Умирал Дмитрий Тимофеевич тяжело.
Не мог ведь умереть-то! Черти не дают. Сначала в матицу три раза выстрелили — не берет. «Уберите, уберите», — кричит. Чё убрать? А иконы-те мешают ему! Мы его вытащили на улицу, в сенки: «Уберите, — кричит, — уберите, я не могу, уберите, не могу». Потом парня какого-то загнали наверх, охлупень-то оборвали, туда стреляли, потом уже он в ограде умер. Значит, знал и никому не отдал. Вредитель такой был дак, ой-ой! Он переворачивал даже свадьбу в собак!
Евдоким Софронович
Евдоким Софронович, по прозвищу Волк, из Гаврёнков, был младше Дмитрия Тимофеевича — родился в 1935 г. Хозяйство его было среднее (не голодовали шибко дак, но зато детей было много, да было подруг без счету, дом-то жена больше везла дак), и колдуном считался более слабым. Одни про него говорят: Маленько знал, другие — что больше напускал на себя, для авторитета, чтобы люди боялись. Когда у его жены заболела нога, она сказала:
Мол, говорят, колдует-колдует, дак, поди, это Евдоким подековался[152], решил на мне испытать, может или нет пустить порчу. А оказалось — остеохондроз!
Воспитывался Евдоким Софронович без отца, в семье деда, Семена Тимофеевича (дедушка простой был, ходил молиться к старикам). Перенял колдовство от дяди, сводного брата матери. С молодого ума сунулся, в 1950-х годах, когда дядя умирать стал: Кому-то эти словечки надо отдать. Перенял тайно, никому ничего не говорил, и только когда люди стали ходить: Евдокима надо, родные догадались. Люди-те друг другу пересказывают — так и слава идет.
Евдоким Софронович по свадьбам ездил, приговорщиком был. Мог он машину остановить (правда, по одной из историй, дело было в том, что топливо кончилось), мог сделать, в стакане смотрел (узнавал портунов и воров), но более известен был он тем, что лечил окрестных женщин от порчи — кто с чем придет. Которых сможет — дак лечил, а нет — дак нет. Одну женщину отказался лечить, сказал, что сильная на ней порча, не перевысить ему, другую взялся было, две бани выпарил — да разгомздить-то разгомздил, а выгнать-то не выгнал. Женщина потом всю ночь билась, пошибка всю ночь спать-то не дает — большими ногтями мне хребёт скребёт. Позвали старушку — та напоила ее какими-то травами с молитвой, Евдоким Софронович утром приехал третью баню парить:
«А чё, Лазаревна, тебя другие лечили? А тебя знаешь, чем поили? С молитвой тысячелистником», — говорит. Вот если б не колдун был, чем бы он узнал? Ну, я чё: «Прости, мол, меня, прости».
Лечил, наговаривая на вино, некоторых в баню водил, что там делалось — не знала толком даже его жена.
Пошибки он выгонит — не выгонит, а их успокоит, чтобы не орали.
Одна информантка, школьная учительница, сказала:
Лечил, ага, женщин в бане — детей полно по округе бегало.
Гулял шибко Евдоким Софронович, подруг много было. Узнавали об этом так:
Дети идут, похожие ведь, скоро заметно. А люди — кто скажет, а кто расстраивать не захочет.
Жена Евдокима Софроновича ходила как-то раз к лекарке Орине Петровне, чтобы мужа приворожить. А та ей:
«Только вчера подруга была, его к себе привораживала. А ты обратно? Вы-де его с ума сведете, дураком сделаете». Ну, я плюнула и ушла.
Говорят, что он не только лечил, но и предостерегал людей от порчи. Как-то Марья Абрамовна, жена племянника Дмитрия Тимофеевича, прошла под опорой столба электропередачи, через пасынок. Евдоким Софронович мимо шел и как заругатся:
«Вы ходите, — говорит, — ничё не понимаете, куды попало лезете, а потом кто-то виноват, кто-то вам пустил. Что, — говорит, — глядишь топеря? Прошла дак»[153].
Рассказчица добавила:
Столб — ведь там же окно дак. В любые ворота надо с молитвой входить[154].
Умер Евдоким Софронович в 1991 г. Как умирать стал, жена уговаривала:
Чё, мол, ты, чё попало баловал дак, грех-от куды девашь? Надо уж старушкам сдать,
а он в ответ:
Я не колдовал, а лечил, люди мне сказывали спасибо за то, что им помог.
Отказался не только от покаяния, но и от соборного отпевания:
«Мене ничё не делайте, так умру. Не зови». Не знаю, почё не залюбил старух?
Вдова и младшая дочь Евдокима Софроновича по-разному относятся к его колдовскому умению. Первая, по ее словам, крайне негативно оценивала занятие мужа при его жизни и подчеркивает, что не имела и не имеет к этому никакого касательства (не хочу я этого, по бесовскому идти. Пусть там трясется и висится, а к нам пусть не ходят), вторая гордится отцом и проявляет интерес к его ремеслу. Говорит, что раньше мало платили отцу за лечение, семья большая, восемь детей —
а нам кто бы конфетку дал. Теперь столько денег эти колдуны зарабатывают в городе! Теперь бы надо нам такого колдуна, а нету.
Впрочем, она же утверждает, что и после смерти отца его харизматическое влияние сохраняется. Не так давно у нее произошел конфликт с односельчанкой и та ей якобы сказала:
Я, мол, у многих колдунов перебыла, они на тебя колдуют, а тебя, — говорит, — не берет, потому что у тебя отец колдун, тебя это защищает[155].
Девишник в Бузмаках
В 1980-х гг. в Бузмаках был девишник — первая часть свадебного обряда, которую проводят в доме невесты. Жених был дальний, из Сизёво. На том девишнике собрались шестеро колдунов: двое карпушатских, двое бузмаковских и двое сизёвских. Тимофей Егорович, тоже слывший знатким, в день свадьбы сказал одному из рассказчиков: У вас там сегодня в Бузмаках труп будет, человек умрет и на свадьбу не пришел. И на девишнике пировали-пировали, а Петр Федотович вдруг упал ни с того ни с сего и всё, умер. Про Петра говорили:
Знал он. Ну, не так чтобы много. Чё-то один, видно, побольше знал, а другой поменьше. Вот чё-то не поладилось тут вот.
Однако ни драки, ни ссоры на свадьбе не было.
Дак это, я не знаю, чё-то оне… ругатся, по-моему, ничё не ругались, а просто не знаю, чё дак. Видимо, тот знал, и этот-то знал, и вот они надоели друг другу и вот он его чё-то сделал.
Одна из информанток была на том девишнике вместе с мужем, Федотом Марковичем. Он тоже слыл знатким — был приговорщиком, по свадьбам ездил. Хотя она и утверждает про мужа:
Всё говорили — знаткой, но нет, он ничего не знал,
все же решила поскорее оттуда уйти:
Ой, я мужика скорее захватила, да домой.
Поскольку на девишнике пировали сразу несколько колдунов и между ними не было явных конфликтов, конкретного виновника гибели Петра Федотовича информанты назвать не могли:
А я уж это не знаю, кто пересилил. У кого больше слова-те были, крепки-те, откуда ж я знаю?
Некоторые, правда, посчитали, что виноваты гости:
А эти сизёвские, молодежь, мужики — всё говорили, вот балуются этим делом.
Было также мнение, что сделал Петра не крепкий знаткой, а такой же недоучка, как и он сам:
Вот они, которые серединка на половинку, друг над другом вот надсмехались. Кто кого передолит, ага.
