Я проснулась от стука в дверь. Вся моя кровать была усыпана распечатанными письмами. Одно из них до сих пор я держала в руке. Старинный документ лежал рядом на подушке. Он был весь исчерчен непонятными письменами.
Я встала натянула любимые джинсы из Эгоцентриума, светлую тунику взяла из шкафа и обулась в удобные кеды. Сгребла все письма в стопку и, перевязав лентой, сунула под подушку, а папирус захватила с собой.
На пороге моей спальни стоял Марун с какао в руках. Одетый в хлопковую серую футболку и полуспортивные зеленые брюки с босыми ногами он выглядел очень мило и по-домашнему. Как было бы здорово сейчас обнять его и почувствовать тепло поджарого стройного тела. Но я быстро отогнала эти глупые мысли, ведь еще со вчерашнего дня решила больше не поддаваться на провокации этого волокиты и все внимание сконцентрировать на расследовании. Тем более я не могла забыть про Фэю, и сцена с поцелуем, словно заноза, саднила мое сердце.
- Доброе утро, - проговорил он, улыбаясь, и протянул мне горячую чашку чая.
«Подлизывается!» - подумала я, но чашку взяла, буркнув "спасибо" и прошла на кухню.
Открывая по очереди один шкаф за другим, кроме двух маленьких кульков с крупой и жалкой пачки макарон, других продуктов я не обнаружила. «Значит завтрак откладывается, по крайней мере, пока не выясню, где хранятся мои денежные средства», - подумала я. И тут вспомнила о сумочке, лежащей в прихожей.
Для полноты обычного женского набора из расчески, помады, носового платка, который я обнаружила в ней не хватало только зеркальца. Круглое маленькое, всученное мне вчера детективом для наблюдения, оно лежало в кармане ветровки, висевшей на деревце-вешалке. «Позже ему верну», - решила я и переложила его в сумочку. Зеркальце звякнуло, прикоснувшись к какой-то коробочке из неизвестного белого материала - на пластик не похоже. Повертев в руках совершенно гладкий на ощупь предмет, очень плотно закрытый, что даже щелочки не было видно или потайного замка, потрясла его. Внутри что-то гулко загремело, ударившись о стенки. Что-то небольшое и жесткое. Но как бы я не вертела странную штуку, наверняка, полую, найти крышку, чтобы открыть ее не смогла. Оставив бесполезные попытки, убрала таинственную коробку обратно и заметила мешочек из фиолетового бархата, затянутый золотистым шнурком. Высыпав на ладонь содержимое, я ахнула. Среди золотых монет большого диаметра лежали рубины, алмазы и еще какие-то необычные, но очень красивые камешки, видимо, тоже драгоценные.
Я подошла к Бэрсу, который сидел на кухне, пил кофе, и высыпав перед ним свое богатство спросила:
- Не знаешь, что это такое?
Тот молча посмотрел на горку с золотом и спокойно ответил:
- Деньги, разве не видишь?
- Нет, я вижу. А где же настоящие, за которые можно купить что-нибудь в магазине? - Я стала перетряхивать содержимое сумочки перед ним.
Марун почесал переносицу и, посочувствовав мне, посоветовал:
- Это, конечно не подойдет для магазина, но можно в банке обменять на серебро или медь, если хочешь.
- Ты что, издеваешься?! - не выдержала я.- Обычные деньги, бумажные!
Марун только захохотал над моими словами.
- А я и не знал, что бумага теперь дороже золота стала!
Но видя, что мое терпение лопается, успокоил меня:
- Если ты говоришь о тех бумажках, что в ходу в Эгоцентриуме, так у нас их нет и никогда не было. У нас вот такие деньги, - он подкинул не руке монеты и положил передо мной. - Ладно, я помогу тебе в этом разобраться. Не могу же я допустить, чтобы мой главный свидетель умер с голоду.
Я села рядом с ним и уставилась на деньги и драгоценные камни, лежащие возле моей чашки с какао.
- Что же может в этом мире считаться сокровищем, если золото и бриллианты есть у всех? - Я не заметила, как произнесла свои мысли вслух. А потом вздрогнула, услышав ответ:
- Ну, во-первых, не у всех. А во-вторых, для каждого человека понятие «сокровище» свое.
Я посмотрела на Маруна. Он, почему-то, встал изо стола и отошел к окну, выходившему на палисадник с сиреневыми кустиками.
- Сегодня уже 20-е число, надо что-то выяснить про "сокровище" моего отца, - напомнила я, - мы должны спасти Никиту.
Бэрс повернулся ко мне, скрестив руки на груди. Улыбки на лице, как не бывало. «Опять влез в рабочую форму дознавателя», - промелькнуло у меня в голове.
- Как думаешь, были у твоего отца какие-нибудь ценности, которые он мог бы хранить в банковском сейфе или, скажем, просто в кабинете на работе?
Я пожала плечами. Во всех моих воспоминаниях об отце я видела его коллекции, богатую библиотеку с редкими междумирными книгами, отдельные раритетные экспонаты, но потайного шкафа или ящика, а уж тем более сейфа, в нашем доме не было это точно, по крайней мере мне об этом было не известно. Вспомнив сегодняшний сон, мне пришла в голову одна идея:
- Мой отец часто ездил в разные экспедиции и привозил из них много старинных вещиц. Может быть его коллеги, с которыми он вместе вел раскопки, что-нибудь знают об этом.
Выпрыгнув из зеркала в комнате Маруна, я быстро вышла в маленькую прихожую, уже открывая дверь на улицу. Но оглянулась, заметив, что Бэрса нет рядом. Он, чуть задержавшись в своей спальне, появился оттуда с коробочкой полной апельсиновых леденцов. Я даже не смогла скрыть улыбку и по-дружески предупредила его:
- Сластена, у тебя будет кариес.
- Не будет, я их зачаровал, - ворчливо ответил детектив, а потом с хитрой улыбочкой спросил, - Это в тебе сейчас говорит целитель, или ты за меня переживаешь?
Я посмотрела на него и, важно задрав нос, ответила:
- Во мне говорит здравый смысл.
- Съешь конфетку и перестань вредничать, - и он, протянув леденец, чуть коснулся пальцами моей ладони. И словно электрический ток пронзил меня насквозь. Я взяла угощение и поскорее выбежала на улицу, чтобы прохладный осенний ветерок погасил пожар на моих щеках.
Мы сели в примвер и отправились в институт, где работал мой отец. На кафедре истории и археологии творилось что-то невообразимое. Мимо нас пробегали возбужденные доценты, профессора, аспиранты. В коридоре стоял гул, как будто разворошили улей с пчелами. Марун поймал одного сотрудника и спросил: «Что здесь происходит?» Оказалось, что в местный склад-музей кто-то влез и все там перевернул вверх дном.
- Солари, - окликнул меня какой-то тучный мужчина, - что вы здесь делаете?
Чтобы не обнаруживать мою амнезию, я улыбнулась и поздоровалась.
- Я пришла поговорить с кем-нибудь об одной папиной работе, - начала я, не зная, как обратиться к этому человеку.
- Пойдемте в мой кабинет, а то здесь сегодня такая неразбериха после этого взлома! - профессор озабоченно покачал головой.
Я рукой подала знак Маруну, чтобы он не ходил за нами. Мне сейчас совсем не хотелось объяснять, почему со мной ходит дознаватель. Да и наедине со знакомой, я была уверена, профессор расскажет гораздо больше, чем при официальном представителе закона. Бэрс кивнул мне и направился на место преступления в музей.
Мы зашли в просторный кабинет, в котором сидели два аспиранта. Историк попросил их выйти ненадолго.
- Конечно, профессор Лукас, - вежливо ответили сотрудники, прикрыв за собой дверь.
И тут я вспомнила, папиного коллегу и хорошего знакомого звали Реми Лукас.
- О чем вы хотели узнать, дорогая? - поинтересовался ученый.
- Не привозил ли папа из какого-нибудь мира нечто очень ценное, что могло бы иметь особое значение?
Скрестила я пальцы на удачу.
Лукас задумался и, вздохнув произнес:
- Да, Бэнтон привозил очень много интересных находок из своих путешествий по мирам. Каждая по-своему уникальна, и стала прекрасным украшением нашего музея. - не без гордости заметил он.
- Может быть какая-то вещь особо была ему дорога и важна? - цеплялась я за соломинку.
- Если таковая и была, - мудро рассуждал профессор, - вряд ли бы Бэнтон отдал ее на экспозицию. А оставил бы себе. Хранил бы в частной коллекции.
