- И ты растаяла… – вздыхаю я.

- Нет, конечно! Еще чего! Я сказала: сколько потратил на свою токал, столько теперь будешь тратить только на меня. Потребовала купить мне салон красоты. Всегда хотела попробовать себя в этом, а тут как раз знакомая продает бизнес. Потом заставила его пройти медицинское обследование и предоставить справки, что он чист, как слеза младенца. Ну и так, помучила по мелочи. Он теперь каждый день приходит с цветами, в любви признается, прощения просит, кается. Один раз даже страшно приревновал меня к моему однокласснику. Ренат приехал забрать меня со встречи выпускников, зашел в зал, а там я танцую медляк с мужчиной. В общем, он чуть ему не врезал, пришлось быстро уводить. И стыдно, и смешно. И уже в машине у нас было продолжение банкета: я кричала, и ругалась, он говорил, что ни один мужик ко мне не прикоснется, потому что я – только его.

- О как знакомо!

- Воот. А я ему сказала: не нравится, когда жена красивая и интересная, и другие мужики заглядываются? Молчал. Ну я по больному месту ударила: может, я тоже хочу любовника! В общем, пошли на второй заход с криками и извинениями. Потом целоваться полез. Хочу тебя, говорит. Я ему сразу сказала: доступ к телу закрыт.

-Все еще обижена?

- Очень сильно! За полтора года в аду. За то, что не замечал, как мне тяжело и больно.

- Но при этом ты все-таки решила остаться? Так сильно любишь?

- Помнишь, как я тебе однажды сказала, что я люблю и ненавижу его? - Роза вдруг стала серьезной. - Так вот, ничего не изменилось. Я по-прежнему его люблю, как своего единственного мужчину. Но ненависть за все унижения никуда не ушла. Он сейчас по пятам за мной ходит, как побитый пес. Говорит, что лучше меня нет, цветы каждый день дарит, драгоценности. Мне хочется, и приласкать его, и избить. Ведь если бы его токалка не родила чужого ребенка, он бы так и ходил. Поэтому я выбрала тактику: бери от мужа все. Я решила обезопасить себя по всем фронтам. Буду вытягивать из него деньги, как делала это его шлюха. Он же ей не отказывал. Это я всегда ходила безропотной дурочкой: да что ты, все нормального, мне хватает. А теперь Ренат увидит мои аппетиты.

- Подожди, - взмахнула я руками. – То есть ты согласна сейчас жить в таком формате? Но ты же понимаешь, что ни ты, ни он так долго не протянете?

- Я и не собираюсь долго над ним издеваться. Осталось еще чуть-чуть для закрепления материала. И может быть я его подпущу ближе.

- Я в шоке, - хлопаю себя по лбу. – Я думала, у меня не жизнь, а сериал. А у вас похлеще.

- Да, у нас здесь бразильские страсти. Стараемся не вмешивать детей, но они нет-нет слышат наши разборки. Это, конечно, плохо. И скоро надо будет принимать окончательное решение.

- Что бы ты не приняла, я поддержу тебя, - протянула руку через

стол.

- Спасибо, жаным, - Роза сжала мою ладонь и посмотрела мне в глаза. – Как ты думаешь, я правильно поступаю?

- Не могу судить, потому что у нас ситуации хоть и похожие, но разные. Делай так, как велит тебе сердце. Я не могу сказать тебе: «Разводись!» Это женщина решает сама. Но я могу сказать тебе, что быть разведенной не страшно, как и любить себя, защищать себя и знать себе цену. В нашем возрасте еще можно начать все сначала.

- А если я его все еще люблю?

- Тогда подумай, на что ты готова пойти ради этой любви? В наших отношениях с Рустамом я поняла, что уже не люблю. Любовь умерла в тот день, когда к нам домой заявилась его токал с фотографией сына. Потом я увидела их втроем. Они тогда улетели вместе в Актау. И пока он там ее трахал, я чуть не умерла от перитонита. Он пришел через несколько дней. Он все еще считает, что любит нас обеих. Но я такого не понимаю и не принимаю. Для меня любовь – это другое. Это когда ты для мужчины одна. Его глаза видят только тебя. И в сердце есть место только для одного человека.

- Как красиво ты говоришь! - Роза восхищенно вздыхает. – Неужели влюбилась?

- Может быть, - щеки мои розовеют, столько лишь вспомнить, про наш с Арсеном вечер в отеле.

- Ну расскажи! Расскажи! Кто он? Как познакомились? И давай уже есть, а то все остыло давно!

Глава 46

- Ну неплохо, неплохо, - повторяет папа, переходя из одного кабинет в другой. – Над дизайном Диана работала?

- Да, - отвечаю, стоя за его спиной.

Папа приехал в Алматы по делам и позвонил узнать, как у меня дела. Разумеется, он в курсе аварии и инфаркта бывшего зятя, однако заявил сразу, что его это мало волнует. Потом он захотел посмотреть мой центр, который я запускаю на днях. Пока будем работать с девочкой из иняза, которую посоветовала мне однокурсница Мира. Потом, если все будет хорошо, найму других преподавателей.

- Диана умничка. Хорошо все придумала, - хвалит он, постукивая кулаком по столу.

Я замираю и нервно поджимаю нижнюю губу.

- А я, папа? Я не умничка? - сама себе удивляюсь. И этому нелепому вопросу, и интонации, будто мне не 37, а 7 и я очень хочу, чтобы папа похвалил меня за пятерку.

Отец поворачивается, внимательно вглядывается в мое лицо, а потом вдруг улыбается.

- Ты – молодец. Я не ошибся. Знал, что ты воспользуешься подарком, как надо, - он делает небольшую паузу и неожиданно добавляет. – Я горжусь тобой. Иди сюда.

Он протягивает руку и я вкладываю свою ладонь в его – большую, шершавую, родную. Он притягивает меня к себе, обнимает и целует в макушку. Не помню, когда он делал это в последний раз. Наверное, когда выдавал меня замуж.

- Правда, горжусь. Хоть ты и не веришь, и я уверен, опять съязвишь.

Отец все еще не выпускает меня из объятий, а я и не рвусь. Почему-то именно сейчас захотелось ощутить тепло родного человека, ведь он – моя единственная связь с детсвом и ушедшими родными. И как бы сильно я на него не злилась, он – мой папа, моя родная кровь, человек, которму я обязана жизнью. Эта незамысловатая мысль пришла ко мне, когда я видела, как Рустам просит прощения у дочерей, как нежно обнимает их и гладит по волосам. У нас с отцом никогда не было таких отношений, потому что, когда я была подростком, он уехал в Астану строить не только новую столицу, но и новую страну.

- Папа, можно вопрос? – набираюсь смелости я.

- Можно, - спокойно откликается он.

- Ты недавно мне сказал: «Ты так и не простила меня». Помнишь?

- Помню, - его голос изменился, так как это была больная тема для нас обоих.

- Тебе все-таки нужно мое прощение? Ты понимаешь, почему я такая ершистая, бескомпромиссная и категоричная в отношении твоей второй семьи? – спрашиваю начистоту.

- Понимаю. И да, мне нужно твое прощение. Потому что сейчас я в том возрасте, когда люди обычно подводят итоги и оглядываясь назад, понимают свои ошибки.

- И что ты думаешь?

- Я хочу попросить у тебя прощения, потому что не делал этого раньше, - он размыкает руки и теперь смотрит прямо на меня. У меня мурашки по коже от его взгляда. – Прости меня, Айлин. Ты была еще маленькой, когда стала свидетелем нашей с мамой не простой истории. Я виноват перед ней и перед тобой в одинаковой мере. Я был молодой, горячий и как ты говоришь категоричный. Но потом я понял, что ты видела на самом деле. Особенно, когда мама умирала. Удивительно, что после этого ты со мной еще общаешься.

- Столько лет прошло, а я так тебя не простила. Но очень хочу. И обещаю, что сделаю это. Но хочешь узнать, почему я с тобой продолжила общаться? Я ведь не хотела. И на звонки твои не отвечала, помнишь?

Папа кивает и ждет от меня объяснений.

- Это все ажека. Она как-то меня посадила и попросила, чтобы я начала с тобой разговаривать. Сказала, что если она умрет, то у меня больше никого не останется. А я не смогу одна. Как и ты не сможешь. Она говорила, что мы с тобой нужны друг другу, потому что даже несмотря на весь ужас ситуации, я похожа на тебя.

Между нами, как выяснилось, много недосказанности. У меня – детские обиды, у него- сожаления. Папа отходит к одну, облокачивается о подоконник и скрещивает руки на груди.