И тишина. Акморт затих.

Вика недоверчиво огляделась, на всякий случай не отнимая рук от ушей. Сверхъестественного «орла» нигде не было видно.

— Всё! — прокричал Аз.

На самом деле он наверняка не кричал, но его голос доносился будто издалека и звучал как приглушённый расстоянием крик.

Настороженный Егор и Макс, ошеломлённо мотающий головой, медленно подошли к коллегам и остановились в трёх шагах, у парника с огурцами.

Азамат откашлялся и сказал, плавно растягивая слова и делая длинные паузы между фразами:

— Акморта я изгнал. Теперь всё будет хорошо. Через пару минут слух наладится.

— Ты как? — спросил Максим.

Его голос звучал странно, будто он говорил из бочки. Забавные иллюзии остаются от этого акморта.

Вика молча кивнула: мол, всё в порядке.

Егор открыл рот, но сказать ничего не успел: с жутким скрипом открылась калитка, и на участок вошёл Эд, волоча за собой изрядно помятого Сенцова.

Тут же, как по команде, оживились соседи. Со всех сторон послышались возмущённые вопли, требовательные вопросы и негодующие возгласы, сливаясь с каким-то посторонними звуками в дикую какофонию.

Боль, нараставшая в Викиной голове, достигла апогея — и затихла.

Голоса вокруг, шум листвы на ветру, отдалённый лай, воробьиной чириканье — всё стало нормальным.

Егор, оценив обстановку, отправил Макса и Аза успокаивать соседей, а сам подошёл к Эду и его пленнику, связанному по рукам и ногам. Вика увязалась следом, осторожно переставляя ноги в безнадёжно испорченных колготках.

Эд больше всего сейчас напоминал здоровенного пса, слегка взъерошенного после короткой схватки и ждущего похвалы от вожака.

— Цел? — спросил старший.

Бывший стажёр кивнул.

— Хорошо.

Егор опустил взгляд на задержанного и сказал другим тоном:

— Спецотдел, старший группы Брянцев. Вы гражданин Глеб Сенцов?

Тот зло сверкнул глазами, но не сказал ни слова.

— Забираем вас в отдел. У нас к вам много вопросов. Вика, вызывай наших. Оставлю с тобой ребят, а мы с Эдом отвезём гражданина куда полагается. Как закончите с осмотром и бумагами, возвращайтесь в отдел.

Сенцов по-прежнему молчал, продолжая сверлить взглядом захватчиков. Но Вика видела, что молчание продлится недолго: задержанный непрерывно моргал, облизывал сухие губы кончиком языка, нервно подёргивал ногой и обильно потел. Ему было страшно. Он не был возмущён или удивлён — только напуган. Будто знал, что за ним однажды придут, очень боялся этого и теперь, когда всё случилось, никак не мог до конца поверить в происходящее.

Егор зашагал к калитке. Эд поволок подозреваемого за ним.

Максим и Аз успокоили соседей «корочками» и привели четверых в качестве понятых, велев им для начала постоять у входа.

Вика занялась оформлением протоколов, пока коллеги исследовали небольшой — соток шесть, не больше — участок.

К счастью, никаких сюрпризов здесь не оказалось. Ни в гараже, ни в крошечном сарайчике, ни в дощатой будке на углу, ни в пустой теплице, ни между чахлых грядок не нашлось ничего интересного. Забор изнутри покрывала вязь вырезанных защитных знаков, среди которых затесалась пара ловушек. Но никаких следов призыва или создания существ не было.

Скромный домик Макс и Аз оставили напоследок, и Вика как раз успела присоединиться к ним, закончив с бумагами и подобрав у забора туфли.

Двери и окна были украшены той же защитной вязью, что и забор. Внутри домик казался совершенно обычным: узкий шкаф у входа, маленький стол, старая электроплитка, чайник, два стула. Во второй комнате потёртый диван, облезлое кресло и тумбочка.

За «спецами» увязался любопытный дедок, уверявший, что всё про всех знает.

— Эх, а при Викторе тут по-другому было, — заметил он. — Вон там рога висели оленьи. Возле кровати шкура волчья валялась. А тут полки были со всякой занятной ерундой: шкатулки, часы песочные, камушки какие-то. Всё с собой привозил, как дачный сезон начинается. Так-то Виктор серьёзный человек был. Мужик! Не то что нынешние хлюпики.

Дедок неодобрительно воззрился на Макса и покачал головой.

Однако от комментариев воздержался и продолжил рассказывать о Викторе Сенцове:

— Охотился, рыбачил, мастерил. Рукастый был мужик! Всё починить мог, вот всё ей-ей!

— А Глеб, он не такой? — спросила Вика.

— Ой нет! — отмахнулся дедок. — Виктор из него пытался мужика настоящего сделать, а ему то книжку, то телефон подайте — и всё, затихнет, будто нет его. И в детстве такой же был! Представляете, ни на речку, ни мяч погонять с мальчишками, ни в лес утечь?! На охоте, говорят, в обморок грохнулся! Не пацан, а мямля! Мать его, правда, берегла: типа, ну пусть читает, пусть рисует, зато под присмотром. Вот и избаловала! Вам, бабам, только дай пацана разбаловать!

Максим обернулся к разошедшемуся старикану, нахмурившись, но Вика кивнула: мол, всё хорошо.

— А старшего сына, Кирилла, вы знаете? Он вам нравился или и его бабы испортили? — поинтересовалась Вика подчёркнуто спокойным тоном.

Дедок неловко повёл плечами и пробормотал:

— Извиняюсь, погорячился, уважаемая... Что? Не, старшего не знал. Виктор о нём как-то упоминал: жалел, что дурак был и в своё время ба... жене сына оставил. А дачу он купил уже со второй женой.

— Они развелись?

— Да. Глебу лет десять или двенадцать было. Вот отец за него и взялся как следует! А всё равно ведь пропащий парень.

— Почему?

— Ну, раз вы за ним пришли, значит, нагадил он где-то, верно? — прищурился дедок. — Да и потом что за работу он себе нашёл, а? Тридцать лет мужику, а он с детишками скачет и пиццу подаёт! Тьфу!

У Вики зазвонил телефон.

Егор.

Она, кивнув своим, вышла на крыльцо и ответила.

— Пусть парни без тебя заканчивают. Сенцов тут то колется, то нет! Нужно, чтоб ты провела допрос. По-моему, он псих. Эда я за тобой отправил, будет с минуты на минуту.

— Поняла.

Старший отключился, а Вика сунулась в дом и жестом позвала Максима, чтобы вручить протоколы.

Через полчаса Вика сидела в допросной рядом с Егором. Напротив восседал Сенцов, спокойный и несколько утомлённый.

— Можно начинать, да? — вежливо спросил он.

— Да, — коротко разрешил Егор.

— Так вот, вы должны понять: я не мог поступить иначе. Мне нужно было сделать это. Нужно собрать свою семью. Они все бросили меня! Мама, конечно, начала первой, поэтому честно было бы, чтоб она умирала подольше. Почему она любила своих новых детей, а меня не любила, а? Почему? Почему?!

Взгляд Сенцова снова стал напряжённым, пальцы беспокойно задёргались.

Вика спросила, надеясь переключить собеседника и избежать срыва:

— А ваш отец должен был умереть быстро?

Сенцов вдруг хитро улыбнулся и доверительно прошептал:

— Не, он должен был умирать долго-долго! У него что-то со спинным мозгом случилось, и через пару-тройку лет он стал бы лежачим. И вот тогда-то... и вот тогда я бы отомстил ему за всё, что он делал! Вы не представляете! Он меня бил. Он меня унижал. Смеялся надо мной! Он... он бы всё получил обратно! Всё и ещё чуть-чуть! Но он что-то почуял и решил уйти на своих условиях. Решил сдохнуть по своим правилам! Знаете, что он мне прислал с последней охоты? Сообщение! А в нём знаете что?! В нём «Хрен тебе, щенок!» — это он попрощался так. Это он отнял моё! Свою жизнь отнял! Мой шанс. И тогда я понял, что надо ему отомстить! При жизни не смог, так хоть после смерти.

Мужчина обвёл комнату безумным взглядом и хихикнул:

— Мне кажется, он бы гордился мной. Гордился, что я теперь тоже охотник. Только выслеживаю и убиваю не зверей, а его. И маму!

— А почему в разных местах? — уточнила Вика. — Вы же сказали, что должны собрать семью?

— Для себя собрать! Не для них. Чтоб у меня была мама. Вся-вся моя, до последнего вздоха. Я приходил. Я смотрел и слушал. И для неё был только я, до самого конца. И папа тоже был весь мой в той яме. Слабый такой, жалкий. Весь мой. С потрохами! — Сенцов расхохотался, взахлёб, до слёз.