— Ванька, вот ты говоришь, трапы и трансы, а какая разница между бабой с хером и мужиком с сиськами? — Жениться надо Андрюхе, правильно дед говорил!
— Вот как тебе объяснить… — Я задумываюсь и к своему стыду, объяснить не могу. Не интересовался этим в свое время и желания не было. — Всё сложно, короче, их там сейчас несколько десятков различных извращенцев, идентифицирующих себя другими. Радует, что на законодательном уровне, у нас по крайней мере, их прижали. Депутаты их продолжают поебывать, само собой, эти развлечения не для простых людей, ну а для широкой общественности и официально, осуждают.
— У нас в бараке тоже с десяток петухов было, и все разные… — Погружается в воспоминания дядя Паша. — И жирные, и тощие, но одно слово, опущенные. Где-то вы не туда свернули…
— Постой! — Андрюхе возможности медицины двадцать первого века так втемяшились в голову, что он не успокаивается. — Если можно мужику манду впиздячить, а бабе хер вхуячить и назваться после этого петухом определенного сорта, то что мешает тот же хер на лоб пересадить⁈ Таких то нет ещё?
Мда, чувствую, про квадроеберов, не приученных к лотку, и электросамокатчиков, раскатывающих вдвоем — лучше пока не рассказывать. У меня как и вчера — уже заплетается язык и головная боль, только вроде утихшая к обеду — вновь виски сдавливает. Ещё и сюрреализм происходящего довлеет — сидим у реки в патриархальном восемьдесят шестом году и не нашли ничего лучше, чем обсуждать сексуальные девиации в двадцать первом век. Хотя, подозреваю, у парней сработала своеобразная психологическая зашита, от той картины будущего, что я им поведал — отгораживаются пока смехуечками. Слишком уж неприглядным выглядит то, во что мир превратится меньше чем через сорок лет, не зря у Васьки вырвалось:
— Лучше бы я в РВСН служил! Я бы не валенок кинул, а вприсядку танцевал на пульте управления!
Хорошо, что дядя Паша посоветовал всем заткнуться и поесть молча, дальше трапеза протекала под аккомпанемент стучащих по дну миски ложек из нержавейки. Наелись, придя в благодушное состояние и развалились тут же, на травке. Андрюха заикнулся по новой:
— Вань, а как там у вас…
— Отставить! — Дядя Паша, на правах старшего, прекратил расспросы. — Успеете ещё удовлетворить любопытство, надо решать и думать, как дальше жить будем!
— В пизду такую жизнь! — Васька то тоже своего рода попаданец, вот уже строчки из песен Летова начал цитировать…
— У вас когда отгулы кончаются?
— Завтра выходить надо, — отозвался Андрей. — но мы ещё можем…
— Не можете! — Отрезал Павел. — Езжайте домой, иди на работу и проверяй информацию о фактах о этом, чьё сознание сейчас в нашем Ваньке. Пока что всё такой шизофренией отдает, что расскажи мне кто-нибудь такое, на смех поднял. Или белку заподозрил!
— Если это и шизофрения, то очень убедительная. — Задумчиво протянул Васька, покосившись на пустую миску. Мыть посуду никто не хотел, а попытки припахать меня как самого младшего натолкнулись на мое ожесточенное сопротивление, вот и сидели, с немытыми чашками. — Ближайшее будущее вполне логичным выглядит в его пересказе, но вот чем дальше, тем страшней. Но ведь до чего же все правдоподобно выглядит, да и пацан четырнадцатилетний не может оперировать такими понятиями и категориями, а Ванька вон, как по писанному шпарит!
— Вы, повторяю, едете в город и проверяете факты! — Дядя Паша взял свою тарелку с ложкой, показывая, что каждый сам за себя будет мыть. — А я с Ванькой систематизирую его, как он говорит, послезнание. Ближайшие события, что он может вспомнить. Я и тетрадь взял, чтоб записывать. А когда это подтвердится, с уверенностью уже можно будет утверждать, феномен это или психическое отклонение, требующее вмешательства санитаров и лечения!
Я принялся копаться в воспоминаниях и к огромной досаде вдруг понял, что с датами событий, да и с происшествиями — засада. Нет, в общих чертах я многое что помнил, тот же Чернобыль, а вот конкретики было мало. Ничего, поковырясь и повспоминаю, с теми же песнями, удалось ведь припомнить, пусть и не все.
— По событиям в республиках я кое-что помню! — Поспешил обрадовать родственников. — Интересовался вопросом и многое что в памяти задержалось. В Казахстане в этом году, в декабре, будут волнения. Усмирят жестко, но проблему это не решит, а лишь отсрочит. Ну и остальное, что смогу, постараюсь выцарапать.
Андрей довольно потер руки:
— Вот, а то не с чем идти к серьезным людям! А вот это уже факты, и всего ничего осталось, чтоб они подтвердились!
— Ты только поосторожней со своими серьезными людьми! — Постарался я остудить пыл дядьки. — Все эти серьезные люди потом в девяностые на ходу переобулись, а кто остался верен присяге и долгу, тех в белом доме расстреляли в девяносто третьем! Аккуратней, Андрей, в армии как раз из Афганистана вывозили героин в цинковых гробах, причем дело на поток поставлено было. Головы нам всем за такое послезнание открутят мимоходом! Если чо, я буду упирать, что я ебанько по жизни! Хотя сомневаюсь, что поверят…
— Не ссы, Ванька! Побарахтаемся! Не всё ещё прогнило и людей настоящих, кому всё то, к чему идем, поперёк горла, хватает!
Парни лучились оптимизмом, на мой взгляд — неоправданным. А с другой стороны, что еще делать? Наблюдать всё то, от чего и в той жизни с души воротило? Нет уж, попробуем действительно, как сказали мужики — побарахтаться. К тому же, я сейчас не один, что уже здорово. А вскоре, когда подтвердится всё то, о чем я предупрежу, сомнений у моих родственников и примкнувшего к нам Васи — не останется…
Глава 22
Начало июня я встретил на грани — дядя Паша вытянул всю душу расспросами на ходу, дневной отдых полностью посвящал писанине о грядущих событиях, а по вечерам занимался алгеброй с Леной. Конвейер какой-то, ей богу! Поэтому, когда очередным утром пригнали табун к реке и и обнаружили там Андрея с Васей и незнакомым пока мужиком — я лично обрадовался, хоть какое-то разнообразие.
— Это Равиль, знакомьтесь! Вместе лямку тянули за речкой! — Представил Вася своего спутника. — Будет жить в деревне, заниматься организацией филиала военно-патриотического клуба и за тобой присматривать, Вань. И курировать твою писанину, много вспомнил?
— Чо, проверили данные, сошлось? — Обменялся рукопожатием с Равилем и затаил дыхание в ожидании ответа.
— Есть такой, да, Константин, семьдесят восьмого года рождения. Должен был в том году в школу пойти, но как ты и говорил, сотрясение, несколько переломов и сейчас в деревне у родственников обитает. — Отчитался Андрей. — Увидеть небось хочешь? Это я через свои каналы узнал, не стал по работе запрос отправлять, следы оставлять, так даже лучше получилось, все подтвердилось…
— Нет, — убедившись, что со мной (впрочем, со мной ли, я то вот он) всё в порядке. — пусть живут спокойно, не хочу ни вмешиваться, ни встречаться…
— Эффекта бабочки опасаешься? — Цепко вгляделся в меня Равиль. — Ты уже вмешался, с песнями этими и не только. Обратного хода нет, Ваня, тут или менять что-то или всё так же пройдет, как у вас, порассказали мне бойцы, — он кивнул на дядьку с Васей. — волосы дыбом!
Я, в свою очередь — внимательно изучал его. Лет за тридцать, странно, как он с Андрюхой вместе воевал, старше ведь гораздо. Офицер скорее всего, весь битый и тертый, на лице даже несколько шрамов. Вот и представитель тех серьёзных людей, о которых говорил дядька — пожаловал.
— Равиль из запасников! — Заметив мои сомнения поспешил прояснить ситуацию Андрей. — Нам вообще повезло, срочникам, что с ними служили!
Блин, да что я тут как девица на выданье мнусь⁈ Сам же хотел изменить ход истории, не спасти союз, конечно, но хоть родных и близких уберечь, по программе минимум. А тут — куратора прислали, руки не заламывают, под замок не сажают, чтоб выбить всю информацию. Вообще, все это больше похоже на самодеятельность, чем на внимание со стороны серьезных организаций, но тем и лучше для меня. Вся эта лавочка с демократией и гласностью как раз под патронажем конторы глубокого бурения происходила, вот им в руки точно не стоит попадаться…
