— Я его год растила… — покачала головой Василиса.

— Прости… — пробубнил я.

— Это рукой так? — вздохнула она.

Киваю. Я рассказываю им что произошло. Здесь нет секретов. У них опыта больше, и не спрашивать совета взрослых — глупое детское решение. Я пришёл сюда за помощью, так пусть помогают!

— Значит всё же конвертер, — нахмурился дед, — При этом пока неэффективный. Боевая некромантия? Блин, противным врагом будешь. Удары некротикой — это тошнотворно.

— Хм… — нахмурилась Василиса, — А если он изучит простенькое холодное дыхание и поглотит некротику, разве он не выдохнет в итоге пар? — размышляла она, — Сможет поле боя некротическим туманом покрывать.

— Как Танцовщица Полуденной Стужи?

— Да-да, она!

Кто все эти люди?

И погоди, это… погоди! Некротика! Обычно ведь как — заклинание и конвертирует энергию в ту, что надо. Это уже встроено в энергосхему. Но у меня в принципе энергия меняется!

И не значит ли это, что та магия, которая энергию. НЕ конвертирует — обретёт новые, не предполагаемые свойства?

Огонь из пальца станет зелёным, дыхание некротическим, а клинок из костей покроется ядом самой Смерти!

Да ёмаё, ЗА ЧТО мне оставили такой подарок?

— Танцовщица? А кто это? — спросил я из любопытства.

— В Европе была одна, — объяснил дед, — Везде где появлялась — поднимался ледяной смертельный туман, «и лишь глаза её да блеск клинков мерцали в нём». Он примораживал, отравлял, и делал Танцовщицу невидимой.

— И где она сейчас?

— Она? — хмыкнул Всеволод, подходя к цветку, — Отец твой убил.

Да что за…

Батя, кто ты?

— А… тебя как он победил? — спросил я, возможно, неудобный вопрос.

— Он не рассказал? Ну, тогда у него и спроси.

Он посмотрел на цветок, выдохнул, и… коснулся его пальцем. Едва видимая зелёная энергия начала расходиться от места касания и белый, поражённый стебель начал вновь зеленеть и выпрямляться, а вся некротика — исходить испарениями с листьев!

Я распахнул глаза. Что-то во мне откликнулось. Я увидел в этом что-то… прекрасное. Круговорот жизни и смерти! Прямо сейчас!

И всё в руках человека…

«А я ведь не ограничен разрушением…», — сжал я правый кулак.

Нет. Всё. Хватит.

Пора учиться магии. Всей. И не только ей. Хватит мне быть везучим карапузом. Пора прикладывать и усилия.

Как… Морозов.

— Деда, баба, — я задрал на них голову, — Научите меня. Всему! Чему-нибудь! Драться, магии, теоъии. Я расту, опасностей всё больше! Мне нужна сила. Навыки, — сжимаю кулачки, а затем со вздохом разжимаю, — Вы и папа — вы гении. А я… тоже им хочу быть.

Василиса и Всеволод переглянулись. А затем… улыбнулись.

— Ты молодец, Мишка, — дед погладил меня по голове, — Этот путь не обязательно идти одному. Ты правильно всё нам рассказал!

— У тебя есть учитель крови и плоти — Марк, — начал хмуриться бабушка, — Всеволод спорту и единоборствам поучит, подтянет базу. Я… увы, не многому смогу — у меня всё природное. Баал ещё может… Вивьен на всякий. В принципе, у тебя уже куча учителей!

Мой потенциал рассеивается на фигню, моё время тратится почти впустую! Я то в больнице, то в аду, то ещё проблемы. Я толком и не учился! Но если сейчас школа выдастся более-менее спокойной…

— Но Миша, сейчас, в твоей ситуации — магия для тебя опасна. Для всех вокруг, — нахмурился дед, — Прежде чем мы начнём тренироваться, изучать магию и делать тебя сильнее, раскрывать твой потенциал, нам нужно… обезопасить тебя от безумия. Герцог Обжорства и Безымянное вписаны в историю как чудовища. И ты… можешь повторить их участь, — вздохнул он.

Я нахмурился. Он прав. Тогда, в драке… я ведь действительно хотел крови. Удушить Морозова, сломать ему зубы! Хотя что он сделал? Подрался с моим другом? Это заслуживает такой жестокости? Да нет конечно.

Какая мне сила, если в первой же драке я всю её вылью на младенца?

Я на грани, чтобы стать чудовищем ещё страшнее, чем Безымянное. Вы только представьте безумца с иммунитетом ко ВСЕМУ.

— И что делать? — спросил я, — Какая-то техника? Навык? Что?

— Теория. Взгляд. Даже… философия, — подобрал он слово, — С Гневом можно жить. Ты его не обуздаешь. Всё, он навсегда часть тебя, его не подавить. Но из паразита он может стать симбионтом. С Гневом можно жить! Но важно понять и принять философию. Твой мозг должен быть пластичен, Миша!

— Я… я очень пластичен! Как пластилин! Адаптация, ес! — закивал с горящими глазками.

— Тогда сейчас я тебе объясню то, что спасло когда-то меня от сумасшествия, — вздохнул он, присаживаясь на кровать, — Теория Садизма.

* * *

Этим же вечером. Детдом.

У Леонида Морозова была сестра близняшка — Ксюша. Черноволосая, голубоглазая девочка. К сожалению, с ней не случился тот же феномен, что с её братом — она не пробудилась ТАК рано. Поэтому, за исключением милоты и ума, она была обычной девочкой своего возраста. На улице её такой и видели, да и в детдоме, на самом деле, обижали почти меньше всех.

Но для Леонида она была всем. Последним родным человеком. И старался он тоже ради неё.

И вот, вечер. Закончилась школа, закончилась тренировка. Мальчик возвращается в детдом, в общую комнату, и там его уже ждёт сестрёнка. Только вот вместо привычной приветственной улыбки, он шёл очень хмурый и поникший.

Сестрёнка к нему подбежала.

— Лёва, что-то случилось? — спросила голубоглазая девочка.

— Нет. Ничего, — пробурчал мальчик в очках.

Ксюша нахмурилась. Он снова за старое⁈ Этот балбес вообще не умеет ничего скрывать! Особенно… кучу ссадин на лице.

— Давай, говори.

Мальчик сел на кровать, вздохнул и досадно кинул спортивную сумку на пол.

— Меня побили…

Сестра глянула на его лицо. Нахмурилась.

Задрала бровь.

— Ну а если серьёзно? — спросила она.

— Серьёзно…

— Не ври, не верю. Кто тебя вообще мог побить? Ты стаъших бьёшь! — прокортавила девочка, а потом перешла на шепот, — Ну и ты же пъоуждённый! Как это возможно?

— Вот так, Ксюша… вот так, — пробормотал Леонид, глядя на содраные костяшки, — Столько тренировок… столько боли… чтобы потом чуть не убил одногодка, — процедил он, — Да как так?.. Как, твою мать, так…

Леонида часто били. Он часто проигрывал. Это часть пути, часть тренировок. Но после пробуждения и взросления…

Это впервые, когда он проиграл одногодке. Он бы умер, если бы Кайзера не оттащили. Кайзер МОГ его убить. И… наверное, даже хотел.

Леонид думал, что он на вершине цепи, но настал день, когда его оттуда столкнули.

Только став пираньей, он встретился с акулой.

* * *

Я стоял как истуканчик перед дверьми школы. Батя и мать снова рядом. Снова дети вокруг, снова темно и ветерок.

Начало прямо как вчера! Ну кроме рюкзачка — теперь я его собрал. Сам!

— Миша… пожалуйста! — надавила мама.

— Да понял, понял… — вздыхаю.

Ну, дубль два.

Сначала к директрисе, слушаем как плохо драться, что после занятий на дисциплинарные работы и вообще, иди к кабинету, тебя представят. Я прощаюсь с мамой, батя остаётся и я, выдохнув, иду к классу.

Снова те же коридоры, снова всё пустое. О, зато класснуха уже здесь!

— Михаэль Кайзер, полагаю? — спросила строгая женщина в очках.

— Всё так, — закивал я.

— Да уж… ну и устроили вы вчера. За полторы минуты умудрились?

— Вы слишком долго писяли.

— Да как вы… — ахнула она, — Да что это за язык такой⁈

— Эзопов.

Обсикаться на перемене надо, привилегированная ты сотрудница в возрасте. Тебе пятнадцати минут не хватило?

Женщина лишь вздохнула, покачала головой, сказала ждать здесь и зашла в класс.

Ох… снова сердечко заколотило. Если я вчера боялся лишних взглядов, то сегодня-то… ёмаё, вся школа знает⁈

— Садитесь! — слышу голос учительницы, — Класс, минуточку внимания! У меня для вас важная новость! Хотя после вчерашнего не особо и новость… — вздохнула она, — У нас новый переведённый ученик, и я хочу его представить! Михаэль, заходи.