А если среди них один не воин —

Будь мужество поддержкою для двух.

Будь ритмы сердца и души едины.

И крыльев одного пусть хватит на двоих.

И путь их вместе на вершины

Удачлив среди трудностей земных.

Будь верности любовных уз исток

Сокрыт от любопытных взоров.

Пусть видят в нём фантазии росток,

Достойный зависти, насмешек или споров.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

На чашу весов

Сдаю урок.

В сомнениях и отвращении увязла.

Ищу ответ.

Неужто всё напрасно?

Мечусь слепым котёнком в оболочке своих тел,

Жестокости людской увидев беспредел,

Цинизма торжество, предательства успех,

Бесстыдства и невежества победный смех,

Элитной черни наверху преступный балаган

И сверхтерпенье той, другой, попавшейся в капкан.

Так что же положить на точные весы?

Солёный привкус редкой от отчаянья слезы?

Скорбь жгучую за Родины израненной пути

И мысль, что лекаря пора среди своих найти?

Свой горький опыт поражений и ударов,

Что, к счастью, не проходит даром?

Любви убитой прах и сердца боль признаний,

Безжалостно-правдивых пред собой,

Коль совесть я когда-то выбрала судьёй?

А может радость от возможности познаний

Себя и творчества – чрез время испытаний,

И веру в мой оболганный народ,

Руси и духа русского единственный оплот,

И мощь пронзительную Красоты,

Дающей жизни сил для Доброты?

И почему я неустанно, как рефрен, твержу:

«Я тоже к ней принадлежу,

К той черни, что находится внизу»?

1999 г.

(Из сборника «Откровения»)

Бабочка-Душа

Несмышлёнышем, личинкой

Проявилась на Земле

И работала песчинкой,

Познавая мир во мгле.

И в потоке общем, вечном

Всё искала светлый луч,

Обдавало ж ветром встречным,

Тем, что холодно-колюч.

Лишь чрез срок, испив мученья

В пору вихрей и нужды,

Уползла в уединенье

От вражды и суеты

Сети цепкие паучьи

Пусть с трудом, но разорвать,

А потом под лист пахучий

Лечь и дальше прозревать,

Накопить ещё терпенья

И средь грязи – чистоты

И достичь при обновленье

Радости и Красоты.

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Главный экстрим

Мир предрассудков, запретов и мер.

Школа наивность не сбросила вер.

Радуги яркий весёлый разлив

Юности красил беспечный порыв.

Дальше – шагать среди масс и толпы,

Лживые мерить до правды столбы.

Жизнь всё жужжала опасной осой,

Прямо идя на иллюзию в бой,

Без сантиментов, насмешливо-зло:

«Парус-то алый давно унесло».

Мир обнажался от шоков и слёз

И в летний зной пробирал, как мороз.

Правду и днём со свечой не сыскать.

Как романтизму поддержкою стать?

Стержень какой надо в жизни иметь,

Чтоб не согнуться, не блеять, не тлеть,

Чтоб птицей Феникс восстать с пепелищ,

Если живёшь средь кровавых торжищ?

Ну смельчаки, кто явился сюда,

Совесть с собой захватив

и хоть каплю стыда.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

На круги своя

Рассвет был так красив, так нежно-ал,

Когда я наконец увидела причал,

И я разорвала свой чёрный круг

Из унижений и семейных мук.

И шторм утих, девятый страшный вал:

Его в безбрежность моря вихрь умчал.

Но тут заметила, дыханье затая —

Сильны извечные законы бытия! —

Как крысы с тонущего корабля

Бежали бывшие друзья.

И путь лежал предельно прост —

Идти по жизни во весь рост,

Но без надежды на тылы,

Без плеч, без каменной стены,

С какой ни глянешь стороны —

Повсюду острые углы,

Без рук мохнатых, связей, блата,

Не накопив ни серебра, ни злата.

Две дочери – единственный запас

На всякий – трудный и счастливый час.

И в этих джунглях жизни, иль аду,

Где надо с ложью и притворством жить в ладу, —

Не льстить, не пресмыкаться, не просить,

Не лгать, не угождать, не лебезить,

Не притворяться слабой и убогой,

Чтоб жалость вызвать у немногих,

А быть собой средь сонмища других,

Завистливых, удачливых и злых,

И быть себе – опора и совет,

Ещё бы твёрдо говорить и «да», и «нет».

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Распяли любовь

Распяли любовь.

Наказали за чувства

И, в первую очередь —

Сердца искусство,

За преданность, веру

(С избытком? Не в меру?),

Наивность и искренность,

За романтизм,

Который на длинном пути

Удалось сохранить,

Чтоб душу надеждой

Глотками поить,

За долготерпенье

И самозабвенье,

И в муках рожденье

Двух дочек прекрасных,

За честность и стойкость,

Кому-то опасных,

И за неуменье

Лавировать, лгать,

И за нежеланье

Других завлекать,

За верность души

Своему первородству,

За редкое качество

Молча страдать,

И даже за то,

Что не надо прощать.

1995 г.

(Из сборника «Откровения»)

Самообман

Захлебнулась любовью враждебной

В пору юности безмятежной,

Не поняв, что он ей предложил

Поединок их нравственных сил.

Согласилась на рай в шалаше,

Утопив все сомненья в душе,

Лишь заметила взмах крыла —

Птица счастья мечты унесла,

Улетела бесшумно прочь

В наступавшую тёмную ночь.

1997 г.

(Из сборника «Откровения»)

Молитва

Дай, Господи, народу моему

Той силы духа, что издревле нас питала,

На битву с супостатом поднимала

И побеждала наползающую тьму.

Дай стойкости народу моему

И единения униженным, но правым,

Спасающим остатки былой славы

Отчизны, проданной иудам в кабалу.

Дай, Господи, народу моему

Подвижника на благо всей России,

Кто б, одолев грабительства стихию,

В законах и делах знал, что к чему.

Дай мудрости народу моему,

Достоинства и полного прозренья,

Чтоб неповадно было никому

Нас проверять на силу и терпенье.

Дай, Господи, народу моему…

(Из сборника «Откровения»)

Родине

Как корабль без капитана, без команды, без ветрил,

Носишься по океану чуждых и враждебных сил.

Растеряла мощь былую, красоту свою и стать.

Клетка с тигром дяди Сэма разве берег, чтоб пристать?

Ты забыла: дружба дружбой, только жизнь всегда борьба,

Нет друзей, когда сильна ты, нет друзей, когда слаба.

Сколько их, пиратских лодок, что пойдут на абордаж,

Чтоб добычей насладиться, испытать ажиотаж,

Чтоб втоптать тебя навеки в пыль и грязь, иль потопить

И позором унижений душу русскую растлить?

Ты забыла: дружба дружбой, только жизнь всегда борьба,