хрипом.

— Оливия… черт.

Она приподнимается и придвигается ближе — так близко, что ее горячее дыхание касается моей верхней части бедра.

— Ты готов ко мне?

Рука двигается быстрее, мои бедра качаются, потому что я сейчас чертовски близок.

— Я собираюсь сильно кончить для тебя, детка.

Не прошло и доли секунды после того, как я это сказал, как она накрывает мой член своим ртом, всасывая его так, что у меня перед глазами появляются звезды. Мои бедра качаются, и я борюсь с желанием наброситься на ее волосы и трахнуть ее лицо. Она делает языком именно то, что я хочу, проводит им по всей длине выступающей вены. Когда она обводит языком выпуклую головку, прежде чем снова ввести меня глубоко, мои бедра дико вздрагивают, и я выплескиваю свою разрядку в ее горячий, влажный рот.

Упирая руки в бока, я зажмуриваю глаза. Моя грудь вздымается, словно я пробежал чертов марафон, а она глотает каждую унцию, которую я ей даю. Когда я смотрю вниз и вижу, что она наблюдает за мной, мой член снова дергается, и она медленно отрывает от меня свои губы.

Сейчас я совершенно обессиленный и чертовски одуревший, и не могу оторвать от нее глаз. Она откидывается на спинку кровати, глядя на меня с уникальной смесью застенчивости и женского удовлетворения.

— Тебе понравилось делать это? — какая-то часть меня должна спросить, чтобы убедиться, что она хочет этого и не чувствует, что я ее к этому принуждаю.

Она изучает меня какое-то мгновение.

— Для тебя — да.

Этот ответ, и то, как она его произносит, заставляет меня почувствовать, что я могу покорить весь мир, если она будет рядом со мной.

Это несбыточная мечта — думать, что она может быть со мной, если мне удастся выйти из этой ситуации невредимым, но это моя чертова несбыточная мечта.

И я буду держаться за нее до последнего вздоха.

Тридцать седьмая глава

Оливия

Когда я медленно просыпаюсь на следующее утро, на меня обрушивается множество чувств.

Мое тело болит, но в приятной, почти пресыщенной манере. Я сыта, как будто отведала пять блюд из всех моих любимых продуктов. Чувство удовлетворения от близости, в которой я смогла принять участие без страха и воспоминаний.

День рождения заканчивается тем, что я засыпаю, свернувшись калачиком рядом с Нико, после того как испытала самый горячий оргазм в своей жизни и стала свидетелем его собственного.

Теперь, проснувшись в футболке, которую он мне одолжил, на которой остается его запах, несмотря на то, что она свежевыстиранная, я открываю глаза, и лицо мгновенно расплывается в улыбке. Тяжелая татуированная рука обхватывает меня спереди, и я лежу на боку, прижавшись к его теплому твердому телу.

Его дыхание ровное, почти неслышное. Воспользовавшись тем, что он спит, я легонько провожу кончиками пальцев по вихрям чернил, нанесенных на его руки. Вид его длинных, тонких пальцев заставляет меня вспомнить, как он гладил себя прошлой ночью.

Этот сложный и интригующий мужчина позволяет мне делать все по-своему. Он не давит на меня, в отличие от мужчин в моем прошлом. Возможно, отчасти это объясняется тем, что Нико знает о том, что со мной случилось. Он понимает мою нетерпимость к близости, особенно когда я не контролирую ситуацию. Он позволяет мне полностью взять бразды правления в свои руки.

Ни один из мужчин, с которыми я встречалась, не позволял мне взять все в свои руки. Они были неспособны дать мне время, чтобы приспособиться к тому уровню близости, который меня устраивал.

Но этот мужчина, который так крепко держит меня во сне, словно боится, что в любой момент меня могут выхватить, сумел дать мне именно то, что нужно.

Этот человек, известный преступник, показывает мне, что это возможно. Что человек, который примет меня, невзирая на мои недостатки, существует. Тот, кто не бросит мне их обратно в лицо, как только поймет, что в конце секса не будет.