– … вам ли этого не знать… работнику столь сложной и важной области медицины?

Они ушли. А Ксения уже через несколько минут нуждалась в этом с виду строгом, но простовато-хитром человеке. И не из-за какой-то возникшей внезапной симпатии. Нет. Она понимала, что этот человек как-то связан с прошлым. С ее прошлым. И он мог пролить свет в темные уголки ее памяти помочь вспомнить людей чьи образы так навязчиво продолжают преследовать её во снах и видениях.

То, что гость не летчик из этих видений или ее галлюцинаций она уже знала точно. В них обоих нет ничего общего. Но кто же он тогда?

Неделя затянулась в ожиданиях, но и дала неплохие результаты. Ксения научилась себя контролировать – не только не реагировать на происходящее вокруг, ранее пугающее ее, она стала трезво воспринимать действительность абстрагируясь от шума производимого внутренней атмосферой клиники.

Она уходила в себя. В свои размышления. Ей нравилась наблюдать, делать умозаключения и применять на практике свой анализ. На пациентах. На персонале. Она не знала откуда и кем ей это было дано, не помнила, по крайней мере пока… Но она видела результаты работы своего мозга. Сначала в снисходительных улыбках медиков – реакция на задаваемые ею вопросы, затем в их удивлённых и заинтересованных взглядах, а позже – уже даже в испуганных. Как, впрочем, испуг и на лицах, некоторых пациентов которых Ксения чётко вычленила из общей массы больных. У них явно, по её мнению, отсутствовала патология.

Пациентка со «склонностью» к выздоровлению и частично восстановленными способностями, связанными с ее прошлой профессиональной деятельностью, стала проблемой как для медперсонала, так и для части пациентов клиники. Ей не только позволили побеседовать с назойливым посетителем из органов, но и в срочном порядке выписали из клиники. Диагноз в медицинской карте пестрил фразами: «положительная динамика в заболевании».., «ремиссия».., «полное выздоровление» …

– Скоро осень… – Ксения рассматривала насыщенную тёмно-зелёным листву деревьев через стекло мягко покачивающего автомобиля.

– Вам нравится осень, Ксения Павловна? – Сидящий впереди с улыбкой повернулся к ней, шрам на его лице делал улыбку не приятной, но его глаза при этом смеялись и это успокаивало.

Она смущенно снова отвернулась к окну и увидела идущих по тротуару женщину с девочкой взявшихся за руки, видимо с дочкой…

«Дочка!» – как она могла забыть!? Из памяти стремительным потоком понеслись воспоминания, связанные с девочкой, играющей с ней, по-детски смешно поющей колыбельную уставшей на работе и вернувшейся поздно матери, кружащейся с ней в праздничном новогоднем в танце. Воспоминания, перемешанные с видениями в клинике, до конца не понятые, с неопознанными ею образами, где она с дочкой (именно с ней!) стоит в поле держа ее за тонкую руку и провожает взглядом, несущийся по небу самолет....

– Ксения Павловна! – Ее тряс за плечо ее спутник уже через открытую дверь остановившегося автомобиля. – С вами всё в порядке?..

– Да, конечно… – Она, мгновенно избавившись от навязчивых образов прошлого, поежившись от холодного не по-летнему, воздуха запахнула плащ на груди и взялась за протянутую сильную мужскую руку, – так вспомнилось кое-что…

– Что-то серьезное? – Он подставил ей свой локоть, указывая кивком головы на лестницу к зданию возле которого курили, беседовали люди преимущественно одетые в форму.

– Знаете…

– Иван Алексеевич…

– Да, Иван Алексеевич, простите – всё время забываю, – Ксения, поднимаясь «прочла» для себя во взглядах и приветственных кивках положение ее спутника в этом здании – отношение к нему общей части офицеров и непроизвольно крепче взялась за его локоть, – воспоминания – очень важная часть нашей жизни, и как сказала мне недавно доктор: «Они вернуться со временем, возможно частично, но возможно не вернуться совсем…» – Она остановилась на секунду перед открытой перед ней дверью, – Сейчас часть вернулась ко мне после того, как я увидела случайных прохожих в окно вашего автомобиля… и знаете я рада! Это дает мне шансы пусть не на полное, но хотя бы частичное восстановление....

– И это здорово, Ксения Павловна! – Он помог ей по-джентельменски снять плащ в гардеробе, и она на мгновенье вернулась к тактильным воспоминаниям пришедших с ощущениями от его прикосновений понимая, что это уже было с ней – именно этот человек когда-то помогал ей одеваться.

Она смущённо улыбнулась, опуская глаза.

– Не привычно? – По-своему истолковал ее улыбку спутник ведя по широкому в строго коммунистическом стиле оформленному коридору.

– Я.. как… не от мира сего, да?.. – Она снова улыбнулась, неловко – ей казалось все попадающиеся навстречу и отдающие честь офицеры задерживают надолго взгляды на ней быстро забыв про ее спутника.

– Вы для большей части служащих здесь человек новый и соответственно к вам проявлен интерес, – Иван Алексеевич вёл Ксению бережно держа за локоть одной рукой по лестницам, на ходу кивал, здороваясь или отдавая по-военному честь встречающимся работникам, – Так всегда бывает с новичками. Побудьте в образе «белой вороны». Привыкнут они и привыкните вы… и конечно же, чем быстрее вы приступите к работе, втянетесь в неё, тем быстрее станут незаметными подобные пока беспокоящие вас мелочи…

«Мелочи, детали – как часто из незначительных мелочей мы составляем необходимое целостное в нашей работе, будь то место преступления, портрет убийцы или показания подозреваемого… будьте внимательны к мелочам Ксения!» – Она наморщила лоб, «выброшенного» памятью потока наставлений, – «Откуда это!? Ладно, потом…»

– Товарищи офицеры… Знакомитесь, Епифанцева Ксения Павловна! – В кабинете куда привел ее Кочубей, («Кочубей!» – внезапно память «вытолкнула» фамилию ее спутника – легендарного героя партизанской войны), присутствовали офицеры, поднимающиеся из-за своих столов или склонившиеся и распрямившиеся при их появлении. – Наш новый эксперт-консультант, в прошлом она лейтенант особого отдела НКВД, пока в звании не восстановлена, но это вопрос времени и прошу относиться к ней со всем уважением… и не только как к женщине, но и человеку сделавшему очень многое для нашего общего дела и принявшей основное участие в поимке опаснейших преступников.... Это капитан Соловьев, старший лейтенант Абакин…

Ксения кивала, проглатывая подымающийся ком в горле. Незаметно для себя взяла сама Кочубея за локоть, поочередно разглядывая знакомящихся с ней.

– Здравствуйте. Товарищ лейтенант…

– Здравия желаю…

– Добрый день… Ксения Павловна!

Ноты удивления и недоверия услышала она в нестройных приветствиях присутствующих офицеров. Их пять. На столах троих разложены бумаги, папки. Двое отвлеклись от фотографий за одним совместным столом. Во взглядах в противовес голосам – интерес, где-то мимолетное восхищение, улыбки, ожидания… тревога(!), вызывающая страх охладивший ей спину....

– Работайте товарищи! – Кочубей повел Ксению к свободному столу, стоящему возле одинокой полки с папками и десятком книг. – Вот ваше рабочее место Ксения Павловна… здесь немного не убрано, осталось после предыдущего хозяина…

Ноги Ксении налились свинцом, она едва передвигала ими, едва не повисая на локте ведущего ее. Мысли помчались далеко обратно к прошлому. К человеку, склонившемуся над ней с острым ножом в полуосвещенном трясущемся на ходу вагоне. Ужас исходящий от него самого от его хладнокровных действий, от его окровавленных рук, от парализующего шепота от расширенных зрачков едва заметных в тусклом свете глаз, весь этот ужас сейчас сковал ее.

Ужас и вернул ее назад: к знакомству, к стоящим по стойке «смирно» офицерам, ни ко всем, нет! К двоим, которые попав в поле ее периферийного зрения, когда она проходила мимо, одновременно склонились над ужасными фотографиями с человеческим трупами с их останками… расчлененными телами. Даже к одному из офицеров. Его руки, она увидела на них кровь! Он стирал ее, нервно торопясь… не перебирал фотографии, а именно стирал остатки человеческой жизненной субстанции…