Глубокая ночь сожрала всё побережье, где легкие волны прочёсывали песок. Поляны на холмиках, укрытых зелёными лугами, еле-еле освещал свет из панорамных, раскинувшихся на сто восемьдесят градусов, окон в три метра высотой с черным каркасом, что отлично контрастировал с белым фасадом нашего коттеджа. Гостиная была выстроена таким образом, что большая её часть возвышалась над холмистым спуском, оттого вся часть нашего дома стояла на подпорках.
Некомфортная тишина царила за окнами, в то время как я лежал на кожаном, мягком и просторном белом диване, оформленном в виде кольца. Поролон давно не принимал исходную форму, в итоге чего вся поверхность дивана пошла волнами. Искусственный камин разогревал воздух рядом и лишь изредка издавал противные стреляющие звуки, будто треск брёвен. Я не считал данный камин чем-то изящным, я бы предпочёл завести настоящий камин на брёвнах, от него бы и тепла было больше и эстетического удовольствия от романтизированного ритуала сидения перед ним.
Легкие джазовые мотивы «разжижали» и так пустую обстановку одиночества в гостиной. Они никак не мешали мне листать литературу двадцатого века. Книги, конечно, были потрепаны. Это редкость на сегодняшний день – иметь бумажную книгу. У нас была целая библиотека. Треть книг я прочитал уже в детстве по приказу отца, остальное – дочитываю машинально, но мне стало нравиться в последнее время.
Сухие пальцы перелистывали страницы, а глаза пробегали строкой по тексту, губы обсохли от того, что влаги в помещении почти не было, мои волосы я завязал в пучок и приколол палочкой, которой едят азиатскую еду. Моё уставшее лицо отчётливо говорило, что от жизни в этот момент я больше ничего не жду. Мой стеклянный взгляд не сходил с букв и символов, желая увидеть там, в книжном мире, хоть что-то интересное.
Запах дерева давно приелся, вся отделка была выполнена из древесины разных пород, но такой роскошью обладают лишь единицы в городе. Вся атмосфера в просторной комнате была тёплой и яркой. Отчуждённость от мира и других помех расслабляла меня.
Дом находится в паре километров от городской пыли и суеты. Мы расположились у самого берега нашего моря. Здесь нас не достанут никакие повстанцы, революционеры и психи, которые думают, что из-за моей семьи рушится их жизнь. Единственной проблемой я могу обозначить это же расстояние от города: трасса до ближайшей заправки или магазина слишком длинна и скучна. В жизни бы не пошёл до города пешком по этой дороге.
Прямо позади меня находилась лестница на второй этаж, который, словно балкон, выходил в зал: получалось так, что зал являлся в два этажа высотой, но лестница вела прямиком к части второго этажа и в другие комнаты. По моим словам это тяжело представить, но просто попробуйте.
Прямиком с коридора второго этажа послышались шаги отца, я не придал им значения и продолжил вглядываться в книгу. Наконец топанье стало значительно громче, отец был в проёме к залу. Я лишь перелистнул страницу с характерным шарканьем старой бумаги.
Грубые руки отца коснулись металлических перилл, его взгляд был прикован ко мне, сверху было вообще видно весь зал вместе с панорамными окнами. Он расставил ноги на ширину плеч и уставился на книгу в моих руках.
– Что читаешь? – с гордостью спросил отец.
– Мировую историю начала двадцать первого века, – выдавил из себя я и сменил страницу другой. – Ничего интересно здесь не вижу: сплошные болезни, войны, междоусобицы, развитие искусственного интеллекта.
Отец чуть отдалился от перилл, после чего резко перепрыгнул их и с лёгкостью приземлился на свои две.
– Да, – подметил он, – тогда было и такое. Слава Господу, я тогда ещё не родился, но, к сожалению, застал и «Се ля ви» и войну…
– Разделившую мир на тринадцать городов, – дерзнул я. – Я понял.
Я краем глаза заметил, как папа изменился в лице, он такого явно не ожидал, но по-другому и быть не могло. Понимая, что он хочет лишь разговора со мной, я отложил книгу в сторону, выпрямился и начал то, чего отец ожидал.
– Как дела на работе?
Отец работал личным охранником: его заказывали люди высокого чина, для своей сохранности при торжествах, за что платили отцу вполне солидную сумму. Кстати, он не стесняется использовать свои силы при них, но всегда выполняет работу, скрывая лицо, чтобы никто не понял, что он, один из величественных людей города, зарабатывает себе на жизнь таким образом. Что касается остального бюджета нашей семьи – в этом нам помогает дядя Питт и бизнес отца. Он держит собственную фирму бытовой техники комнатного устройства. Также, он работает личным хирургом для различных важных шишек.
Когда я сказал, что отец не стесняется использовать свои силы, я имел ввиду вот что…
Мы – не обычная семья. Я, мой отец, дядя Питт и моя мать, где бы она не находилась сейчас – все мы обладаем способностями сверх человеческих. Это может звучать странно, но так оно и есть.
Отцу и Питту повезло: папа владеет неким подобием чёрной магии. Я лично видел, как он способен убить человек взмахом руки. Дядя Питт как-то обследовал отца и сделал такой вывод:
– Его тело словно имеет инородную материю. Клетки его тканей незначительно, но отличаются от обычных. Больше скажу: Ред (мой отец) способен управлять этой материей, что мы видели ранее.
Я не могу это объяснить, но каждый раз, когда отец демонстрировал свои силы, у меня темнело в глазах и учащалось дыхание, как будто от страха, но я его не чувствовал.
Питт получил способность полностью обратную отцовской. Дядя может излучать фотоны из своего тела, то есть буквально свет. И светится он не весь, как дешёвые шарики-попрыгуны, а может контролировать этот процесс излучая световые лучи из любой части тела. Эту ситуацию Питт прокомментировал так:
– Я же говорил, что я – свет в вашей жизни!
Не знаю, как так получилось, но я обрёл самую, на мой взгляд, бесполезную способность – управление воздухом и дымом. Как по мне, это странно – получить такую способность от мужика, который управляет тьмой, даже не знаю, как так получилось. До сих пор мне не понятно, как работает смешение способностей, как работают лишние в теле гены, что создают эти силы.
Толкового применения своим силам я так и не нашёл. Конечно, я использую их в своих миссиях, но мне кажется я слаб способностями, оттого пользуюсь в основном своими руками и ногами, да головой.
– Сегодня ни одного заказа не было, – отец ловко и точно пояснил всю обстановку за день.
Он толком не выходит из своего кабинета в городе, домой он приехал совсем недавно, сразу же с порога пошёл в спальную, чтобы поспать, и вот после сна пришёл ко мне.
Отец был уставшим на вид, но не показывал слабости. Он лишь несколько раз потёр веки своих глаз кончиками указательного и большого пальцев. Слёзы чуть оросили его ресницы.
– Всё ещё не хочешь со мной поработать?
Я отрицательно помахал головой, выстроив гордую мину, показывая своё превосходство в этом разговоре. Слова сами начали выплывать из моих губ по одному. Почему-то они долго хотели выбиться наружу, но я их выпустил только сейчас.
– До сих пор не могу понять, – я встал с дивана, – зачем ты работаешь на этих уродов?
Папа не ожидал этих слов. Он чуть опешил и съёжился, но с осуждающим любопытством продолжал смотреть мне в глаза.
– Чего? Глупостей не говори, – он вытянул лицом строго прогремел своей «коронной» фразой, знали бы вы, сколько раз я её слышал.
– Это объективная оценка вещей.
– Я не собираюсь с тобой больше разговаривать на эту тему, – ровные шаги направились к барной стойке под лестницей на второй этаж. – Зря я вообще начал с тобой об этом говорить.
Кончик моей губы приподнялся, превратившись в ехидную улыбку. Вот тут меня и понесло.
