– О да… за этим… за этим, – мурлыкала бестия, – Один только раз, и ты забудешь обо мне, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

– Пошла к черту! – с огромным трудом ответил я, безотрывно наблюдая за ее набухшими нежно розовыми сосками.

– Разве я тебе не нравлюсь? Вот ты мне очень нравишься. Я давно тебя заприметила. Ты как с картинки, просто идеальный.

Абсолютно голая, влажная, умопомрачительно сексуальная она уселась на меня сверху, одной рукой водя пальцами по моим губам, оттягивая нижнюю вниз, а другой расстегивая ремень и забираясь внутрь, сжимая каменного предателя.

Она шептала мне на ухо и покусывала мочку, проводя языком по ушной раковине, проникая внутрь, заставляя меня возбужденно мычать и двигаться навстречу плавным движениям ее бедер.

– Да брось, один раз. Я же знаю, что мы оба этого хотим. Жестко трахни меня и проваливай. Можешь считать это расплатой за время, потраченное на тебя. Я отпущу тебя, обещаю.

Я сдерживался из последних сил, но адский пожар под, пачкающей мое белье своими соками, вульгарной, такой желанной шлюхой уже не давал мне здраво мыслить, и я скинул куртку.

Я пересплю с ней, и это наваждение спадет. Я смогу быть с Карен… моя жизнь снова станет прежней.

Словно прочитав мои мысли, она встала передо мной на колени. Стянув с меня рывком джинсы, она начала ласкать меня ртом, всасывая меня с такой силой, что я сжал диванные подушки с диким рыком. Я резко встал и намотал ее волосы на кулак, раскачиваясь навстречу. Натянув поводок, яростными движениями я отымел ее грязный рот, вбиваясь в нее до затылка под хлюпающие в ее горле звуки.

– Черт! Побери!

– МММ… какой же ты большой и горячий… вкусный.

Она облизнула свои развратные губы, а мне показалось будто у нее был язык как у змеи. Я посадил ее на себя и прижал с силой к ближайшей стене, на которой так удачно висел турник.

Она взялась за ручки тренажера и села на него, максимально раздвигая бедра, открывая моему окончательно затуманенному взору мокрую нежно-розовую плоть. Упираясь ладонями в стену, без расшаркиваний, я стремительно вошел в нее и, задавая бешеный ритм, порол со всем своим гневом и остервенением, с силой хватая великолепную задницу одной рукой и стискивая, словно выжимая мыльную губку.

Перевозбужденная горячая крошка кусала губы и кричала от наслаждения, распаляя меня еще больше, заставляя двигаться резче и запрокидывать голову до лопаток.

– О, черт, Джонни, я уже почти! ГЛУБЖЕ!

– Заткнись, тварь!

Она хотела поцеловать меня, но я схватил ее за волосы и с силой дернул от себя вниз. Она завыла в потолок, разрываясь от оргазма, и я кончил вместе с ней, рыча ей в шею грязные ругательства.

Я вышел из нее и сразу пошел одеваться. Она же одеваться не спешила, а мокрая и довольная как кошка, спрыгнув с турника, уселась, все еще обнаженная, на диван, проводя пальцами по шее.

– Это было потрясающе.

Я молча натягивал даже не снятые джинсы и судорожно затягивал ремень, отчаянно пытаясь застегнуть не слушающуюся бляшку.

– Ты ничего не скажешь мне, милый?

– Нет, – излишне резко схватил я куртку с проклятого дивана и выплюнул, – Ты добилась чего хотела, теперь отвали! Исчезни!

– О, Джонни, я даже не знаю, получится ли после такого…

Она ехидно улыбнулась, накручивая безупречные волосы на палец, а я направился к двери. На выходе я увидел странную и очень пугающую картину с изуродованными лицами, страдающими в предсмертной агонии.

– Нравится? Это моя работа.

– Ты больная!

Я вышел, хлопнув дверью.

*****************************

Эмили откинулась на спинку дивана, поглаживая свое влажное тело, проникая и лаская свое все еще пульсирующее лоно и сладко постанывая, вспоминая Джона внутри себя и его прикосновения. Ни она, ни Джон не видели, как все это время со второго этажа за ними наблюдал Курт.

– Теперь мой ход…

*****************************

Я зашел домой. Тихо раздевшись, я хотел проскользнуть наверх, но со столовой меня окрикнули.

– Джо-он, это ты милый?

– Да, мама. Привет!

– Привет. Иди сюда. Садись и поешь.

Я сел за стол. Честно говоря, я был зверски голоден, поэтому быстро опустошил содержимое тарелки. Мама смотрела на меня, не отрываясь.

– Как прошел день?

Я поперхнулся… ибо денек у меня был то, что надо… то, что доктор прописал.

– День как день. Ничего особенного.

– Тебе отец сказал, куда он поехал?

– Ну да, по работе…

– Ммм…

Я прочитал на ее лице беспокойство и желание что-то сказать, но она так и не решилась. Я встал и крепко обнял ее сзади за плечи.

– Я люблю тебя, мам.

– Я тоже тебя очень люблю, малыш!

Мама обняла мои руки и смахнула слезу.

– Прости меня за вчера, – виновато произнес я.

Я поцеловал ее в висок и направился в свою комнату. Перед сном я заскочил к Кирстен, которая мирно спала и посапывала. Чмокнув ее в нос, я прикрыл ее одеялом, получая в ответ невнятное мычание во сне.

Завтра все станет, как прежде.

Приняв прохладный душ, полностью обессиленный, я, наконец, добрался до кровати и провалился в сон.

Звенит будильник.

– Привет, Френки.

В приподнятом настроении, наконец-то, выспавшись, я спешил на завтрак. В коридоре мы столкнулись с Кирстен. Она выглядела задумчиво и, мне показалось, даже немного расстроено.

– Привет, Джей. Где ты был вчера вечером?

– Привет, цветочек, – я обнял ее за шею и звонко чмокнул в щеку, – Я ездил в полицию, давал показания. А ты чего такая серьезная?

– Я волнуюсь за тебя…

Я стыдливо опустил глаза. Я все еще чувствовал себя виноватым перед ней.

– Ты совсем не общаешься со мной. После дня рождения мы никуда не ходили вместе. Я скучаю.

– Цветочек, прошло всего два дня.

– А как будто целая вечность…

Я нежно обнял ее за плечи, заглядывая в печальные родные глазенки.

– Хорошо, сегодня после учебы сходим куда-нибудь. В кино?

– Отлично! Ты лучший, Джей!

Идеальным быть приятнее, чем лучшим. Когда ты лучший, значит тебя с кем-то сравнивают. Сегодня ты лучший, а потом в гонке появляется более быстрый или сильный конкурент, и ты можешь не выдержать марку. Но когда ты идеален, ты ни с кем не соперничаешь. Тебе не нужны соперники для самоутверждения и понимания своего превосходства.

Идеал – это верх совершенства. Быть лучшим – всегда из кого-то; а быть идеальным – быть единственным в своем роде.

– Джей? Алё!

Я взглянул на смеющуюся малышку.

– Я говорю идем, опоздаем же.

Мы уже закончили завтрак, а я, погруженный в свои мысли, ковырял последний кусок омлета и гонял его по тарелке.

– Джон, дорогой, не играй с едой.

Я вопросительно взглянул на мать исподлобья.

– Доедай, милый. Вам пора, – она торопила меня, и мне это не понравилось, что нехорошее снова зачесалось между ребер.

По дороге в универ мы слушали наш любимый плейлист и пели наши любимые песни. Настроение, как и погода, радовали, как никогда. Солнце поднималось и проглядывало сквозь деревья. Снег искрился и переливался, купаясь в ранних солнечных лучах. Я взглянул на Кирстен, в ее глазах отражался солнечный свет, она будто была наполнена им и сияла словно солнышко.

– Эй, следи за дорогой.

Моя Карен такая же светлая, как и сестра.

Легкая улыбка коснулась моих губ при мысли о ней. Я скорее хотел ее увидеть. Впервые я скучал по ней, мне хотелось как можно быстрее коснуться ее медового оттенка гладкой кожи, и ласкать ее бесконечно.

Я чувствовал что-то новое, ранее не известное. Внизу живота было приятное волнение при воспоминании об этой жгучей брюнетке, о ее чувственных сладких устах.

Как бы я хотел наслаждаться ее поцелуями вечно.

Мы подъехали, рядом со входом стояли две полицейских машины. Кирстен никак на них не отреагировала, а я запереживал ни на шутку.