Ладно. Кто-то показывает свою радость словами и объятиями, а кто-то интересуется подробностями и рассказывает беременной о чужих болячках. Это тоже проявление заботы.
После нашего переезда и смены штор, но до покупки коляски и разговора о стиле, была неделя новогодних выходных. И так как у меня на новом месте никого не было, муж со старыми приятелями связь потерял, общаться мы могли только с Бессоновыми. Отцом, матерью и тётей Алей.
Праздники в кругу семьи. Моей новой большой семьи.
Не буду лицемерить, для меня они семья Вовы.
И вот сидим мы за столом, отмечая запечённым гусем Рождество, и тут:
— Владимиру подходит имя Марина.
— Ничего не поделать, уже на мне женился, — ответила я свекрови.
— Тогда дочку так назвать нужно. Марина Владимировна.
Большая Алёна
— … Марина Владимировна.
— Ребята уже решили, как назовут. Алёнка у нас будет, — раскрыл имя свёкор.
Не то чтобы это был какой-то секретный секрет, с именем мы определились быстро. А чего тут думать, если у меня идей не было, а будущий папа хотел назвать ребёнка Алексеем или Алёной? Решив этот вопрос, мы не распространялись, чтобы не начать сомневаться и нервничать, если кто-то что-то скажет. Но отцу, похоже, Вова уже успел сообщить. Ничего. Я своей маме тоже ещё до переезда сказала.
— Хорошее имя. Светлое, — улыбнулась Алевтина Викторовна.
— Как-то слишком просто. В честь шоколадки или мамы? Алёна — это как Лена, — прокомментировала выбор Алла Олеговна.
— В честь всех наших женщин. Алевтина у нас Аля, ты Алюся, внучка будет Алёна, — снова заговорил Вячеслав Викторович. — И шоколадка отличная, наш российский продукт, будет любимым лакомством.
Вот блин. Ласкательным именем к свекрови обращался только муж, все остальные говорила Алла, но и впрямь же похоже Алёна — Алюся.
— Ты ведь не в честь своей мамы имя подбирал? — спросила я Вову, когда мы вернулись домой.
— Нет. Мне оно в голову пришло, когда ты меня привела знакомиться с Анастасией Петровной и Михаилом Евгеньевичем. Увидел в рамке ту твою фотку в подсолнухах. Ты на ней такая милая малышка, волосы совсем белые, и я подумал, что у нас будут такие же светловолосые дети. Если девочка, то Алёнка, если мальчик, то Лёшка.
И я растаяла и больше никогда не объединяла имя дочери и свекрови.
Хотя оставался шанс, что этот хитрец приврал, чтобы успокоить сильно беременную женщину. Пусть это будет на его совести. Меня его объяснение утроило.
Потом был визит с оладьями, молчаливый уход и плановое кесарево.
Алёна Владимировна Бессонова огласила своим мяуконьем наш мир тридцатого января.
Ростом в 55 сантиметров и весом в 4 килограмма 770 граммов мой ребёнок по видеозвонку заставил прослезиться своего отца.
Я тоже плакала, но от боли, потому что последовала рекомендации и почти сразу после операции встала.
Короче, мы с Вовой рыдали, а наша дочь спала.
Через четыре дня на выписке меня встречал муж и его родители.
Свёкор был за рулём, дав сыну возможность самому держать в дороге конверт с дочерью, пока я, морщась от неприятного ощущения, так как усесться с удобством в машине пока было невозможно, держала большой букет.
Квартира блестела, и пахло в ней куриным бульоном.
Как бы я не готовилась и не подходила к материнству осознанно, после роддома чувствовала себя настолько отвратно, что могла бы прогнать всех и потребовать тишины и покоя. Но тишины мне не хотелось. В роддоме из развлечений были только кормления и осмотры. Ни первое, ни второе к приятным процедурам не относилось, и по сравнению с этим лежать на диване, наблюдая, как Вова с родителями на цыпочках танцуют вокруг детской кроватки, было интересней.
— Лысенькая, — ласково протянул Вячеслав Викторович.
— Были же маленькие волосики, — смяв в кулаке тонкую шапочку, всполошился молодой отец, обернувшись ко мне. — Лен, ты же показывала?
— Они тоненькие совсем и белые. На макушке и внизу затылка видно, — дала я им ориентиры для поиска.
— С именем не передумали? — спросила Алла Олеговна.
— С чего передумывать?
— Крепенькая девчушка, — одновременно проговорили её сын и муж.
— Может, в словаре имён посмотреть что-то со значением «большая» или «крепкая»? — продолжила свою мысль новоявленная бабушка, обратившись к сыну. — В переводе твоего имени есть слово «великий».
Мне было лень указывать на очевидный факт, что ей не нравится выбранное нами имя, и спорить. А Вова то ли не замечал её попыток заставить нас передумать, то ли ему было всё равно, потому что он ответил так:
— У нас уже Алёнка родилась, куда её такую переделывать?
Железная логика!
Буду честной. Ребёнок у нас получился здоровенным. Понятно, с чего мой таз сочли узким.
Алёна Владимировна родилась дамой внушительных размеров. Не богатырша, а сдобная булочка. Вернее, круассан. Такой слоённый и в складочку.
Я сама это видела, это отметила медсестра, и свекровь не обошла этот момент вниманием. Ничего плохого и обидного, только факт.
Обидное и бесящее началось дальше.
Я молчала, когда она, тяжело вздыхала над тем, что мама неправильно питалась, раз ребёнок получился таким пухленьким. Я вообще тогда ко всем могла испытывать только благодарность, потому что первый месяц у меня болел шов, и в положении стоя я могла держать на руках дочь не больше нескольких минут, отчего визиты свекрови в будни были очень полезны.
И первые три месяца её еженедельные гостинцы в виде судочков с котлетами и сложными салатами вроде «сельди под шубой» или «оливье с мясом» приходились очень кстати, ведь благодаря им мне не нужно было каждый вечер подолгу стоять у плиты, чтобы приготовить мужу ужин.
Правда позже выяснилось, что забота была проявлена не ко мне, а к Вове, и изначально Алла Олеговна предлагала ему с работы заезжать сначала к ним на ужин, а уже потом возвращаться домой к жене, которой нужно есть только рис и отварную грудку. (Потому что из-за меня ребёнок родился толстым и не худеет — опять же по вине непутёвой матери).
Я дважды поднимала с ней эту тему.
Без свидетелей объясняла ей очевидные истины, что в первые полгода здоровый ребёнок должен прибавлять в весе и расти, а не худеть. Что я готовлю ей пюрешки из кабачков, цветной капусты и брокколи, и в Алёнку попадают исключительно полезные продукты. Она отвечала, что сама всё знает и понимает, но мне бы не помешало лучше следить за питанием.
Было обидно.
После школы никто меня толстой в глаза не называл. Только фигуристой. А Алла Олеговна на это намекала, так ещё и ребёнка моего трогала, пусть и считала это беспокойством о здоровье внучки, о котором она печётся в отличие от меня. Прямо меня не обвиняла, но намекала на то, что я сама в теле и дочку закармливаю.
Осознавая, что я сейчас гормональная бомба, способная надумать от однообразия в четырёх стенах то, чего нет, доказывать что-то на повышенных тонах не бралась, либо замалчивала, либо переводила всё в шутку.
Да ещё и ведь остальных всё устраивало. Пока не проанализировав происходящее, я не поняла, что эти разговоры о лишнем весе свекровь вела со мной наедине.
Вмешался бы Володя раньше, если бы я его об этом попросила, пересказав всё без иронии, а только голые факты того, как его маман, начиная с беременности, уже больше года комментирует ожирение моё и нашей дочери?
Хочется верить, что да.
Нет, я даже верю, что да. Но я его в конфликт не втягивала. На мою радость оказалось, что он и сам подмечал фразы своей мамы и в итоге взорвался:
— …её внуку восемь месяцев, дочка в ноябре его родила. Я спросила, он у них девять килограмм весит. Это норма для мальчиков в таком возрасте. Сколько наша Алёнка я говорить не стала. А то буду обсуждать, в кого она у нас такая толстенькая. Посмотрела тут значение имени. Вы знали, что Алёна — это олениха?
— Замолчи! Не смей так говорить. Ещё раз скажешь что-то подобное и больше мою семью не увидишь. Хватит, мама! Моя жена красивая женщина, и ребёнок наш абсолютно здоров. А если тебя что-то не устраивает, можешь говорить всем, что у тебя нет ни сына, ни невестки, ни внучки. Я буду только за, лишь бы ты успокоилась и перестала нас доставать. Ты меня услышала?
