Original title: Fur Gluck ist es nie zu spat by Heike Abidi

© 2021 by Penguin Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, Munchen, Germany.

© Чернышева Е. В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке. Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2024

Итак, теперь я вдова… Именно эти слова пронеслись в голове у Йоханны. «Вдова» – какое странное слово. Даже по звучанию сразу понятно, что у него древнее происхождение. Йоханна вспомнила свою бабушку, которая была уже вдовой в тот момент, когда она только появилась на свет.

Рука непроизвольно потянулась к подвеске с аквамарином на шее, доставшейся ей по наследству. Камень успокаивал своей прохладой. Тут же ее мысли перенеслись к Вдове Больте[1], потом перепрыгнули к «Веселой вдове», а затем к ее бывшей учительнице по латыни, которая сама себя называла «вдо-о-ова», делая протяжным «о-о-о» и меняя ударение.

Йоханна не чувствовала себя бабушкой, хотя в ее возрасте это могло быть вполне вероятным, не чувствовала себя и странненькой учительницей латыни. Она чувствовала совершенную растерянность, внутреннюю пустоту и усталость от того, что происходит.

– Будь сильной, держись! – тихо сказала ей седовласая дама с колким взглядом голубых глаз и взяла в свои костлявые руки ее ладони. Голос дамы был спокойным и почтительным.

Йоханна кивнула, лихорадочно пытаясь припомнить ее имя. Скорее всего, она была одной из многочисленных тетушек или кузин Рене, которых она видела раз или два в своей жизни.

Кажется, ее имя начиналось на Т. Текла? Теа? Тереза? Как бы ее ни звали, теперь она уже ей больше не родственница.

– Невозможно поверить!

У Йоханны было чувство, будто она героиня плохого кино, куда ее случайно занесло. Только вот не было режиссера, который бы крикнул «Отлично, снято!» в конце очередной сцены. Перед ней была могила, куда только что опустили гроб с Рене Ландграфом, рядом толпились люди в черном, выражавшие ей свое сочувствие.

– Мои искренние соболезнования!

– Если тебе когда-нибудь что-то понадобится…

– Держись! Мы всегда рядом.

Йоханна была знакома лишь с некоторыми из них. В основном с соседями. Рене никогда не было так уж важно поддерживать отношения с родственниками, однако они сочли нужным попрощаться с ним. У самой Йоханны не было ни братьев, ни сестер, ни других родственников. За исключением Аники, но и та не приехала.

Она окинула взглядом присутствовавших. Неужели семейство Рене настолько многочисленно, иначе кто все эти люди, нашедшие время прийти, чтобы отдать ему последний долг? И что это вообще значит – «последний долг»? Странное словосочетание.

– Он был прекрасным человеком!

– Ох уж этот проклятый рак.

– Лучшие уходят раньше других…

– Мы всегда будем помнить его.

Всегда?

Наверное, тут собрались его коллеги из клиники. Или партнеры из бизнес-клуба, которые рассказывают всем о благотворительности, а сами занимаются тем, что везде пропихивают друг друга. «Здесь ты мне, а там я тебе. Вместе мы – сила!» Много приличных мужчин… Да и женщин тоже. Благодарные пациентки? Коллеги? Медсестры? И скольких из них он видел голышом?

К счастью, никто не ждал от нее пространных ответов, поэтому Йоханна ограничивалась тихим «спасибо» и коротким рукопожатием.

А что ей было говорить? Что она не чувствует ничего, кроме полной пустоты?

– Ты такая мужественная, дорогая! – произнесла Карина, ее соседка, супруга адвоката, тренер по йоге и страстная поклонница курсов по гончарному мастерству.

Йоханна позволила обнять себя в надежде, что этот момент будет максимально коротким. Уж очень она не любила, когда до нее дотрагивались люди, по сути, совершенно чужие. Обычно при встрече в булочной или во время стрижки кустов в саду они с Кариной просто кивали друг другу или обменивались парой вежливых фраз, не более того. И как этот стиль общения мог изменить тот факт, что теперь она вдова?

– Держись, тебе надо проработать горе!

Это сказала Ванесса, бывшая жена главного врача клиники, где работал Рене. После развода она устроилась на полставки консультантом по решению жизненных ситуаций и была известна своими многозначительными замечаниями. Видимо, у нее не так уж и много работы, иначе бы она не стала использовать похороны как повод найти новых клиентов. Или ее «проработать» – всего лишь профессиональная привычка?

– Я справляюсь, – ответила Йоханна на всякий случай – только лишь для того, чтобы раз и навсегда дать понять: никакая терапия ее совершенно не интересует. И тем более от Ванессы, которой и самой не помешало бы «проработать» свой развод.

Йоханна с ужасом вспомнила звонки по ночам, когда Ванесса рыдала в трубку и жаловалась не самым трезвым от мерло голосом. Пришлось переключать телефон на беззвучный режим перед сном – только так можно было спокойно заснуть. Остается надеяться, что Ванесса не станет организовывать с ней клуб одиноких женщин.

– Да, я справляюсь, – повторила Йоханна, проведя ладонью по щеке, как будто бы вытирая слезу. И не потому, что слеза на самом деле была, а для того, чтобы не выглядеть слишком резкой, а заодно напомнить Ванессе, где она сейчас находится. Ведь горюющей вдове все позволено, да?

А потом она оказалась одна перед только что закопанной ямой в земле. Голубое июньское небо, казалось, подсмеивалось над ней. Серая ноябрьская погода подошла бы куда лучше. Ну а летом… летом хотя бы гроза.

Бо́льшая часть пришедших на похороны уже направлялись в сторону парковки, чтобы поскорее оставить эту грустную историю позади. Несколько человек пошли к кафе напротив кладбища, где собирались вспомнить усопшего за чашечкой кофе. Туда же был приглашен священник с елейным голосом.

Йоханна с удовольствием пропустила бы это мероприятие. Но придется как-то вытерпеть и его. В конце концов, она была мастером прятать свои собственные желания куда подальше.

Но на пару минут ее все же оставили одну. Все, вероятно, понимали, что новоиспеченной вдове, женщине, для которой Рене был самым близким человеком, хотелось бы попрощаться с ним наедине. Ей действительно хотелось остаться одной, потому что она уже устала обмениваться с его многочисленными тетушками и кузинами фразами о том, сколь велика и трагична потеря и как ей, должно быть, плохо… Выслушивая их соболезнования, отвечая на них, она думала о том, как было бы хорошо быстро сесть в машину и уехать подальше отсюда, к морю.

И вот она стояла и смотрела на гроб. Точнее, на гроб высшей ценовой категории, из красного дерева, с блестящей латунной фурнитурой. Рене сам так решил. Хотя, если бы он этого и не сделал, выбор бы все равно пал на эту модель. Йоханна хорошо знала изысканный вкус своего супруга, в том числе и его любовь к статусным вещицам. Поэтому было бы неправильно провожать мужа в последний путь в каком-нибудь сосновом гробу.

Она старалась не думать о том, как Рене будет лежать там, внизу, и мало-помалу разлагаться, как его будут есть черви, пока от него не останется один только скелет.

Никаких черных мыслей!

Но и утешения она не искала – только поддержку.

Последние месяцы она толком не жила, а скорее существовала. День и ночь была занята уходом за Рене. И потом – различные формальности, связанные с его смертью. Нужно было всем сообщить, поговорить со священником, организовать церемонию прощания, заказать цветы, определиться с местом захоронения, найти подходящий костюм для Рене.

Теперь все закончилось. И чтобы заполнить пустоту внутри, она пыталась вспоминать самые хорошие моменты. Их первую встречу. Его невероятно романтичное предложение. Путешествия. Рождение Аники. Блеск его глаз, когда он впервые взял на руки это маленькое создание…