— Ему бы еще голос Алисы с этим ее «через… триста… метров… поверните направо»! — пробурчал Стас под нос.

Раза три или четыре попадались местные. Стас с ними вежливо раскланивался и шел себе дальше.

И дошел наконец до автобусной остановки на окраине деревни. Дальше дорога уходила на восток, в сторону Бурнинска, районного центра. Дорогу обрамлял двойной ряд деревьев, по бокам распростерлись поля, далеко вдали зеленел лес. По обочине шел одинокий путник.

Стас встал возле остановки, разрисованной и исписанной за многие года скучающими уезжающими из Серебряной Поймы. На деревянную скамью сел бы только очень неприхотливый и лишенный брезгливости человек.

Итак, батя отбыл по этой дороге в направлении Таежной Балки — еще одного провинциального городка, коих много в здешних местах. Как-нибудь Стас наведается туда, найдет батю и, возможно, даже перекинется парой слов.

Путник на дороге обернулся, будто почуяв взгляд, и Стас узнал давешнего тауханца. Мигом забыв про отца, Стас дернулся было за стариком — он ведь что-то знает об амулете! — но его, как назло, окликнули знакомые. Пришлось общаться. Знакомые забросали досужими расспросами, а тауханец к тому времени сошел с дороги и растворился среди деревьев.

Избавившись от приставучих знакомых, Стас устремился было по пустой дороге туда, где шел старик, шаря глазами, но остановился и махнул рукой. Бесполезно искать этого загадочного деда. Но ничего, он еще появится — была в Стасе такая уверенность.

Домой он вернулся задумчивый. Теперь, когда он знал благодаря амулету, как именно отец покинул деревню, он стал лучше понимать мать… Побег отца теперь выглядел именно как трусливый и безответственный поступок, а не как таинственное и романтичное исчезновение. Мать-то, в отличие от Стаса, с самого начала не видела в бегстве отца ничего романтичного.

На полпути Стас встретил кошку Пэрис, которая наконец-то нагулялась и теперь возвращалась домой. Жаль, что не все люди так поступают.

Глава 6

Амулет-6

Той ночью ему приснился яркий и одновременно жутковатый сон, но снился не отец и не странный старик-тауханец, как следовало бы ожидать, а бабушка.

Вновь она бродила ночью во дворе и вокруг дома, поглядывая на внука злобно и жадно, перебирая морщинистыми пальцами висящие на груди янтарные бусы, но на этот раз Стас осознавал, что спит и видит сон. Легче от этого, правда, не было, сон давил на психику, был муторным, тяжелым, осязаемо-недоброжелательным.

В этом сне, несмотря ни на что, он боялся бабушки до жути, сидел тихонько у себя в спальне, как маленький ребенок, надеясь, что бабка не зайдет в дом. Но бабушка заходила, на веранде слышались ее тяжелые скрипучие шаги, одышливое дыхание, и вот она подходила к спальне Стаса и скреблась в запертую дверь, издавая тихие горловые звуки.

Удивительное дело, но раньше Стас никогда не страшился бабу Настю, совсем не злобную, редко сердящуюся, типичную деревенскую бабушку, румяную, мягкую, улыбчивую, любящую потчевать единственного внука пирожками и разными вкусняшками. А тут ни с того ни с сего возник этот беспричинный необъяснимый страшный образ.

Среди ночи, часу в третьем, он проснулся мокрый, с бешено стучащим сердцем и пересохшим ртом. Потопал на кухню выпить воды и на полном автомате прихватил с собой амулет, с которым последнее время почти не расставался, но на ночь снимал и клал рядом с собой на тумбочку. Осушив стакан воды, встал у приоткрытой двери бабушки, прислушался к мирному похрапыванию.

Сквозь окно в гостиной просачивался молочный свет молодой растущей луны.

Стас поднял руку с амулетом на уровень лица, и цилиндрик привычно закружился.

— Поищем бабушку, а? — прошептал он.

Если бы кто-нибудь поинтересовался у него, зачем он это сделал, он затруднился бы с однозначным ответом. Вроде бы приспичило лишний раз проверить амулет, хотя сомнений уже практически не оставалось, а еще отчего-то захотелось уточнить, где находится бабушка с точки зрения амулета… После сна им владело чувство расщепленности: часть его сознания как бы застряла в темном и гнетущем мире снов, где бабуля вовсе не почивала себе мирно в кровати, а бродила в ночи как страшный дух, пожирающий детей…

Амулет выдал неожиданный результат — «показал» не на спящую бабушку, а куда-то в коридор. Озадаченный Стас неспешно вышел из гостиной. Амулет в темном коридоре был не виден, но Стасу не понадобилось включать свет — он чуял амулет и направление, которое он указывал, как если бы удивительный артефакт стал частью его тела.

В темноте он прошел по коридору до двери на веранду, но на полдороге амулет внезапно сменил направление на прямо противоположное. Раньше такого еще не бывало…

Неужели осечка? Или злой дух в виде бабушки проскользнул мимо?

Рационально-материалистическая часть мозга восторжествовала. Наконец-то! Амулет выдает случайную чушь! Все, что случилось, было попросту рядом необычайных совпадений и ничем больше. Никакого лозоходства, экстрасенсорики и прочего колдунства не бывает в природе!

Тем не менее Стас вернулся в начало коридора, к двери в гостиную, и снова амулет изменил направление. Стас включил свет и, не сводя глаз с амулета, медленно прошелся к двери на веранду. Возле вешалки для верхней одежды острый угол треугольника, описываемого амулетом, резко «развернулся» на сто восемьдесят градусов. Стас во второй раз проделал тот же трюк, и амулет каждый раз менял направление «стрелки» возле вешалки.

Стас остановился на этом месте и посмотрел под ноги, на деревянный люк, ведущий в подвал. Подвал в их доме был обширный, построенный еще прежним хозяином, там хранились соленья-варенья и всякий хлам, который стыдно держать в самом доме, а выбросить жалко.

Ну и что это за бред? Амулет хочет сказать, что баба Настя на самом деле прячется в подвале? Среди ночи? Одновременно похрапывая в комнате?

Поколебавшись, Стас поднял крышку подвала — оттуда пахнуло специфическим запахом погреба, — опустился на колени и щелкнул выключателем с краю люка чуть ниже уровня пола. Внутри вспыхнул желтоватый свет слабой лампочки.

Прямо под люком виднелся земляной пол, в который упиралась деревянная лесенка. Слева находились полки с многочисленными банками — пресловутые соленья и варенья. Справа стояли пустые бочки, в которых раньше квасили капусту. Больше ничего разглядеть невозможно.

Тогда Стас аккуратно улегся животом на пол и опустил голову прямо в люк. Вот теперь обзор значительно увеличился. В поле зрения попали мешки с картошкой в ближнем углу, ящики, наполненные песком, в котором обычно хранились морковь и репа (сейчас лето, прошлогодний запас весь закончился, а новый еще не закуплен). Возле ящиков валялись свернутые провода, дряхлые картонные коробки со стоптанной обувью, которые давно пора сжечь или выкинуть, еще какой-то хлам вроде сломанных игрушек и машинок, остатков коляски, на которой катался сам Стас. Все покрыто слоем вездесущей пыли и лохмотьями паутины.

В самой дальней бетонной стене зиял низкий проем вроде дверного. Отец рассказывал, что когда дом только строился, предыдущий владелец намеревался соорудить пристройку к дому, а под ним — продолжение подвального помещения, но передумал. В результате остался один проем, из которого внутрь подвала высыпалась рыхлая черная земля, давным-давно образовав целую груду. Она утрамбовалась за много лет сама собой. На ней сейчас лежали рядком пустые тетрапакеты из-под молока двухпроцентной жирности, которое пила мать — из-за изжоги, — и баклажки из-под минводы.

Стас внимательно оглядел все обширное подвальное помещение, залитое тускловатым светом единственной лампочки, удивляясь, какой хренью он занимается посреди ночи. Убедившись, что в подвале никого нет — даже мышей не видно, не говоря уже о злом двойнике бабушки Насти, — Стас начал было вставать и выронил цепочку амулета, который не преминул упасть на глиняный пол прямо под люком.