— Но не сделала. Тебе за это спасибо сказали?

— Большая корзина в прихожей с тапками и балетками. Изначально там были благодарственные цветы. Завяли быстро, а корзину я приспособила под обувь.

— Все ещё не хочешь говорить им, что это твой последний год?

Непонятно?

Сейчас объясню.

Владимир Бессонов мигрант. Мигрировал в мои края ещё пять лет назад, заключил контракт, работал, снимал квартиру и платил ипотеку за двушку, купленную ещё десять лет назад в строящемся доме в его родном городе.

В декабре его контракт тут завершался, и он намеривался вернуться домой.

А потом появилась я и перевернула его жизнь.

Перевернула, но планы у него остались те же, но теперь с учётом меня. Мы переедем и поселимся в его квартире, в которой практически с момента сдачи дома и до предсвадебной весны жили квартиранты.

Если с его работой всё понятно, и даже новое место он себе присмотрел, то с моей всё немного сложнее.

В некотором роде, я собираюсь поиметь родную фирму на декретные.

Переезд означает, что ближе к зиме мне надо бы написать заявление на увольнение. Всё просто.

Вот только мы с Вовой сошлись на том, что готовы к детям, и после подачи заявления в загс за два месяца до свадьбы ещё в конце апреля принялись за дело.

Можете считать меня расчётливой девицей, но я исправно трудилась здесь восемь лет и кое-что заслужила.

Помимо моих профессиональных способностей, принёсших родной конторе прибыль, я была удобным работником. Отдыхала половину отпуска и в те месяцы, которые не подходили семейным, только один раз уходила с гриппом на больничный, отгулы брала дважды: первый из-за зуба мудрости, а второй из-за похорон дедушки, соглашалась представлять нас на семинарах и конференциях, не филонила на корпоративах, не задирала нос, когда нужно было проявить себя командным игроком, и посещала свадьбы и юбилеи сотрудников.

И за всё это я заслужила право уйти в декрет, а уже потом уволиться. И право вынудить их раскошелиться и расстараться, поздравляя меня со свадьбой.

Считаете меня хитрой и жадной?

Ну и ладно. Можете обсудить мою меркантильную натуру с Аллой Олеговной.

— Не хочу. Увольнять не будут, но и раздавать деньги на прощанье у нас не принято, поэтому уходить придётся с минималки. Я берегу твою шею, мне же на ней сидеть.

— Видишь, горбиться начал? — похлопал Вова себя по шее. — Это чтобы тебе удобней сидеть было.

Вернёмся к свадьбе.

Алла Олеговна, Вячеслав Викторович и его сестра Алевтина Викторовна, сразу предложившая обращаться к себе тётей Алей, приехали за день до свадьбы, заселились в гостиничный номер, а потом жених повёз их знакомиться со своей будущей тёщей.

Я уже была там, помогая маме с готовкой, а отчиму с выбором приличной футболки к джинсам. Можно было бы нарядить его в рубашку, но работая на скорой, в распоряжении он имел только три рубашки: новую, которую оденет на свадьбу, и две старые: чёрная и белая с длинными рукавами.

Знакомство прошло нормально.

Не затянулось, так как гости с дороги, и всем нужно было отдохнуть перед свадьбой, поэтому успели лишь поужинать и запомнить имена друг друга.

Может, что-то и было не так, но я ничего не заметила.

В утягивающих панталонах было жарко, зато прямое платье кремового цвета с открытыми плечами смотрелось эффектно. Хоть и пришлось хорошенько пошуршать в поисках фатина для маленькой фаты на заколке и туфель, чтобы соответствовать образу невесты, потому что платье имело оттенок бежевый, а не белый, да и вместо традиционной длины в пол, доходило только до щиколоток, что делало его с одной стороны проще, а с другой универсальнее обычного наряда брачующейся.

Что тут поделать? Я за мамой донашивала, пока не переросла её в объёмах, покупать дорогую вещь, которую точно больше никуда не наденешь — выше моих сил.

И вот загс.

Я красотка, Володя тоже загляденье в тёмных брюках, пиджаке, белоснежной рубашке и бабочке.

Мама утирает платком слёзы, все нас обнимают, а я только могу целовать их в щеку, потому что руки заняты подаренными цветами.

Его родители и тётя чуть в стороне, но мы сами к ним подходим, чтобы дать себя поздравить, пока отчим уносит букеты в машину.

— Привет, Елена Бессонова! Принимай новую родню! — обняв меня, а потом, уступив место своей сестре, выдал свёкор.

А когда поездка по симпатичным местам для фотосессии на память закончилась, его жена предложила мне помощь.

— Давай я фату в сумку свою уберу, — шепнула она мне на ухо, объяснив, что фотографии сделаны, и дальше можно выйти из образа, ведь мне не по возрасту такой аксессуар.

— Спасибо, но у меня свадьбы ещё не было, хочу побыть в образе до конца, — поблагодарила и отказалась я.

Это была наша свадьба, мы устроили себе и близким праздник и никакие шутки нам его не испортят.

Намёки на то, что молодые супруги не так уж молоды, были даже забавны.

Особенно, когда после тоста о семье Вячеслава Викторовича слово взяла Алла Олеговна.

— Любите и заботьтесь друг о друге! Желаю вам стать такой же крепкой парой как мы со Славой! — радужно начала она. — А если нет, то мирно разойтись, сохранив добрые отношения, а то сейчас столько безобразных разводов, особенно когда есть, что делить. Всё так быстро у вас получилось и неожиданно. Володя ещё…

— Тридцать пять годиков всего! — прервал её голос друга и коллеги сына, вызвав взрыв смеха. — Маленький он ещё у нас и неопытный!

— Зато я тебе выше! — поддержал шутку Вова.

Невежливо было перебивать речь мамы жениха, но это было забавно. Даже Вовины папа и тётя улыбнулись.

Наверное, мне следовало заставить всех замолчать и дать свекрови снова высказаться, но она уже опустилась на стул, и я не стала снова привлекать к ней внимание.

И как позже выяснилось, этим задела её материнские чувства.

Ещё и с совместным свадебным отдыхом на море её опрокинули.

Бедная Алла Олеговна!

Холодильник и шторы

Что самое трудное при переезде:

Сбор вещей? Муторно и хлопотно.

Прощанье с тем, что оставляешь? Жадно, это ведь за свой счёт покупалось.

Расставание с теми людьми, от которых уезжаешь? Это непросто, но ведь не покорять другую вселенную отправляешься, близкие останутся близкими и на расстоянии звонка. А тут семьсот километров всего лишь. Машина, автобус, поезд — ночь или полдня в пути и можно увидеться.

Ко всему этому я была готова. А вот к тому, что в квартире мужа мне нужно бороться за право чувствовать себя как дома, нет.

В Вове проблемы не было, ещё когда мы приехали знакомиться с его родителями и ночевали у него в квартире, он открыв дверь, сказал:

— Вот наше жильё.

И после свадьбы, говоря о своей квартире, он всегда употреблял местоимения «наша», а не «моя».

Я так не могла. Да, моя студия была нашим домом, пока мы жили в ней вместе, но оставалась моей собственностью. Я вложила в неё сбережения, что мама отложила с алиментов, и семь лет своей жизни, посвящённой оплате ипотеки, поэтому она только моя. С другой стороны, Вова в свою все десять лет вложил, а готов поделиться.

Хотя это всё ведь на словах, собственность не общая и куплена до брака, но я и на словах своими квадратными метрами поделиться не могла.

Короче, я вышла замуж за щедрого мужчину с правильными понятиями семьи.

И по идее должна была сказать за это спасибо человеку, воспитавшему его таким замечательным.

Но куда больше хотелось не благодарить, а попросить отвалить.

Ремонт квартиры после съёмщиков отслеживать должен был Вячеслав Викторович. Да там и делать особо было нечего, Вова купил обои и новую сантехнику, его отцу нужно было только впустить и проконтролировать работу сначала мастеров, а потом и клининговой бригады, чтобы они профессионально избавились от мусора и отмыли пустые шкафы, балкон, окна, ванну с туалетом и кухню.

С этим проблем не возникло, и когда мы останавливались там в ночь между знакомством и посещением ресторана, где рассказали о предстоящей свадьбе, меня устроило будущее гнездо. Можно было хоть сейчас переехать, докупив технику, кровать и избавившись от уродливых штор.