У Изгоев тоже есть цель и смысл жизни, но какие-то они неблагородные, что ли… Тысячу лет заниматься херней, отправить на тот свет кучу людей, а толку?

Куда, между прочим, делись жители того дома? Эрик и не поинтересовался. Чихать ему на такие мелочи — важнее выяснить, в чем секрет дома и завалить Коллаборанта.

Зачем, спрашивается, на эту миссию взяли тертона с излишними рефлексиями? Чтобы откинул Завесу и нашел людей? Но ведь он не нашел, и никто не настаивал на поисках. Дара манипулировать с Завесой в своем «белом» воплощении не умеет, зато умеет Эрик. Вот бы и смотался с ней.

Значит, осенило Стаса, Эрик отправил его на дело с другой целью. Но какой? Чтобы спровоцировать?

Ну что же, спровоцировал. Стас ушел из рядов Изгоев и возвращаться не намерен, что бы там ни планировал хитроумный Эрик. Ошибся наш Куратор.

Итак, Стас предоставлен сам себе. Чем теперь заняться? Съездить на могилу матери и закрыть гештальт? Стас осознал, что ему страшно туда ехать, есть сильное внутреннее сопротивление. С одной стороны — как бы надо, а с другой — нет особого смысла.

Наверное, рано или поздно он доберется до того кладбища… Но не прямо сейчас.

От этой мысли сразу полегчало, и Стаса начало клонить в сон. Ночью стало душно в четырех стенах, Стас постелил матрас на балконе и лег прямо там, под звездным небом, по которому беззвучно плыли темные тени облаков. Он погрузился в сон Изгоя.

Под утро прошел мелкий дождик, он быстро закончился, и Стас даже не пошевелился.

На следующий день взял напрокат тачку и поехал за город. Там, в паре километров от трассы в лесу, откопал самый настоящий клад — сундук с потемневшими от времени серебряными монетами позапрошлого века. Пригодилась лопата.

За два века схрон никто не нашел, но для тертона подобные дела — далеко не подвиг.

Стас понимал, что искать потеряшек, как он это практиковал некоторое время назад, — занятие опасное, так как привлекает слишком большое внимание. С кладами попроще, хоть и тоже не без подводных камней.

В тот день на квартиру он не вернулся, нашел в лесу тайник с концентратом, перекусил и заночевал прямо в предгорьях, на свежем воздухе, в машине с открытыми окнами. Так было привычнее…

Странно, всю жизнь жил в закрытых помещениях и лишь несколько дней — в горах, и вот, осталась крепкая привычка.

А может дело в другом? — задался вопросом Стас, лежа на откинутом сидении. В том, что он не хочет ощущать движение людей вокруг, у которых есть то, чего нет у него?

На другой день он засел в интернет-кафе (одном из последних в городе, там в основном рубились в игры детишки), нашел скупщика старинных монет. Скупщик на вид был сущий мошенник и прохвост, но заплатил, на взгляд Стаса, щедро. И не задавал лишних вопросов.

Стас вернулся в квартиру, отдал владельцу ключи и уехал. Жить в домах он пока не будет — нет желания. Будет ночевать в горах под открытым небом. В магазине для рыбалки и охоты купил спальный мешок — этого достаточно. Для тертона, владеющего сном Изгоя, холод и сырость не помеха.

Недели две он вел весьма своеобразную жизнь. Питался в мелких кафе и столовых у трассы, постоянно ездил по округе и искал сокровища. Один раз заехал довольно далеко в горы, зато отыскал целый ящик с золотыми украшениями и монетами царских времен. Разок наткнулся на хранилище оружия: автоматы и магазины к ним лежали рядком в самом натуральном гробу. Неизвестно, как все это здесь очутилось; Стас предположил, что готовилась какая-то заварушка, но организаторов или повязали, или прикончили до того, как они завершили дело. Оружие он зарыл там же — пусть лежат себе дальше.

Однажды наткнулся на древний механизм из металла, похожего на бронзу; он выглядел как мохнатый металлический куст, инсталляция художника с нездоровым воображением. Похожий аппарат попадался ему в циклопических руинах в горах.

В тот раз он уехал далеко от населенных мест и заночевал на плоской крыше заброшенного одноэтажного здания.

Дважды за все время попадал ночью под проливной дождь, но себе не изменил — продолжал ночевать под открытым небом, несмотря на ухудшающуюся погоду и приближающиеся холода.

За время этих одиноких скитаний много чего передумал и завел привычку разговаривать сквозь зубы с воображаемым собеседником. Сами собой придумались неологизмы, необходимые для жизни сразу в двух мирах — сером и обычном: «потертонить», например, означало «поискать с помощью экстрасенсорики»; «отзанавесить» и «зазанавесить» — манипулировать с Завесой; «затуманиться» и «оттуманиться» — ходить под Туманом, с которым у Стаса кое-как получалось, несмотря на то, что специально его Майя не учила.

Здоровье в целом не беспокоило. Спина не тревожила, зато рана в ноге время от времени ныла, заставляя возникать хромоту. Это было необычно и почти подозрительно: ране давно пора полностью зажить.

Слежку он не ощущал. Похоже, Эрик сдержал слово. Или за ним следили настолько тонко, что он ничего не подозревал.

Рукопись от Эрика Стас возил с собой и иногда почитывал. Мало-помалу начал разбираться в тауханской азбуке и принялся за чтение мантр. Знаки были слоговые, то есть обозначали целый слог, а не один-единственный звук, как в кириллице или латинице.

От пения мантр вибрация пронизывало все тело и уходила дальше, в космос. Так, по крайней мере, казалось Стасу.

Раз в неделю он посещал общественную баню, чтобы не запаршиветь. Грязную одежду выбрасывал, а надевал новую, из магазина.

Что ждет его дальше, он не знал и не думал об этом. Время покажет. Пока его все устраивает. Нужно как следует разобраться в себе.

На третьей неделе этой странной кочевой жизни он посетил одну более-менее приличную кафешку почти в центре города — до этого питался чаще в столовых для дальнобойщиков на трассе. Несмотря на ранний час, все столики были заняты молодежью, было местечко за одним столиком, за которым в одиночестве сидела девушка с пышными каштановыми волосами.

Стас будто споткнулся, глядя на нее — она в это время лениво копалась в телефоне, свободной рукой помешивая латте. Вылитая Вика!

Вика — бывшая Стаса, на которой он собирался жениться, но в итоге расстался по причине того, что она ни в грош не ставила его мнение, делала все по-своему, не советуясь, и в итоге вывела из себя. В сердце, однако же, осталась…

У девушки за столиком были тонкие, но красиво очерченные губы и немного печальные карие глаза. Стасу на мгновение почудилось, что это и есть Вика, но, приглядевшись, он понял, что обознался.

Заметив Стаса, девушка подняла взгляд — у Вики взгляд был другой, более отстраненный. Незнакомка вдруг улыбнулась:

— Привет! Садись сюда, я свободна… то есть место свободно!

И залилась непринужденным серебристым смехом.

Стас тоже засмеялся — он быстро понял, что с этой девушкой ему легко и приятно. И что он слишком долго пробыл один вдали от людей.

Тот день они завершили в постели в квартире Алевтины — так звали новую знакомую.

Вот так, размышлял Стас, лежа вечером рядом со спящей Алей, теперь можно и семью замутить. А почему бы и нет? Мысль была неожиданная и немного пугающая. Конечно, он ее совсем не знает, но почему бы не попробовать? Мало ли.

Он чуял, что в этой квартире были и другие мужчины — в пространстве стыли ментальные следы как минимум троих. Но были они тут не все разом, а посещали Алю один за другим на протяжении довольно длительного времени. Ничего необычного для молодой и здоровой девчонки, живущей в собственной квартирке…

Самое главное, что Аля — не Изгой, не дакиня, а обычный человек.

Проснувшись поутру (сон был обычным впервые за долгое время), он обнаружил ее на кухне — она готовила завтрак из яиц и зелени. На стене висел маленький телек, звук был на минимуме, шла какая-то передача, вроде ток-шоу.

— Привет, — сказал он, появляясь в дверях в одних трусах.

— Доброе утро, — деловито произнесла Аля, хозяйничая у плиты. На ней был короткий халат. — Не успела, блин! Хотела принести завтрак в постель!