– Скажите, а тело Юкино… сейчас находится в полицейском участке? – спросила я.
Кицуги остановился и посмотрел на часы на стене. Часы с кошачьим хвостиком вместо маятника мы тоже купили в торговом центре вместе с футоном.
– Наверное, сейчас уже в больнице на экспертизе.
– А смогу ли я ее увидеть после того как она закончится?
– Пока не могу вам ничего сказать, так как порядок действий после экспертизы еще не определен.
Как только Кицуги продолжил осмотр комнаты, зазвонил его смартфон. Звонил еще один следователь – ему удалось связаться с семьей Юкино. То ли они нашли номер телефона в ее личных вещах, то ли смогли подобрать пароль от ее смартфона – я не спросила, так что точно не знаю.
Вскоре Кицуги закончил осмотр и ушел.
Я просидела в комнате Юкино, обняв колени, всю ночь не смыкая глаз, и когда пришло утро, позвонила по номеру телефона, написанному на визитке Кицуги.
– Я хочу с ней попрощаться.
Я снова попросила дать мне возможность увидеть Юкино.
Но то, что я услышала в ответ, ответом и назвать не получается.
– Тело сейчас находится на хранении в полиции, завтра оно будет передано семье.
Видимо, почувствовав мое замешательство, после недолгого молчания он добавил:
– Родственники потерпевшей… велели не подпускать вас к телу.
– Почему? Я поговорю с ними напрямую. Скажите, пожалуйста, как с ними связаться?
– Они просили координаты для связи вам тоже не давать.
– Почему?
– Я передам им ваш номер телефона, вероятно, они сами вам позвонят.
Но семья Юкино со мной не связалась.
На следующий день тоже никто не позвонил, и наконец я вышла на улицу – мое терпение закончилось.
С пересадками на синкансэне и такси я добралась до того места, где жила Юкино с родителями. Дом Тагами выделялся на фоне вечерней тьмы. Ворота и входная дверь были открыты, из дома доносились рыдания и всхлипывания. Иногда туда входили и выходили люди в трауре. Я сразу поняла, что сегодня поминальная ночь. Проклиная себя за то, что приехала в обычной одежде, я некоторое время постояла в тени забора. У входа в дом стоял мужчина средних лет – наверное, родственник. Он что-то тихо говорил каждому приходящему. Наблюдая за происходящим, я вскоре обратила внимание на одну вещь. Он обращался не ко всем гостям, а только к женщинам. Я решилась и с нехорошим предчувствием пошла к нему. Мужчина тихонько спросил мои имя и фамилию.
Услышав мой ответ, он изменился в лице.
– Подождите здесь.
Он быстро скрылся в доме и вернулся вместе с женщиной лет пятидесяти. Она была одета в черное кимоно и лицом напоминала Юкино. Только в лице ее не было ни кровинки. Белая, как бумага, она смотрела на меня гневным холодным взглядом.
Затем за одну минуту я узнала сразу несколько вещей. Она мать Юкино. Полгода назад она была категорически против, когда Юкино советовалась с ней по поводу выступлений в токийском ночном клубе. А через десять дней Юкино, можно сказать, сбежала из дома.
– Она даже не собиралась сообщать нам, где живет. Мы с мужем узнали ее адрес, только когда нам позвонили из полиции с сообщением, что ее убили.
Ее тихая речь – каждое слово – впивалась мне в грудь подобно ножу. Я ничего не могла возразить. Даже если бы попыталась что-то сказать, я бы начала задыхаться, горло бы показалось забитым, и я не смогла бы проронить ни слова. Но тем не менее я как-то сумела объяснить, насколько заблуждалась, полагая, что Юкино переехала ко мне с разрешения родителей. Я склонила голову в глубоком поклоне. Хотя понимала, что мои извинения ровным счетом ничего не стоят.
– Позже я свяжусь с вами, – сказав напоследок только эту фразу, она вернулась в дом.
Незаметно людей в траурной одежде вокруг стало больше, они стояли как вкопанные, обратив на меня свои полые глаза и лица с отсутствующим выражением.
Вчера утром мать Юкино позвонила со скрытого телефонного номера. Сказав, что приедет с мужем через два дня ко мне и заберет вещи своей дочери, она сбросила вызов, даже не дождавшись моего ответа. Как будто она разговаривала не с живым человеком, а оставила сообщение на автоответчике.
3
Раздался звонок, я открыла дверь и тут же испытала дежавю.
Сначала я подумала, что встречалась с ним по работе. Но как только он произнес, опустив брови с проседью: «Тагами», – тело мое застыло, будто на меня вылили ушат холодной воды.
– Вы… отец Юкино?
Наверняка он был среди людей в траурной одежде в тот вечер, когда меня прогнала мать Юкино. Наверное, он тоже смотрел на меня своими полыми глазами.
– Ваша супруга говорила, что вы приедете за вещами завтра.
– Сегодня я приехал к вам один и по другому вопросу.
Он вошел, опустив глаза. Половина его лица была скрыта пепельными бородой и усами. Видимо, с момента смерти Юкино и до сегодняшнего дня у него не нашлось времени постоять перед зеркалом. Я смотрела на его худой тонкий подбородок и ждала, когда он заговорит.
– Я должен… выразить вам свое почтение.
Я даже не смогла предположить, о чем он говорит.
– Большое спасибо, что вы полгода заботились о нашей дочери.
Неожиданно он склонил голову в поклоне, и я растерялась.
– Но… когда я посетила ваш дом, ваша супруга очень сильно меня отругала…
– Я надеюсь, вы простите ее бестактность. Я с самого начала поддерживал дочь в ее музыкальных начинаниях, а жена все время была против… Именно поэтому, я полагаю, она вылила на вас свой гнев.
Он бессильно бормотал, как будто голос его доносился из-за стены. А из-за продолжающегося сноса соседнего дома он звучал невнятно.
– Извините, здесь шумно.
Я закрыла входную дверь, и шум немного утих.
– Иногда Юкино рассказывала мне о вас, о том, как вы поддерживаете ее.
Она рассказывала, как отец купил ей музыкальный центр и акустическую гитару. Как во втором классе старшей школы она хотела выступать на сцене и советовалась об этом с отцом и как он встал на ее сторону и сумел убедить мать, настроенную категорически против.
– Вполне возможно, что папа немного жалеет о том, какую жизнь выбрал. Работает в госучреждении, нет никаких увлечений и хобби, – говорила Юкино. – В самом деле, он такой обычный и скучный, даже удивительно, – грустно улыбалась она.
Но в ее интонации чувствовалась любовь к семье. О матери Юкино не заговаривала ни разу. Теперь-то понятно почему – они не ладили.
– Вот комната Юкино.
Я показала рукой на комнату, которая находилась дальше по коридору справа.
Я слушала «Утро придет», когда зазвенел звонок, поэтому оставила дверь открытой.
– Хотела немного собрать и упаковать вещи до того, как вы приедете за ними, но у меня ничего не получилось. Поэтому здесь все так же, как и было.
– Я хотел посмотреть, как она живет, так что, наоборот, так лучше.
Мы прошли по короткому коридору и оказались в комнате Юкино.
– Как я и думал… у нее было мало вещей.
– Наверное, и у вас дома так?
– Она всегда думала только о музыке, – мягко ответил он и стал осматриваться.
Он сделал один круг, и я услышала, как он медленно дышит через нос – вздох, похожий на стон. Мне стало кое-что понятно. Наверное, он подумал, что вместе с женой не сможет так долго осматривать комнату Юкино. Хотя он и сказал, что пришел поблагодарить меня, может быть, ему также хотелось обстоятельно и спокойно посмотреть, как жила Юкино. Подобно тому, как и я после ее смерти постоянно находилась в ее комнате. Я практически не спала, не ела, только принимала назначенные кардиологом лекарства.
И когда об этом подумала, я почувствовала тепло в своей груди, до краев наполненной горем и сожалением. Юкино, внезапно исчезнувшая из этого мира. Преступник, которого еще не нашли. Не дающая никакой информации полиция. Сказанные у входа в родной дом Юкино слова ее матери – острые, как кинжал. Направленные на меня взгляды людей в траурной одежде. Слова, которые я пыталась удержать в себе, соскользнули у меня с языка: