Вскоре стали подходить люди, все сонные, они волокли за собой свои пожитки, становились на платформу и ждали один единственный ночной автобус до Магнитогорска. Айхылу рассматривала мотыльков, их стало как будто больше, точно легкая вуаль они окружали лампу с единственной целью – добраться до огонька и сгореть. Прибыл автобус, на платформу вышла тучная и злая женщина в форме, теребя в руках засаленные бумаги.

– На багаж билет где? – громко говорила она какому-то старику.

– Ась? Не слыхаю я – отвечал он. Айхылу стояла в конце очереди, люди роптали на старика.

– Багаж, ба-гаж. Билет на него – повторяла хмурая женщина, тыкая бумагами в клетчатую сумку.

– Ась? Вот билет – он достал большой лист и показал, женщина всплеснула руками, Айхылу усмехнулась, догадываясь, что билет ему купили онлайн и как непутевому распечатали, а о багаже никто и не подумал.

– Да не тот! Идите на кассу…

– Давайте я схожу – предложила Айхылу, старик мял в руках бумажку, не слышал, смущался.

– Сходи, а то мы тут вечность стоять будем. Садись, дед, купят тебе – Айхылу подумала, что денег ей точно не выбить из этого деда, но отчего-то было плевать. Мать с детства закладывала в её голову мысль о том, что стариков надо уважать и помогать, даже если сама нуждаешься в помощи.

Автобус тронулся, весь скрипя и покачиваясь. Свет погас, кто-то болтал, кто-то ужинал, так что по салону потянуло копчёностями. Айхылу не любила этот запах, так пахли попойки отца, и она весело отметила про себя, что завтра его уже не будет в её жизнь, но в глубине души понимала, что это временный разрыв. Не первый раз мать порывалась уйти, но делалось это всегда, чтобы вразумить алкаша-мужа, а значит пара недель в неизвестном ей Сибае и Айхылу вновь окажется на пороге отчего дома.

– Я на входе на вокзал – говорила в телефон Айхылу, задорный голос обещал прийти с минуту на минуту – хорошо.

Автобус прибыл в пять утра, тело холодило от прохладного ветерка, люди быстро разбредались по улицам, шумно, недовольно волоча вещи. Вокзал в Магнитогорске был большой и битком наполненный даже в эти ранние часы сомнительными личностями. Айхылу не пугалась, она два года жила в большом городе и привыкла к толпе. Больше она боялась, что в таинственном Сибае будут проблемы с интернетом. Это была её последняя связь с миром, с миром веселых подружек из общежития, с миром сплетен и пересудов, с миром приложений для знакомств, которые в её бытности стали приятным время препровождением. С некой тоской она вспоминала как в последний месяц учебы подружка и по совместительству соседка по комнате Олеся нашла себе после долгих свиданий статного и взрослого мужчину с которым отношения её начали быстро развиваться. Айхылу любила её послушать, как и остальных девочек с этажа. Эти слащавые истории любви, эти живые девичьи эмоции, завораживали, вызывали легкую зависть, и она слушала, она всегда слушала: мать, пьяного отца, подруг, а её обычно не слушал никто, да и рассказывать было особо не о чем.

Наверно, а может и всецело эта поездка становилась самым ярким событием в жизни Айхылу. Не было под боком бойких подруг из города, что решали вопросы с бравыми молодчиками и помогали с поиском работы. Впервые Айхылу была отдана на откуп самой себе, но ещё не осознала всю ценность момента. Пока она только вылавливала в толпе случайных пареньков, гадая это ли её брат Эльмир или же нет. Было скучно, сонно тянулись мысли в голове, о том, как долго в этот раз продержит осаду мать, прежде чем не заскучает по отцу и всё не вернется на круги своя. Вечерние мысли, как здорово изменится её жизнь, сменились трезвым пониманием, что для серьёзных перемен в судьбе её семьи нужно что-то посерьёзней, чем вполне ординарный и привычный запой отца.

– Айхылу? – спросил мужской голос, и она обернулась. Низкорослый парнишка, больше тянувший на подростка, смотрел узкими глазами с любопытством – я Эльмир.

– Привет, да, рада знакомству – поспешила ответить Айхылу и начала поднимать вещи. Эльмир перехватил её сумку и бодро зашагал, петляя между людьми. Черные как смоль волосы топорщились смешным ежиком на его голове, ноги были обуты в обычные шлепанцы судя по истрепанному виду, повидавшие куда больше, чем Айхылу. Такой Эльмир был весь простой как три копейки, а солнце уже выглядывало на небе и обещало изнуряюще жаркий день.

– Учусь в медицинском – уже в машине рассказывала Айхылу, которую Эльмир буквально заваливал пестротой вопросов.

– Ого, так ты врач? – живо удивлялся он, выпучивая глаза на дорогу.

– До врача мне ещё очень далеко – вяло отвечала Айхылу наблюдая серые улицы промышленного города. Где-то за рекой дымились точно отцовские сигареты трубы, люди спешили потоками на работу, прыгали в автобусы, забитые до отвала, а старая шестерка Эльмира катила по улицам урча точно изнежившийся на весеннем солнце кот.

– А я вот техникум в Сибае заканчиваю. Девушку ищу. У тебя нет случайно свободных подружек? – он весело ей подмигнул, Айхылу покачала головой. Свободных подруг была уйма, только вот они её на смех поднимут, если она им в качестве кандидата предложит этого пацаненка. Нет, девочки из общежития ловили на свои удочки состоятельных дяденек, а не молодых ребят из глуши.

– Нет, у меня мало друзей – отвечала она и глянула в телефон. Олеся уже написала ей целую прорву голосовых сообщений, но из уважения к родственникам Айхылу не читала, не втыкала наушники в уши, а продолжала вести ненавязчивый разговор.

– О, в Басае полно у тебя друзей сыщется. Туда на лето много кто съезжается. Я поеду, братишка по отцу, две сестры, но они мелкие, школьницы все, но знаешь, веселые – он рассмеялся.

– Басай? Я думала Сибай – уточнила Айхылу.

– Не, сперва, конечно, в Сибай покатим, там родня уже стол накрывает. А жить то ты будешь у Зухры-ханум, в Басае. Барана наверно уже зарезали, беш будет жирный – он похлопал себя по тощему животу, Айхылу задумалась. Особой разницы между Басаем и Сибаем она не подмечала, потому что ни тот, ни другой не видела. Полагала, что это тоже какой-то маленький городок и не беспокоилась – беш любишь?

– Люблю – кивала она.

– А лапшу катать умеешь? – Айхылу умела, но не любила. Эти огромные лепёшки мать заставляла катать часами, потом они сушились по всей квартире, что и мухе сесть негде было. Это был целый ритуал и о дне варки бешбармака мать сообщала заранее, и вся другая работа по дому ставилась на паузу.

– Умею – вздохнула Айхылу.

– А я нет, зато разок от матери скалкой по хребтине получил – он рассмеялся, Айхылу усмехнулась с ужасом, знала она эти скалки – огромная палка длинною с руку и толщиною тоже с руку. Она прикинула насколько это больно получить такой по спине и решила, что Эльмиру досталось здорово – я понимаете-ли слепил одну лепёшку. А эт нифига не я был, младший Азамат пакостил. Вечно мне за него прилетает – ворчал Эльмир.

– А ты живешь с родителями?

– Конечно, мне от дома до техникума ехать-то фигня – Айхылу кивала, понимая, что перед ней сидит прообраз мамочкиного сынка, которых девушки её статуса студентки предпочитали обходить стороной – а ты на башкирском не говоришь?

– Нет. А это проблема?

– Не, ты что, молодняк весь на русском балакает, ну мы эти как их… – он задумался.

– Билингвы?

– Да, точно, они самые. А так может старики к тебе придерутся, мол чего башкирский не учишь, но ты кивай, да в голову не бери. Они так всем в уши льют, старики, чего с них взять. Картатай вообще на старости лет свихнулся, арабский вздумал учить и весь дом заставляет намаз совершать. Потому я к вашим с ночёвкой не суюсь – он рассмеялся, потом затих – нет, я по исламу, конечно, стараюсь жить, но терпиловки вставать в пять утра у меня не хватает. Потом вот, тоже состарюсь и буду коран читать – Айхылу кивала, вспоминая скромные традиции матери складывать ладошки после всякого приема пищи. В такие моменты и Айхылу подчинялась неведомым традициям, складывала ладошки лодочкой, с минуту, пока мать бормоча молится, смотрела на изгибы линий на ладонях, а потом как бормотание стихало делала движение будто умывается и весь стол вставал.