— Нет… не разбил, — вздыхаю.

— Тебе это с рук не сойдёт! Тебя… посадят в тюрьму! На… на… навсегда!

Я не обратил на дурочку никакого внимания. Она подслушивала, а я в тюрьму⁈ Пф. За что? Ну это же бред, ха-ха!

Только вот стоило мне вернуться домой, как с порога встретила мать.

— Миша, не раздевайся. Звонил Тихонов… сказал что хочет нас видеть.

Ух ох.

* * *

Я в турме.

Ну пока нет, только в кабинете Тихонова. Я, мама и папа зашли туда вместе, потому что мы не согласны… э-э… со всеми обвинениями в моей адрес. Мы правда их ещё и не слышали, но заранее не согласны.

— Я ничего не делал, — сложил я руки на груди, — И налоги тоже платить не буду. А Катя сама нос разбила! И вообще, понос в школе из-за еды! Вот. Не докажите.

— Миша!.., — процедила мама, намекая заткнуться.

— Какие налоги? Какая Катя? Какой понос? — задрал Тихонов бровь, — Я ни в чём вас не обвиняю, я по другому делу позвал.

— А… вхух, ладно.

Думал реально Катя меня как-то в тюрьму посадила, но видимо так совпало. Но всё равно странно. Смс отправить не могли? Зачем ехать-то?

Что-то явно не так.

— Зайду немного издалека, — видя наши недоумевающие взгляды, Тихонов поднялся, — Вы знали, что младенцев используют в антитеррористических операциях?

— ЧО⁈ — я шокировался моментально и уже не пожалел, что сюда поехал.

— Чем младше человек, тем выше у него чувствительность к энергопсихозу, и почти все младенцы могут его предсказывать. Но проблема младенцев в том… что… ну… это младенцы. Рисковать плачущими карапузами родители не хотят. Тогда как чувствительность к психозу в зрелом возрасте сохраняют единицы. Ты, Михаэль — такое вот исключение, — поворачивается он на родителей, — Я бы хотел… попробовать использовать твой дар.

Сначала я ничего не понял. А потом ка-а-а-ак понял!

Я буду антитеррористическим первоклашкой⁈ Уо-о-о-о-о! Сюда! Меня хлебом не корми, дай мусорнуться! Всех сдам!

— И вы думаете, что МЫ захотим рисковать нашим сыном? — возмутилась мама.

— Здесь нет риска. Вы просто будете сидеть в соседней комнате. Но нам правда нужна помощь, и Михаэль… первый про кого я подумал, — вздохнул он.

— Мам, а я хочу… — пробубнил я, — Я хочу помочь!

Все на меня глянули, и в глазах родителей читалось сомнение, а Тихонова — облегчение.

Я реально хочу помочь! Помогать людям и быть хорошим мальчиком — прикольно! Лучше чем говнюком.

Поэтому родители всё же спросили, в чём суть операции. А она оказалась предельно простой: сейчас в допросной сидит чувак, а я буду сидеть в соседней комнате и должен подтвердить подозрения на психоз. Всё. Это буквально здесь же и дело на полчаса.

Блин, а я думал мы убийцу ловить будем как в детективах… эх. С лупой ходить типа, думать.

— Ну… вроде ничего опасного… — переглянулись родители.

— Ничего, уверяю. Даже в теории — преступник очень вымотан, сейчас ничего и близко не сделает. Вы согласны?

— Ну… давайте попробуем.

Тихонов кивнул и без лишних слов повёл нас по коридору. Чувство странное. Я что, прям реально помогаю делу? Нифига… поднялся!

Мы зашли в помещение. Это был небольшой кабинет с одной полностью прозрачной стеной. Здесь уже стояло три человека: два полицейских и один, судя по всему, доктор. Психиатр?

А за стеклом была привычная допросная. Капец, я же в ней был! За мной что, тоже наблюдало столько человек? Вы офигели?

Но кого я там увидел — меня удивило.

— Доктор Джекилл⁈ — воскликнули мы с семьёй, — Он нам операцию делал!

— Да, мы знаем. Это он и заменил ваш материал руки, — кивнул Тихонов, — Расследование этого случая и вывело нас на Джекилла. А там мы поняли, что он и есть разыскиваемый убийца.

— Убийца⁈

— Да… — помрачнел Тихонов, — Двадцати трёх человек. Семнадцать из них — маги, и пятеро — весьма опасные.

Вот это… уже как-то даже пугает. Мне приращивал руку психопат? Да ещё и опасный? Но я помню Доктора Джекилла, он казался приятным мужиком! Улыбался, уверял в успехе, профессионал своего дела!

И он что, вот мог просто взять скальпель и вскрыть мне…

Бр-р. Жутко.

Но ещё страшнее он выглядел сейчас. Да, это реально Джекилл, но от былого профессионализма и улыбки ни следа — одетый в рваную рубашку, с взъерошенными волосами, и безумными перепуганными глазами.

Но главное — он весь в крови. Белая рубашка заляпана в пятнах, лицо не отмыто, а волосы стоят от засохшей крови.

Меня это повергло в шок. Кого-кого, но не Джекилла, своего хирурга, я ожидал здесь увидеть.

— Михаэль, просто скажешь, если почувствуешь психоз. Большего не просим. Хорошо?

Киваю. Тихонов кивает в ответ, уходит и появляется уже в допросной.

Джекилл, до этого смотревший в стол, испуганно поднимает голову. По взгляду и не скажешь, что он какой-то убийца психопат. Реально перепуганный мужик.

— Господин Джекилл, вы утверждаете, что ничего не делали?

— Д-да! Я… я… — его голос дрожал в панике, — Я просто уснул. У себя в доме! Проснулся от крика полицейских и… на мне была кровь! Она не моя, да? — он дёргано огляделся, — На мне нет ран. К-кровь… она ведь не моя, да⁈ Боже… я не знаю откуда она… я…

— Прошу успокойтесь.

— Н-но это не я! — повышал он голос, — Это правда не я! Я никого не убивал! Я людей спасаю, я хирург! Я даже ходить без трости не могу! Я… я не мог…

Повторюсь, я весьма эмпатичен. Как ребёнок, да и сам по себе, от мамы досталось. И могу с точностью сказать — Джекилл боится абсолютно искренне. Он не играет, чтобы всех обдурить, он реально не понимает ситуации, в которой оказался.

— Я верю, что вы ничего не знаете, — уверял Тихонов, — Ваше тело могло быть под чужим контролем, и если это так, то вам нечего бояться. Но может вы хоть что-то вспомните?

— Полицейские сирены. И… всё. Я пришёл в себя посреди ночи, проснулся, но… ненадолго. Но я был дома. Нет, нет, это точно был не я! — его голос притих, а голова опустилась в стол, будто он уже сдался, — Прошу, поверьте… я… никого… не убивал… — и тут он медленно смотрит на стену, за которой мы стояли, а голос становится спокойным и плавным, — И почему только я? Нас таких здесь двое.

Я нахмурился. Его взгляд зафиксировался.

Мне кажется или… да нет, не может быть. Вряд ли. Но… у меня стойкое чувство… блин, мне кажется, или он смотрит на меня? Через непроницаемую стену.

Пусть и на секунду, но его голос и язык тела поменялись. И не я один это заметил. Все в комнате нахмурились. Но спустя мгновение Джекилл снова задрожал, а во взгляд вернулся испуг.

— Вот сейчас! — сказал психиатр, — Были волны психоза?

— Нет… — говорю я, — Как и до этого. Ничего. Может стена блокирует?

— Нет. Стены бронированы, но психоз специально пропускают… — вздохнул врач, — Что-ж, понятно. Подозрения не оправдались.

Дальше мы ещё минут десять сидели и слушали допрос, и я окончательно помотал головой в отрицательном ответе — никакого психоза. Чисто.

— Что-ж… спасибо за помощь, — вернулся к нам Тихонов, — Не психоз. Хотя очень похоже.

— А разве он не должен при психозе вопить, не знаю? Злиться? — спросил я.

— Если случается психоз, и человек из него как-то выходит, допустим вырубается — ему и войти в него легче, и выйти. Организм привыкает. Психика рушится. И тогда психоз бывает разный, вплоть до стирания памяти. И это смягчающее обстоятельство. Но… видимо не в случае Джекилла, — вздохнул, — Ещё раз спасибо. Мы не забудем.

На этом мы попрощались с полицейскими и оставили их дальше в раздумьях.

Да уж… и такое в мире бывает? Блин, а ведь он мне руку сделал… хорошую, классную. И это он подмешал некротический материал? Мы спросили у полицейских зачем, говорят, что Джекилл не помнит и не знает.

— Во дела… — подытожила мама наш опыт.

— Ага… — вздохнули мы.

Но жутко, знаете. Так вот и понимаешь, что мир — нифига не светлое и пушистое место. Твой хирург вполне может оказаться психопатом-убийцей с провалами в памяти, а ты никогда об этом и не узнаешь.