Будто весь мир в это утро стал немного волшебным.

Первые две пары были групповые, так что Ада привычно сидела одна, как весь год до этого. Анализ данных в социальных науках её совсем не радовал, она слушала вполуха и записывала то, что лектор выводила на доске. Пригодится потом, когда назначат очередную скучную контрольную.

Лучи солнца играли по аудитории, то и дело перетягивая на себя внимание Ады. Снова в некоторых отсветах ей чудилась улыбка, но Ада списывала это на то, что слишком мало спала.

Наконец, ненавистная скучная пара закончилась, и Ада пошла на сдвоенную потоковую лекцию по социологии семьи. От предвкушения встречи внутри появилось такое тепло, какое раньше дарил только пустой лист Ворда, на который она переносила свои рифмованные строки.

На входе в аудиторию Ада вдруг споткнулась — почудилось, что прямо перед ней пролетела золотая крылатая фигура. Солнце ослепило, подумалось Аде, и она переступила порог.

Дима занял место для них на насесте — самой дальней и верхней части полукруглой аудитории. Увидев её, он радостно заулыбался и замахал, и Ада расплылась в ответной улыбке.

Сегодня он был в подозрительно целой распахнутой клетчатой рубахе и черной футболке под ней. На груди красовалась выведенная алой краской большая буква А, окруженная не менее большой круглой О^[17]. Костяшки рук были залеплены пластырями.

— Привет! — воскликнула Ада, плюхаясь на скамейку рядом с ним.

— Привет! Как будто и не расходились спать!

Ада закивала и тут снова поймала это ощущение пролетающей мимо золотистой фигуры.

— Ты тоже это видишь? — заметив её замешательство и взгляд в сторону, спросил Дима.

— Что ты имеешь в виду?

— За тобой фея летает, ты её видишь?

Так вот что это за золотые блики были! Никакое не утреннее солнце, а настоящий крылатый посланец иной стороны.

Ада наконец разглядела фигуру, которая и правда крутилась рядом с ней. Галлюцинация, подумалось ей, и мысль тут же уплыла, оттесненная удивлением. Фея же, поймав её взгляд, заулыбалась, обнажая мелкие острые зубки. На прозрачных крыльях, словно припыленных золотом, отражались лучи солнца.

— Быть этого не может, — проговорила Ада, и на её глазах фея тут же исчезла.

— Ну что такое! — всплеснул руками Дима. — Когда ты так делаешь, они уходят.

— Глюки бояться того, что я отрицаю их существование? — переведя на него удивленный взгляд, спросила Ада.

— Нет, существа иной стороны теряют силу, когда мы так говорим. Может быть, этой феи на самом деле больше и не существует. Аккуратнее с тем, что произносишь вслух.

Ада не успела расспросить его, что это за правила такие и кто их придумал, как прозвенел звонок и тут же в аудиторию вошел лектор. Зашуршали тетради, а на их парте — и обертки от домашних бутербродов. Ада достала термос, который утром упаковала в сумку, и пара прошла вдвойне приятнее от хорошей компании и вкусной еды.

— Ты придешь вечером? — спросил Дима где-то в середине лекции, когда от бутербродов осталось одно воспоминание и промасленная бумага.

— Да, только я не очень люблю новые компании, — поделилась Ада.

— Они тебе понравятся, ты же никогда так ещё не общалась с существами иной стороны? Ну, кроме Саши, конечно.

— У нас нет доказательств, что она оборотень, — проворчала Ада и нашла её в аудитории глазами. Новенькая сидела через пару рядов от них, но в эту минуту чуть повернулась к ним, будто услышала свое имя.

— Как и доказательств обратного. Так что я буду верить в то, во что хочу.

— А откуда могла взяться эта… фея? — перевела тему Ада.

— Ага, наконец-то поверила! Они обычно живут в цветах или деревьях.

— Фикус! — слишком громко воскликнула она, и с соседних парт тут же зашипели, чтобы они перестали привлекать внимание. Ада вжала голову в плечи и хихикнула.

— Какой фикус?

— Подъездный осужденный. Кто-то выкинул, а я его иногда поливаю, когда не опаздываю.

Дима горячо закивал.

— Да, да, скорее всего, это его жительница. Тогда ты её не уничтожила, слегка оглушила и вернула обратно в цветок. Ну и крепко же она к тебе привязалась!

Ада на секунду застыла в ощущении неопределенности — вот лектор вещает что-то про семью как малую группу, а они обсуждают как реальность существование фикусной феи. От абсурдности ситуации она снова хихикнула и на непонимающий взгляд Димы только покачала головой.

Ну и пусть, если это и правда не галлюцинация, то её мир становится только интереснее рядом с ним.

— После пар поедешь домой? — спросил Дима в перерыве.

— Вообще мне надо в книжный, у меня нет тетради для семестрового проекта.

— Тогда я пойду с тобой, а потом можем сразу двинуть на сходку.

Ада против воли расплылась в широкой улыбке. Приходить в незнакомую компанию вместе с кем-то куда приятнее, чем одной. А то, что её больше обрадовало даже не это, она решила опустить.

Улица встретила их легким ветерком и запахом дыма. В центре города, где были только парки разной степени благоустроенности, этот совершенно дачный запах казался инородным.

Дима закурил, и ветер подхватил кольца дыма, развеивая их над клумбой с огненными бархатцами.

— Ну что, идем? — спросила Ада, перевязав распустившиеся шнурки своих конверсов. Дима кивнул, и они направились по аллее мимо Сковородки и памятника юному Ленину к Униксу.

— Знаешь, я уже давно так ни с кем легко не болтал, — поделился Дима, выкидывая окурок в урну. — Ну кроме Олеси, конечно, но это другое дело.

Ада почувствовала, как внутри екнуло, и каким-то чужим голосом спросила:

— Это твоя девушка?

Дима кивнул.

— Она хорошая, но мы всё-таки очень с ней разные. А ты как будто понимаешь, о чем я думаю, и говоришь это прежде, чем я могу сформулировать мысль.

Ада правда понимала, о чем он — будто между ними протянули телефонный провод, и теперь по нему свободно могли ходить в обе стороны мысли и идеи.

— Ты слышала про теорию соулмейтов?

— Нет.

— Родственные души. Говорят, что такое возможно только раз в жизни, и не всем везет — твой соулмейт может только родиться, когда ты уже умираешь.

— Скажи ещё, что ты веришь в перерождения.

— А ты разве нет?

Они медленно спускались по Университетской, то и дело уступая дорогу тем, кто поднимался к университету. Солнце скрылось за легким облаком и тут же вышло обратно.

— Я никогда не думала об этом всерьез. Да и родители как-то нас так воспитывали, без религии, что ли.

— Моя мама православная, всё детство таскала в церковь, пока я не стал под разными предлогами отказываться туда идти. Потом она смирилась и отстала, но никогда не забуду эти заунывные песнопения, — Дима словно сбросил какой-то груз, поделившись этим воспоминанием.

— А наши с братом родители — верующие атеисты.

— Это как?

— Крестились во взрослом возрасте, но ничего не соблюдают и не особо и верят в Бога.

— А ты сама?

— А у меня с Ним затяжной конфликт, — выдохнула Ада. — Я в него не верю, пока он не покажет, что мои просьбы до него доходят.

— Подростковый бунт, значит, — расплылся в улыбке Дима. — А в иной мир, получается, тебе поверить легче?

— Я верю только в то, что могу увидеть своими глазами.

Перейдя дорогу, они завернули мимо ГУМа к повороту на Пушкина и переходу. На город опускался вечер, и ранние сентябрьские сумерки уже скрадывали яркость солнечного света.

В переходе играли на скрипке. Ада не сразу разобрала тему Рохана из «Властелина Колец», зато Дима прямо-таки просиял.

— Вот это знак! — воскликнул он и тут же потащил Аду за собой, чтобы послушать музыканта поближе. У него даже нашлась мелочь в карманах, чтобы отблагодарить того за мелодию, которую сыграл без ошибок.

— Знак чего? — поинтересовалась Ада, когда они уже поднимались из перехода ко входу в «Кольцо»^[18].

— Что всё правильно.

В торговом центре, как всегда, играла слишком громкая музыка, бродили толпы никуда не торопящихся людей, а на эскалаторах приходилось стоять и ждать подъема без возможности обойти других.