С переездом началась не просто новая жизнь, не похожая на прежнюю, но что-то изменилось и во мне самом.

И вот меня, второклассника, привели в новую школу, единственную в посёлке. Самое первое для меня открытие, пожалуй, было то, что учитель может быть добрым. Оказывается, можно учиться хорошо или плохо, либо вообще не учиться, и тебя за это никак не накажут, по крайней мере, в классе. Не наорут и не швырнут разорванной тетрадью в физиономию. Это было так непривычно, что в душе я тихо радовался таким переменам.

Будучи новеньким в классе, я на время превратился в экспонат для изучения. Мне кажется, это вполне нормальное явление, когда новый коллектив тебя хочет узнать поближе, рассмотреть и пощупать. Главное, чтобы не пытались разобрать и заглянуть внутрь. Этого я мог не пережить.

Так началась моя новая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Волей-неволей нужно было смириться с неизбежным, начать перестраиваться на новый лад, оставить прошлое и смотреть уже в будущее. Надо было срочно заводить себе новых друзей, чтобы не свихнуться со скуки. Единственной наградой было то, что можно теперь почти каждые выходные ездить к бабушкам. Благо, они теперь жили совсем рядом.

Дружба с ровесниками завязалась очень быстро. В таком возрасте дети обычно легко находят общий язык. Мы с мальчишками встречались возле школьной двери по утрам, чтобы толпой ввалиться в класс, а после уроков такой же толпой провожали друг друга домой. Живя ближе всех к школе, я умудрялся приходить домой самым последним. Надо же каждого обязательно проводить до самого подъезда.

Так получилось, что в классе я был самого маленького роста. Сам себе я напоминал того Рыжикова из «Электроника», или Чижикова (вечно забываю), который постоянно путался в ногах. На физкультуре я постоянно замыкал строй мальчиков и начинал строй девочек. Получалось, что рядом со мной стояла самая высокая девочка в классе. И когда учитель объявлял расчёт на первый и второй, то голос этой девочки для меня звучал где-то наверху. Зато очень удобно было маршировать в строю, зная, что никто не будет наступать на пятки. Вообще, в своём новом классе я ощущал себя лилипутом в стране Гулливеров.

А ещё в посёлке не было ни Дворца пионеров, ни вообще каких бы то ни было спортивных секций. Был стадион, но он был наполовину завален стройматериалами строящейся панельной пятиэтажки. Мне очень не хватало занятий спортом, я скучал по своей любимой гимнастике. Постепенно мои спортивные навыки терялись, а заниматься самому без тренера я не умел. Сказать, что никто в посёлке не занимался спортом, было бы неправильно. Отсутствие спортивной школы не мешало людям играть в футбол и волейбол, даже устраивать соревнования. Только всё это было не то. Видимо произошло то, о чём я говорил выше. Что-то изменилось во мне самом, а точнее, надломилось. Мне нужна была только моя любимая гимнастика с батутом, с коварным бревном, с брусьями, кольцами и нашей весёлой командой. Наконец, мне нужен был мой ржевский тренер.

Не помню с какого перепугу я решил, что стану вдруг музыкантом. Причин может быть несколько. Во-первых, наличие самой музыкальной школы, которая располагалась в дальнем крыле начальной школы. Во-вторых, музыку я вообще-то люблю, и мне было интересно даже просто взять инструмент в руки. Ну а в-третьих, надо же было себя наконец хоть чем-нибудь занять. Надо сказать, что об этом своём решении я жалею до сих пор. И дело даже не в преподавателях, хотя и в них тоже. Просто иногда надо вовремя передумать, переменить решение и выбрать более подходящее для себя занятие.

Долгие четыре года я тянул меха аккордеона, получая линейкой по пальцам, и с каждым уроком ненавидя бедный инструмент всё больше. Моя учёба напоминала тоскливый реквием по уходящей юности, исполняемый на испорченной волынке. Родители не разрешали просто взять и бросить музыкальную школу, значит, оставалось всячески саботировать эту каторгу. Тут моя фантазия работала на пределе своих возможностей. Я прогуливал занятия под самыми разными предлогами: болит живот или голова, запутался в расписании или перепутал дни. Если же меня всё-таки удавалось вытолкнуть из дома, то я мог просто дойти до школы, постоять возле двери и вернуться домой. Кое-как дотянув до выпускных экзаменов, я получил злосчастное свидетельство об окончании, засунул его в папку со всеми семейными документами и больше никогда не доставал. К счастью, музыку я любить не перестал, как бы учителя ни старались убить во мне эту любовь. И она давно стала неотъемлемой частью моей жизни.

Это всё было потом, а пока заканчивалась начальная школа, приближались летние каникулы. Учительница организовала в классе символический выпускной с чаепитием и дискотекой под магнитофон. И со слезами на глазах проводила во взрослую жизнь будущих старшеклассников. Из третьего класса мы дружно переходили сразу в пятый. Мне, конечно, пытались объяснить, что это было частью тогдашней реформы образования. Но я до сих пор не могу понять, как знания за четвёртый пропущенный класс смогли бы сами собой попасть ко мне в голову. И не переведут ли нас из пятого сразу в седьмой, потом в девятый класс? В общем, сюрпризов было ещё много.

Жизнь на Кавказе – это, практически, тоже самое, что жить на курорте, без преувеличения. Летние каникулы становились более разнообразными. Рядом жила вся моя многочисленная родня: дедушки, бабушки, дяди, тёти, братья и сёстры. Совсем близко стало к морю − всего несколько часов езды. Ещё ближе Кавминводы с нарзанными источниками и Большой Кавказский хребет, над которым возвышается красавец Эльбрус. Такой сильный контраст по сравнению с Поволжьем, что даже не поддаётся и сравнению. Конечно же, Ржев постепенно уходил в прошлое. Но не сам город, а та жизнь, что была у меня раньше, до переезда. Живя здесь, на Кавказе, мы стали чаще выезжать куда-нибудь семьями, да и просто собираться в одну большую дружную компанию. Я вдруг понял, что необязательно быть запертым на этом маленьком клочке земли под названием Рыздвяный. Частые поездки в Ставрополь и окрестности становились больше необходимостью, чем средством от скуки. И пусть простит меня посёлок, что он так и не стал для меня второй родиной, я влюблялся в Ставрополье целиком.

Лето, как всегда, пролетело мгновенно. Кто-то, наверное, всё-таки включает невидимый тумблер, и начало июня сразу превращается в конец августа. А так хочется уцепиться за последние летние денёчки и продлить хотя бы ещё на чуть-чуть летние каникулы. Загар давно перестал быть летним и недолговечным, так как темнеть я начинал уже в середине апреля. Кожа со временем приобрела постоянный смуглый оттенок, и я превратился в настоящего южанина. Солнца на Кавказе всегда много. И если Ржев навсегда запомнился своей зимней погодой и всем, что связано с этим временем года, то Ставрополье – это настоящее южное солнце.

Тёплых дней впереди ещё было много, но каникулы уже заканчивались, и нужно было снова собираться в школу. Сентябрь на носу. Я теперь пятиклассник, почти взрослый уже. Помню у меня была любимая книга «Мы в пятом классе». Это значит, что меня наконец примут в пионеры, и вот-вот должна появиться первая любовь, если верить книге.

Ритуал принятия в пионеры меня пугал лишь тем, что надо было клятву рассказать наизусть. То есть выучить то, что вообще ни в одной строчке не рифмуется. От этого волосы вставали дыбом. Я жутко волновался. А поскольку клятву пионера мы должны были рассказывать хором, небольшими группами, то я решил, что буду просто открывать рот на тот случай, если так и не смогу её выучить. Видимо, так подумали и все остальные. Поэтому на торжественной линейке под дружный смех всей школы зазвучало наше нестройное блеяние о том, что мы теперь пионеры и готовы быть всем и во всём примером. Разве кто-нибудь из нас в то время задумывался о каких-то высоких материях и светлых идеях коммунизма? Кто угодно, только не я. И не потому, что я не проникся идеей лозунгов о пролетариях и прочих идеологических атрибутах Советского Союза. Просто в моих, тогда ещё совсем детских, глазах всё это выглядело как ещё одно весёлое приключение. Вот и всё. К слову сказать, наш советский герб я по-прежнему считаю самым красивым.