– Как и всегда… – после этих слов женщины замок щелкнул, и Александр Валерьевич медленно выбрался из своей комнаты. Он знал, что от него ещё несло, так что специально дыхнул снохе прямо в лицо. Та поморщилась и замахнулась рукой. Старик поспешил закрыться руками, но удара не последовало. Оксана Леонидовна предложила ему зайти ко внуку и ждать его там, чтобы сделать мальчику приятный сюрприз. Почесав щетинистый подбородок, Александр Валерьевич принял эту идею, а его сноха спустилась на первый этаж, чтобы оценить работу Паши на кухне и предложить тому подняться к себе.

Глава 7

Распахнув дверь своей комнаты, Паша широко улыбнулся. Дед, ждавший внука, сидя на его кровати, встал и вышел на середину освещенного вечерним солнцем помещения. Он протянул мальчику руку. Тот отпустил дверь и подошел к своему старику. После крепкого рукопожатия Паша произнес:

– Прости за то, что было на похоронах.

– А что было? – не понял внука дед.

– Ты столько выпил, что не помнишь? Я упал… – виновато проговорил мальчик.

Александр Валерьевич находился в состоянии ступора. Он смотрел на Пашу, но не мог выдавить из себя ни слова. После небольшой паузы, вызвавшей у мальчика дополнительное волнение, старик сказал:

– Да… Столько выпил, что и не помню. Это ты меня прости. За вечернее. Я наверняка испортил тебе все настроение…

– Ничего страшного. Я прощаю тебя, – улыбнулся Паша. Он решил сменить тему: – Интересно, как же все-таки дядя Серёжа сбежал из палаты?

– Да… – тяжело согласился Александр Валерьевич. – Ты знаешь наш город. Скорее всего он воспользовался тем, что до него никому дела нет.

– Почему, если в этом городе всем все равно плевать, дядя Серёжа просто не вышел через парадный, не беспокоясь, что все это увидят?

– Э, ну, ты его знаешь, он у нас чудной…

– Не то слово… – произнес Паша и ненадолго замолчал. Воцарилась тишина. Затем он продолжил задавать вопросы: – И где он раздобыл столь роскошный костюм?

– Хороший вопрос, жаль я твоему дяде его не задал, – старик явно задумался – чесал затылок. Мальчик же с любопытством рассматривал его лицо. У него сложилось впечатление, будто либо дед его пытался обмануть или разыграть, либо дядя их обоих. Узнать наверняка он не мог – они бы не сознались. Шутники были ещё те. Длиться вечно очередная пауза не могла, так что мальчик заговорил.

– Кстати, все хотел спросить. А кто же все-таки правит в нашем городе?

– К-хм, – замялся старик, а затем произнес: – У нас нет правителя.

– Это многое объясняет, – не удивился Паша. – Но как? Как можно было такое допустить?

– Очень просто. Этим людям все равно. Они заняты лишь своими делами. Им не до какого-то мэра.

– Но это человек, который правит, человек, от действий и идей которого они и их жизни зависят.

– Ты прав, но ты бы удивился, если бы знал, насколько всё равно людям порой может быть.

– То есть им плевать и на себя? – спросил готовый вновь поразиться и запутаться Паша.

– Я бы сказал, что они просто недальновидны, но отчасти ты прав. В некоторой степени им и правда плевать на себя. Они не всегда понимают, чего на самом деле хотят, руководствуются мимолетными желаниями, исполнение которых идет им во вред. Этот город проклят. Не думаю, что он тебя переживет.

– А как же выборы?

– В их организации нет никакого смысла. Все-равно никто не придёт, кроме пары бомжей. Да и политиков в нашем городе давно уже нет. Последним мэром был Владислав Николаевич Герасимов. Понятия не имею, что с ним стало. Быть может, он жив ещё и валяется в какой-нибудь пивнушке, – усмехнулся дед.

– Мне уже страшно здесь находиться, – признался мальчик.

– Не надо бояться. Ты умный парень. Не зря же я тебе всё это рассказал.

– Думаешь, однажды я смогу стать мэром нашего города?

– У тебя все для этого есть, но будь осторожен: политика – игра чрезвычайно опасная. Каждый жаждущий власти готов пойти на самые низкие и ужасные поступки, лишь бы только добиться желаемого, – последние слова старик произнес с особой ненавистью.

– Паша, помоги мне с посудой, – донесся из кухни голос Оксаны Леонидовны. Она сочла, что ее сын и свёкор поговорили достаточно.

– Уже иду, мама, – крикнул в ответ Паша и вышел из комнаты.

Дед остался один. Он осмотрелся вокруг. В комнате Паши было достаточно просторно. На полу лежал цветастый ковер, а у окрашенных в желтый цвет стен стояли шкафы с книгами и игрушками. Кровать мальчика была расправлена. Зацокав, Александр Валерьевич с грустью покачал головой. Он вспомнил своего почившего сына: тот лично красил стены в комнатах Паши и девочек. Старик в свое время для сыновей столько не делал. Возможно, в этом крылась причина, почему одного из них убили, а второй оказался в лечебнице.

Александр Валерьевич медленно подошел к постели внука и заправил ее, а затем поднял глаза и устремил свой взгляд в окно, за которым зашумел дождь. Старик понимал, что судьба дала ему в виде Паши второй шанс, и собирался сделать все ради того, чтобы его внук был в безопасности и вырос достойным человеком.

Внезапно Александра Валерьевича окликнула Маша. Она принесла ему письмо. Раньше девочка просто отдала бы его, но, посчитав, что менее холодное отношение позволит растопить лёд, она сказала: «Я хотела упростить тебе задачу, но так и не смогла понять, кто его автор. Верю, что ты и сам во всем разберешься, но, если что, я всегда буду рядом, готова как-то подсказать или чем-то помочь». Старик почесал подбородок, подошел к внучке и взял конверт в руки. Он сразу понял, что письмо было от Сергея Александровича. Дед поблагодарил обрадовавшуюся этому внучку и спустился вниз. Он направился в гостиную, где лежали его очки для чтения. Старик протер и надел их, а затем вскрыл конверт с помощью лезвия для бритья, которое с момента убийства сына носил у себя в кармане. Александр Валерьевич разжег камин и, расположившись в кресле, принялся читать. По мере чтения его руки все сильнее сжимались, а голубые глаза все шире раскрывались. Закончив с письмом, старик стукнул кулаком по ручке кресла и замер. Он просидел в одной позе пару минут, а затем ухмыльнулся, почесал подбородок, встал с кресла, подошел к камину и скормил письмо языкам бушевавшего в нем пламени.

– М-да, – протянув, старик удалился наверх, в свою комнату.

Лишь одного он не заметил в тот момент: в одном из проходов стояла Маша. Она видела всё. И направилась вслед за дедом. Девочка остановила его до того, как он закрыл дверь.

– Стой, старый, что это было? – спросила Маша, одернув деда за рукав.

– Что? – Александр Валерьевич обернулся. По его лицу можно было понять, что внучка застала его врасплох.

– Ты сжег письмо…

– Я не смог расстаться с ним на похоронах… – тяжело выдохнув, пробормотал старик.

– Неправда, я лично видела, что ты все сделал, как надо. А это другое письмо. Я ведь только что тебе его принесла, – загнала в угол деда Маша.

Паша закончил с посудой в момент, когда сверху, из комнаты Александра Валерьевича, донеслись крики. Затем раздался звук разбившегося стекла.

– Господи! – перепугалась Оксана Леонидовна. Она резко взглянула на сына. Ей показалось, что он по неосторожности разбил одну из её бесценных тарелок.

Когда женщина поняла, что это был не Паша и, завидев в проходе не менее шокированную Настю, они втроем вместе кинулись вверх по лестнице. В проходе, который вел к комнате Александра Валерьевича, лежала Маша. С ее подбородка стекала кровь. Рядом стоял дед, рука которого также кровоточила. В ней он сжимал осколок от того, что ещё несколько секунд назад было стаканом.

– Я… я… – хотел было оправдаться старик, но внезапно передумал и закрыл дверь.

– Какого черта!? – в бешенстве крикнула ему Оксана Леонидовна.

– Что произошло? – спросил у своей сестры Паша. Его голос был удивительно спокойным.

– Старик совсем с ума сошел! Гоните его прочь из этого дома! Довольно! – всхлипывая, завосклицала Маша.

– Только не это… – опустошенно пробормотал её брат.