— А урок? Мы ничего не будем делать?

— Будем.

— Что именно? Зарабатывать воспаление почек и прочих органов?

Без подушки было неудобно. Шея у Стас напряглась от непривычного положения, когда затылок находится ниже нужного.

— Сначала закрой глаза, — повторила Майя. — И не шевелись.

Ага, понятно… Он послушно прикрыл глаза. От Майи исходило тепло и запах женского тела. Жар внутри Стаса усилился, а второй Центр неистовствовал — аж плед приподнял.

Стас легонько вздрогнул, ощутив прикосновение руки Майи на груди. Но не шелохнулся — команды не было. Пальцы невесомо скользнули на живот и медленно двинулись дальше.

— Что чувствуешь? — осведомилась Майя шепотом.

— Твою руку, — с готовностью сообщил Стас.

Его переполняло предвкушение. Нынче, судя по всему, обойдемся без ножа, так что…

— А внутри себя?

— Да блин! — громко сказал он. — Возбуждение чувствую! Разве непонятно? У меня женщин не было черт-те сколько!

— Перестань ругаться! На что похоже возбуждение? Скажи!

— Жар… Распирание… Сладость, электрический ток… Желание на тебя накинуться!..

Раз уж пошла такая «пьянка», то будем откровенными по-максимуму.

— Сладость, ток — это хорошее описание, понятное, — одобрила Майя. Ее пальцы остановились в районе его пупка и направились назад, к груди. — Но желание наброситься? Как оно выглядит для тебя? Опиши его консистенцию, цвет… И не шевелись, иначе провалишь урок!

— Цвет? Какой нафиг цвет?

— Просто представь. Но долго не думай.

Отчего-то представился розовый «Смарт» Дары.

И сама Дара.

— Розовый! — сказал Стас. — Желание розовое, пульсирующее, огромное!

— Отлично, — промурлыкала Майя.

Ее ладонь во второй раз добралась до живота и легла на пупок, согревая его.

Неожиданно желание, от которого Стас был готов взорваться, стихло.

Майя сказала:

— Представь свой позвоночник… Представь его сияющим потоком энергии! И пусть эта розовая пульсирующая огромная сила течет вместе с этим потоком вверх, к голове.

— Башка лопнет, — прохрипел Стас.

— Не лопнет. Энергия выйдет через макушку и рассеется в пустоте.

Он попытался визуализировать, и у него начало было получаться, но Майя вдруг закинула на него свою ногу, и визуализация мгновенно провалилась. Он сел, будто пронзенный молнией, но Майя повалила его назад и уперла в шею кончик невесть откуда взявшегося ножа. Сил у нее было немало, а нож колол больно — одно неосторожное движение, и Майя нанесет опасную рану.

— Да ты прикалываешься⁈ — пропыхтел Стас. — Что за БДСМ?

«И ведь ни шевелиться, ни ругаться нельзя! А она еще провоцирует!»

— Нет, — спокойно прошептала Майя. — Все серьезно.

— Ты понимаешь, что мешаешь мне визуализировать?

— Наоборот, я тебе помогаю. Вы, мужчины, часто считаете, что женщины вам мешают, но на самом деле мужская и женская сути имеют общий корень.

Ее рука снова скользнула вдоль тела Стаса — надо думать, к упомянутому корню. Потом рука отправилась в обратном направлении. Стаса затрясло как в падучей.

— Вот так должна течь твоя энергия, твой Ветер жизни, — шептала Майя. — Из розового становится желтым, затем голубым и наконец белым…

Горячее сумасшедшее желание растеклось по всему телу, разлилось приятным теплом — не бушующим пламенем, а мягким и нежным коконом, и Стаса дико потянуло в сон.

«А все-таки я повелся на сексуальную провокацию! — подумал он, тяжело ворочая мозгами. — Ну да и ладно… Ради общего дела…»

— Таков наш сегодняшний урок, — тихо проговорила Майя.

Это было последнее, что услышал Стас перед тем, как провалиться в сон.

Глава 28

Куратор-7

Сон был необычный, больше похожий на ступор, но с ясным сознанием, пусть и неестественно неподвижным. Состояние это не было лишено приятности.

Он практически не чувствовал тела, мыслей тоже не было, зато он «видел» сквозь закрытые веки над собой звездное небо и туманности, яркие и цветные, медленно кружащие в ночи. При этом его окутывало бархатное тепло и невесомость, словно он спал во чреве матери или в люльке сразу после рождения. Время текло быстро, как в ускоренной съемке — судя по стремительно кружившим созвездиям. Или это был сон?

Стасу было очень хорошо и уютно под этим волшебным небом, оттороченным вершинами гор и вершинами деревьев, в этой невесомости, в этом блаженном безмыслии.

Он воспринимал мир вокруг — доброжелательный и безлюдный, если не считать горячую женщину совсем рядом. Но она была другом и учителем.

В этом чудесном состоянии он пролежал, почти не шевелясь, до самого утра, когда сквозь закрытые веки стало видно, как потускнели звезды и посветлело небо.

Потом поднялась Майя, гротескные контуры ее фигуры скользнули на фоне бледно-опалового неба и исчезли. Это Стаса не встревожило.

Чуть позже он ощутил, что полностью выспался, несмотря на странное «бдение», и осознанно проснулся.

Открыв глаза, он увидел то же самое небо в окружении древесных крон, только цвета́ показались чуть более резкими. Он точно знал, что проспал шесть часов и пятнадцать минут и сейчас 5:31 утра.

Он сел, отбросив накрывающий его край пледа, и сразу дала о себе знать утренняя прохлада. Ночью он совершенно ее не воспринимал, хотя тогда должно было быть еще холоднее. Позади кто-то шуршал в траве. Стас оглянулся.

Позади Майя — увы, полностью одетая — сбрасывала на место кострища сухой хворост.

— Привет! — сказала она как ни в чем не бывало. — Вот, приготовила тебе топлива. Но разжигать будешь сам.

На секунду Стаса одолело смущение: светло, а он в чем мать родила.

«Ай, да ну нафиг! — подумал он. — Уж перед Майей-то мне точно не пристало чиниться».

Он встал и с хрустом потянулся. Учитывая, что он пролежал в «позе мертвеца» (если пользоваться терминологией йоги) целых шесть с четвертью часов, просто удивительно, что ничего не затекло и не онемело.

Вместе с телом пробудился и беспокойный ум, побежала привычная череда суетливых мыслей. Рациональная часть разума тут же выдвинула теорию: Майя напоила Стаса чаем с концентратом, в котором содержался наркотик, отсюда и такой необыкновенный сон. Плюс они вчера ели грибы — обычные белые и лисички, он-то в грибах разбирается, — но Майя, помнится, в варево добавила какие-то травы, якобы для вкуса…

Стас мотнул головой, отмахиваясь от брюзжания рационального ума. Хватит натягивать сову на глобус. Надоело. Нынче ночью состоялся очередной его паранормальный опыт, вот и все. Нечего выдумывать.

Он встал перед Майей голый. От вчерашнего возбуждения не осталось и следа. Все было так, будто он всю жизнь спал на тонком пледе в горах с Изгойкой.

— Утро доброе, — сказал он. — Я спал или… как? Что это было?

— Это был сон Изгоя, — невозмутимо ответила Майя. — Ты ведь знаешь, что бывает несколько фаз сна? Быстрый сон и медленный. Так вот, сон Изгоя — это одна-единственная фаза, самая оптимальная — ни быстрая, ни медленная. Идеальная. В этом сне лучше всего отдыхать и набираться сил. Хватает от трех до шести часов сна. Кроме того, в этом сне ты хоть и отдыхаешь, но и сохраняешь бдительность. Никто не застанет тебя врасплох. И, наконец, ты не замерзнешь даже в снегу.

— Но для этого нужна куратор Майя? — уточнил Стас, быстро одеваясь.

— В начале. Со временем ты сам научишься трансформировать Ветра Центров своего организма.

— То есть возбуждаться не обязательно? — осторожно спросил Стас.

— Не обязательно. Но желательно. Энергия двух первых Центров самая сильная у обычного человека. Энергия страха — это первый Центр, а энергия плотского желания — второй. Если выразиться иначе, то первый Центр — это желание жить самому, а второй — желание, чтобы жило еще и твое потомство.

— Почему ты вчера мне все не объяснила?

— Сначала идет практика, потом теория, — улыбнулась Майя. — Если ты будешь знать все заранее, то у тебя возникнут концепции и ожидания: надежды желаемого и страхи перед нежеланным. Они испортят практику.