Литмир - Электронная Библиотека

«После окончания семинара… подождите меня внизу».

Позднее Тэракадо Тоору, один, спустился к главному входу здания, где я ожидал его. Он не смотрел прямо на меня, а направил лицо к солнцу, и лицо его, освещаемое лучами, выглядело моложе. Очков на нем не было. В профиль он реально напоминал себя в годы учебы в старшей школе.

– Ну, так что? Я имею в виду нашу недавнюю беседу.

После странного долгого молчания Тэракадо Тоору открыл рот.

– А что будет, если я скажу, что не заплачу?

– Я всего лишь сообщу полиции.

– Угрожаете? Это разве не преступление?

– Да пусть меня схватит полиция, мне терять больше нечего.

Несмотря на воскресенье, прохожих было много, мимо шли люди совершенно разных типажей. Мы же наверняка выглядели как обыкновенные знакомые, которые обмениваются привычными фразами, заговорившись на улице.

– Послушайте, я не собираюсь ломать вам жизнь. У меня сейчас проблемы с деньгами, вот я и хочу, чтобы вы мне заплатили в обмен на то, что я сохраню вашу тайну. Можете считать это платой телохранителю за то, что он оберегает вашу жизнь от опасности. Это ведь неплохие отношения.

Только отношения эти будут тянуться вечно.

Ведь телохранитель – сам опасность.

– Вы не могли бы немного подождать?

В этот момент я увидел, как от лифтов в нашем направлении идет та молодая женщина. Она остановилась, заметив меня, но, похоже, у нее было какое-то дело к Тэракадо Тоору, поэтому мы с ним обменялись короткими фразами и решили встретиться через неделю.

– На следующей неделе я опять провожу семинар, но в другом месте. Станция Симбаси.

Тэракадо Тоору залез в сумку и стал в ней копаться, пока не нашел записную книжку. Написал ручкой адрес на страничке, вырвал ее из книжки и передал мне.

– Там такое же здание, как это. Зал на пятом этаже. На шестом расположены офисы. Воскресенье – выходной день, поэтому там никого не будет.

– И?..

– В туалете на шестом этаже никого не будет, мы сможем остаться вдвоем.

Он выбрал место, где нас никто не увидит. Или же он в принципе любит разговаривать в туалете.

– Семинар заканчивается ровно в четыре часа, встретимся после него.

Я кивнул. Тэракадо Тоору повернул голову, посмотрел на женщину в лифтовой зоне и помахал ей рукой, извиняясь, что заставил ее ждать. Обычный жест, как будто ничего и не происходит. Как будто так и надо.

– Прошу вас передать миллион наличными.

– Понял.

Тоору Тэракадо вернулся в здание. У лифтов он обернулся, лицо его было абсолютно бесстрастным… Нет, на нем вообще не было никакого выражения, даже бесстрастного. Как будто это лицо принадлежало не живому человеку. Пустые глаза были похожи на две дырки в бумажной перегородке фусума[17], но я почувствовал, что в их глубине что-то есть. Кто-то есть. Как будто я увидел то, что не должен был видеть. Я невольно отвел взгляд. Но забыть выражение его лица мне не удавалось, и когда я кричал в подушку, оно никак не хотело уходить из моей головы.

Наверное, это было его подлинное лицо.

В мире у всего есть лицевая и обратная сторона, орел и решка, и в большинстве случаев они занимают одинаковое пространство. И убийство, и купюры, и мелочь, и человек. Однажды, в мои детские годы, один из приятелей, школьный заводила, предложил подзаработать и сыграть в «орла и решку» моей стойеновой монетой, которая лежала в моем кармане. Если выйдет орел, то монета его. Если выйдет решка, то он заплатит мне сто йен. Я согласился на условия и подбросил стойеновую монетку вверх. Я был неуклюж и монетку не поймал, она упала на землю и покатилась. Потом остановилась, на ней крупно было написано «100». Приятель радостно закричал: «Я выиграл! Выиграл!» – и поднял монету, лежавшую на земле. Я понял, что проиграл, но о том, что орел – это картинка на монетке, я узнал только в средней школе. Слишком поздно узнал.

4

Прошла неделя.

Я стоял на четвереньках на футоне и снова рычал. То место на подушке, которым я зажимал рот, пропиталось слюной и потемнело. Заметив пятно, я опять погрузился в него лицом и, изо всех сил вцепившись в подушку зубами, стал раскачивать ее то влево, то вправо, а потом швырнул вбок. Подушка впечаталась в стену и упала. Другими словами, я занимался тем же самым, что и неделю назад. Но на самом деле существовало серьезное отличие.

В моей правой руке был зажат миллион живехоньких йен.

Небрежно. Без всяких конвертов и кошельков.

Не знаю даже, есть ли такие кошельки, в которые поместился бы миллион йен.

Я стоял на четвереньках на футоне, сдерживая себя в полную силу. Иначе я бы подпрыгнул к потолку, завопил в прыжке и начал дергаться в еще более непонятных движениях. Наверное, на прошлой неделе я не представлял себе, что такой день придет. А теперь моя жизнь значительно изменилась, и уже то, как я злился на толпы прохожих в парке Уэно, казалось чем-то далеким. Так же было, когда я учился в началке. Я шел домой один, пиная мешок со спортивной формой. Друзей у меня не было, и после уроков никто не шел домой вместе со мной. Что можно сделать на миллион? Все что угодно. По крайней мере я – человек, пропитавшийся жизнью бедняка, – могу представить себе многое.

«Прошу вас передать миллион наличными».

Этот миллион я сжимал в своих руках и стоял на четвереньках на футоне. Если бы я был достойным сожаления преступником, какие часто появляются в кинофильмах и сериалах – то есть преступником, который на самом деле обладает чистым сердцем и из-за этого совершает правонарушение, – меня бы еще можно было спасти. Но меня спасти было нельзя, так как я был преступником с крутым характером. Я сам понимал это. Понимал, но было уже поздно.

Я посмотрел на подушку, валявшуюся в углу комнаты, и представил себе будущее. Сначала миллион. А сколько дальше? Что ж, со мной такое происходит впервые, так что откуда мне знать. Понятно, что сумма меньше не станет. Это наверняка, по стандартной теории шантажа. Еще один миллион, как сейчас? Или же два? Или все три? Я поднес к лицу пачки денег, зажатые в руке, и пристально посмотрел на них. Я чувствовал, как в животе постепенно растекается черный сироп. Он становился все темнее и чернее, окрашивал все внутренности до каждого уголка. В конце концов все, что было внутри меня, окрасилось в черный цвет. Мне так показалось.

Через два дня ко мне домой заявились следаки и забрали меня в полицейский участок.

5

– Нет, я правда ничего не знаю.

Я сидел в комнате для допросов напротив старого следака, нас разделял стол. Он был очень похож на сыщика, который двадцать пять лет назад расспрашивал меня в прачечной. Как будто он появился передо мной, как сублимированный продукт, который я закинул в горячую воду.

– Но мне все известно о ваших отношениях с господином Тэракадо Тоору.

– Я вам уже сказал, что очень плохо его знаю. В позапрошлое воскресенье я пошел на финансовый семинар, который вел… господин Тэракадо, так ведь его зовут, да? Но большого доверия он у меня не вызвал, и я вернулся домой, не дослушав до конца. А наши с ним отношения… От кого вы это вообще услышали?

– От ведущей семинара, о котором вы сейчас сказали.

Как будто, пока я оправлялся от шока, пытаясь осознать, в каком пердимонокле оказался, мне поставили шах и мат.

– Вроде бы она состояла в любовной связи с потерпевшим, и он все ей рассказал.

– Что значит… «все»? – попробовал уточнить я.

И мой собеседник ответил то, что я и предполагал:

– Все. И о шантаже, и о происшествии двадцатипятилетней давности.

Старый сыщик поднял широкие брови, как бы спрашивая: «И долго ты будешь отпираться?»

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил я.

Сыщик поджал губы и наклонил голову практически горизонтально. Некоторое время он пялился на меня, не меняя позы, но потом, будто передумав, смягчился и придвинул ко мне лицо, будто говоря: «Расколешься – полегчает».

вернуться

17

Фусума – раздвижная дверь-перегородка со вставками из рисовой бумаги в традиционном японском доме. – Прим. ред.

10
{"b":"912866","o":1}