Егор покосился на Вику: мол, не пора ли звать медиков? Девушка покачала головой. Нет, это не срыв и даже не истерика. Это облегчение. Сенцов говорит — и его слышат. И он до слёз рад быть значимым хотя бы так. Хотя бы только сейчас.

Мужчина внезапно успокоился и вежливо сказал:

— Не уверен, что вы понимаете, но я предельно откровенен.

— Спасибо, — кивнула Вика. — Мы это ценим. Расскажите, как именно вы выслеживали и убивали?

— Выслеживал в моём кафе. Наблюдал за ними. Понимаете, некоторые мамы и папы, они думали, что я не пойму, что они мои. Притворялись чужими, с другими детьми, с другими лицами, в другой одежде. Но я всегда их узнавал и выслеживал. А в мае, когда они развелись, я их возвращал себе.

— Откуда у вас информация о монстрах?

— От папы немножко. И от Кирилла. Это папин другой сын. Я его не знаю, но он, оказывается, много-много дневников у папы хранил. А все мне достались, смешно, да?

— Когда вы начали убивать, Глеб?

— После того, как папа попытался сбежать, разве не понятно?!

— Но это было восемь лет назад, а мы нашли только четыре мужских трупа и три женских...

— Их семь! И мам, и пап. Просто я не сразу для мамы стену нашёл. И яму для папы, — Сенцов виновато улыбнулся и попытался развести скованными руками. — Сначала прятал где попало. Даже на даче соседской одну маму закопал, пока их не было. И никто не догадался! Вот дураки, да?

Он снова хихикнул и весело подмигнул собеседникам.

— Ты понимаешь, что ты псих?! — не сдержался Егор.

— Я? — изумился Сенцов. — Почему? У меня просто не было выбора. Я же должен был собрать семью.

Он опустил ладони на стол и безмятежно улыбнулся.

— Вы расскажете нам, как звали тех, кого мы не нашли, и где вы их спрятали? — вмешалась Вика.

— Да, конечно. Я помню всё, — улыбка не сходила с лица Сенцова. — И всё расскажу: как пробовал разных монстров, как заманивал пап и воровал мам. Пусть все узнают, что я молодец. И что папа мог бы мной гордиться. Первую маму звали...