— Нет, папа, но мисс Шэрон, — выдавливает Бринн, слова звучат в перерывах между задыхающимися всхлипами.

Я оглядываю двор. Мама. Мамы здесь нет.

— Она там с ним. Папа, у него пистолет.

— С кем? У кого пистолет? — спрашивает Леви, но я уже знаю.

— У того мужчины. Мужчины из прошлого. Которого ищет полиция.

Мы с Леви поворачиваемся к дому. Терри. Мама там с Терри, и у него пистолет.

— Она набросилась на него. Велела мне бежать. Но за мной не пошла. Он сказал… он сказал, что… убьет ее.

Я бросаюсь бежать. Не думаю ни о чем.

Слышу, как Леви кричит мне вдогонку, приказывает остановиться, кричит «нет», но я не слушаю. Продолжаю бежать, сосредоточившись на горящем доме, пока мускулистые руки не обхватывают меня за талию, выбивая из меня воздух, и не разворачивают.

— Рыжий, нет! Она там. Я должна до нее добраться. Я должна…

— Нет, малышка! Ты погибнешь! Там слишком опасно!

— Нет! Пожалуйста, пожалуйста. Я должна до нее добраться. Пожалуйста, позволь мне добраться до нее.

Рыжий борется со мной, извивающейся в его объятиях. Я пинаю его по ногам тяжелыми ботинками. Царапаю его предплечья. Бью по плечам и торсу. Всюду, куда могу достать. Он не шевелится. Не отпускает.

Тогда я меняю тактику. Полностью расслабляюсь. Притворяюсь успокоившейся. Сдавшейся. Остаюсь так достаточно долго, чтобы он ослабил хватку, как сам меня учил, затем резко падаю на землю и выскальзываю из его рук. Использую весь свой вес, чтобы перекинуть его через себя, увернувшись, когда он падает назад.

Не дожидаясь, пока он окажется на земле, я снова бегу.

Краем глаза замечаю мигающие огни и сквозь рев пожара слышу слабый звук сирен. Я в нескольких ярдах от цели, и жар почти невыносим. Я потею. Глаза, нос и горло горят, но я не останавливаюсь. Мне так жарко, что я представляю, будто моя кожа пузырится. Волосы тлеют. Слезы, катящиеся по щекам, испаряются, не достигая подбородка.

Мне на все плевать. Я должна добраться до нее.

Пламя из окон лижет стены дома. Судя по всему, теперь горит и верхний этаж. Дом может рухнуть. Что-то может взорваться. Мне все равно. Я ни о чем не думаю. Я должна вытащить ее. Мне надо до нее добраться.

Я в нескольких шагах от переднего крыльца, когда меня с силой вдавливают в землю. Я обдираю колени о траву. Камни или палки вонзаются мне в кожу. При ударе я прикусываю язык, и рот наполняет вкус кровь.

— Нет! — кричу я, брыкаясь под чьим-то телом. — Нет! Она там! Я должна до нее добраться!

Знакомые руки и ноги обвивают мое тело, крепче сжимая. Я тяжело дышу и рыдаю.

— Леви, пожалуйста, нет! Отпусти меня!

— Не могу! — Его крик дрожит, он сильнее подминает меня под себя. — Я не могу тебя отпустить.

— Леви, пожалуйста. Пожалуйста, — кричу я хрипло сквозь слезы, задыхаясь от них, обжигая дымом горло.

— Прости, — говорит он. — Прости. Я не могу. Я не могу, Саванна. Прости.

Мимо нас спешат люди. Звучат крики. Воют сирены. Я прекращаю бороться с Леви. Рыдаю в землю, поворачивая голову, чтобы посмотреть на дом. На улице стоят пожарные машины. Пламя взлетает высоко в небо. В задней части дома раздается треск. Кто-то кричит, чтобы все ушли со двора, и позволяю Леви поднять меня на ноги и перетащить через улицу.

Ни Бринн, ни Рыжего не видно. И Зигги тоже. Смутно отмечаю камеры, но не могу оторвать глаз от горящего дома. Дома, спроектированного и построенного Леви. Дома Бриннли. Он объят пламенем, взмывающим до небес, и густым дымом. Я дрожу в объятиях Леви. Смотрю на дверь. Жду, что пожарный выйдет с моей мамой. Молю об этом. Молю, молю и молю.

Раздается еще один треск. На этот раз громче. Больше криков. Толпа, собравшаяся на улице, охает. Затем во вспышке огня и искр, которые я чувствую на своем лице даже на расстоянии, крыша переднего крыльца с грохотом рушится.

— Нет, — шепчу я. — Нет, пожалуйста, нет.

Когда громкий взрыв рикошетит от соседних домов и часть дома рушится, у меня подгибаются колени и ударяются о землю.

Глава 40

ЛЕВИ

Четыре месяца спустя

Наша VIP-ложа располагается в отдельной комнате на клубном уровне стадиона.

Она оснащена кондиционером, собственным баром с напитками и закусками, телевизором с трансляцией прямого эфира с концерта и акустической системой. Жизнь элиты уникальна. Билеты в подобные ложи стоят тысячи долларов и раскупаются за пятнадцать минут после поступления в продажу. Вообще-то, билеты на все шоу были распроданы за пятнадцать минут, и говорили, что было бы быстрее, если бы сайт не подвисал из-за огромного наплыва посетителей.

Анонс концерта «Бессердечного города» состоялся на прошлой неделе.

Это потрясло всех. Не прошло и года после предполагаемого «перерыва» группы, таблоиды все еще пестрели новостями о том, что Сав Лавлесс и Торрен Кинг никогда не были помолвлены, а сама печально известная солистка всего четыре месяца назад чуть не погибла в пожаре со смертельным исходом.

Никто не ожидал незапланированного концерта. Я улыбаюсь про себя, глядя на переполненный стадион. Никто еще не знает главной причины шоу.

— Мистер Купер, мы уже можем туда спуститься? — спрашивает Кэмерон, и Бринн согласно кивает.

— Да, папа, пожалуйста? Сав сказала, что Рыжий будет с нами. Если тебе что-то не понравится, просто сообщи ему об этом по радиосвязи.

Я поднимаю бровь, когда дверь позади меня открывается. Бринн и Кэмерон с одинаковыми улыбками встречают Рыжего.

— Готовы? — спрашивает Рыжий, и девочки с визгом бросаются к двери. Улыбнувшись, он поворачивается ко мне. — Идешь?

Я киваю, и мы следуем за Рыжим через клубный уровень, а затем вниз по лестнице на арену, где нас ведут в секцию, отгороженную от остальной части ямы.

— Как круто, — восхищается Кэмерон, и Бринн кивает с открытым ртом.

Все в этом месте кипит от возбужденной энергии. Всего месяц назад все здесь беспокоились, что больше никогда не увидят еще одного выступления «Бессердечного город». Поклонники начали возводить возле домов участников группы алтари для поклонения. Плакаты, подарки и цветы до сих пор украшают ворота из кованого железа, отделяющие дом Сав от улицы.

Создавалось такое впечатление, что их любимая группа умерла, и они отдавали ей дань уважения.

Поэтому, когда Джона опубликовал в своем аккаунте ссылку на обратный отсчет дня продажи билетов, люди сошли с ума. С того места, где я стою, шумиха того стоила.

— Я нервничаю. Это странно?

Я поворачиваюсь к Шэрон и вижу, как она заламывает руки, поэтому тянусь к ней, беру ее за руку и сжимаю.

— Почему ты нервничаешь?

Она неловко смеется.

— Даже не знаю. Просто это кажется таким значительным. Таким реальным. Постоянным. Такое чувство… такое чувство, что это…

— Навечно? — заканчиваю я за нее, и она поджимает губы, после чего кивает.

— Да.

Я улыбаюсь.

— Приятно, правда?

Медленно улыбка Шэрон становится такой же, как моя, и она кивает.

— Да. Правда.

Она снова переключает внимание на сцену, немного подпрыгивая на носочках в ожидании начала концерта. Я пробегаю глазами по ее чертам. Она здоровая и счастливая. Живая.

Когда пожарный вытащил Шэрон из дома, она была без сознания и истекала кровью из-за огнестрельного ранения в плечо. Ей каким-то образом удалось добраться до прихожей за пределами гаража до того, как крыша рухнула, и, вероятно, это единственная причина, по которой она выжила.

Шэрон не рассказывает о том, что произошло после побега Бринн. Тело Терри обгорело до неузнаваемости, но количество дыма в его легких свидетельствовало о том, что он был мертв до того, как огонь до него добрался. Мы знаем, что пожар устроил он. Из рассказа Бринн мы знаем, что он намеревался убить Шэрон, и мы почти уверены, что он застрелил бы и Бринн, если бы Шэрон не дала ей шанса на побег. Все остальное остается загадкой.

Шэрон посещает психотерапевта раз в неделю, и с каждым днем выглядит все лучше.