История с Петькой, вполне ожидаемо — на этом не заканчивается. В четверг, возвращаясь из больницы домой — вижу едущий мне навстречу УАЗик директора совхоза, он у нас один такой, ни с кем не перепутаешь. Благоразумно отхожу на обочину, на дороге грязь и лужи, и так после каждого выхода на улицу — приходиться штаны сушить и щеткой потом оттирать. Как в воду глядел — шофер гонит, из-под колес летят говны и при виде меня не подтормаживает, а наоборот — поддает газу.

Прямо непроизвольная классовая ненависть вскипает, волной и непреодолимое желание подобрать с обочины булыжник поувесистей и засандалить в окно. Ладно, я человек взрослый и рассудительный, ограничился тем, что сжал кулак на левой, здоровой руке и выставил средний палец. Машина, было проехавшая мимо — скрипнула тормозами, водила переключил передачу и УАЗ задним ходом подъехал ко мне.

Приоткрывается задняя дверь, из неё выглядывает откормленная харя директора. Ну типичный партийный работник, покрасневший нос, облачен в костюм, на ногах — лакированные туфли. Видно, что порывался выпрыгнуть из машины, но сейчас переводит взгляд со своих ботинок на лужи и грязь, передумал.

— Ааа, Жуков! — Грозным тоном, ничего хорошего мне не сулящим, взревывает толстячок. Вернее, это он так думает, что грозным, а мне становится смешно. — Ну-ка иди сюда!

За рулем — смутно знакомый шофер (что не удивительно, село, а здесь и в детстве жил, и каждое лето гостил), скорчил такую рожу индифферентную, что ясно — он и вломил меня этому, как его. Копаюсь в памяти, как зовут этого директора — и ничего. Ладно, потом выясню, чувствую — разговор такой пойдет, что ни к чему мне его по отчеству величать.

— Вам надо, вы и подходите, я вас знать не знаю. — Вполне миролюбиво начинаю диалог.

Директор багровеет, хватается за галстук, ослабляя узел, того и гляди — выпрыгнет из салона.

— Да ты, да я! Ты понимаешь, с кем связался? — Обрел всё-таки дар речи и разродился. Ну его понять можно, не должны так подростки себя вести, как я сейчас.

А у меня дежавю, точь в точь Петька передо мной, только лет на тридцать постаревший, и выражается так же, и манеры схожи. Если и этот потребует от меня, чтоб от Ленки держался подальше, ничуть не удивлюсь. Или нападут вдвоем, вместе с водятлом, на всякий случай нащупываю в кармане рукоятку крестовой отвертки. Я теперь без неё никуда, мало ли, короткое замыкание опять, или вот такие неадекваты попадутся…

— Чо хотел то? — Перехожу на ты, пора этот цирк заканчивать.

— Иди сюда сейчас же! — Директор срывается на визг и вцепился в дверцу.

— Нахуй идите! — Всё таки на ты, это невежливо, перехожу обратно на вы и по обочине пошел своей дорогой, видно же, что не получается разговора.

Директор захлопнул дверь и накинулся на своего шофера, не иначе — на меня его науськивает, ускоряю шаг. Шел ведь спокойно, никого не трогал, чо началось то? Директора не боюсь, вон в домах занавески раздвинулись, наблюдают. А за такое самоуправство и беспредел — и из партии попросить могут, и общественное мнение не на его стороне будет. Был бы умнее, подгадил более продуманно, но как видно — умных сейчас руководить совхозами не отправляют, по любому — не справился на предыдущем месте работы, вот его наше хозяйство поднимать отправили.

— Ванька, а ну стой! — Так и есть, водитель подключился. — Стой, кому говорю! Догоню ведь сейчас!

— Ну догоняй, — оборачиваюсь и смотрю на водилу, который на самом деле не торопится припустить за мной, больше полагаясь на командный голос. — а сам завтра успеешь убежать, когда я дядькам расскажу⁈ Дяде Паше в первую очередь!

Когда я Петьке по яйцам двинул — не так эффективно было, он словно на невидимую стену налетел. Дядя Паша — это старший брат матери, он года два тому назад освободился из мест не стол отдаленных, где срок мотал за убийство. Меня тогда ещё и в проекте не было, когда он сел, да и отношения у меня с ним не очень, но вот этому кренделю то это откуда знать. Встал и переминается с ноги на ногу, весь настрой ему боевой сбил.

— Да ты понимаешь, с кем и как ты разговариваешь⁈ — О, всё-таки что-то из себя выдавил.

— С шестеркой директорской? — Делаю предположение.

Видимо — по больному попал, аж оскаливается и тянет ко мне грабки, но тут в доме через дорогу открывается окно, высовывается бабка и с места в карьер начинает:

— Вы чо к парнишке привязались, ироды? Зальют шары с утра, начальство… Всё разворовали, понавез директор родственников, тащат всё, что не приколочено, под себя гребут! Чо вам от парня надо⁈

Излишне ретивый шофер совсем сник, сгорбился и развернувшись — заторопился обратно к машине. Где на него уже накинулся председатель, тяжела холуйская доля, но жалеть не буду.

— А ты никак Жуковых будешь? — Опознала меня бдительная старушка. — Сашкин, который на Севере разбился⁈ Чего они к тебе прицепились⁈

— Да пьяные, кто их знает, чего им надо… — Пожал плечами, про себя восхитившись, вот как они тут, без соцсетей и интернета, обо всем знают?

— Заявление надо писать на этого директора! — Припечатала бабка. — И на всех родственников его, понавез кровопийц-голодранцев! А ты иди домой, парень, пока отстали!

УАЗик рыкнул, выпустил клуб дыма и разгоняя лужи, подпрыгивая на кочках — поспешил скрыться с места бесславной для директора и его водителя стычки. А я поблагодарил бабку за проявленную активную гражданскую позицию и неравнодушие, минут пять ещё с ней потрепался ни о чем, успокаиваясь. Тщательно фильтруя, что отвечать на вопросы о себе, а то местная единая информационная сеть, как интернет — помнит всё. Заодно и компромата на начальника наслушался. Лишним не будет, пригодится в свете грядущего противостояния, расту однако, вначале медсестра, теперь вот целый директор совхоза, нет покоя попаданцу…

Потряхивало меня изрядно, несмотря на всё напускное спокойствие — адреналина хапнул. До явного членовредительства то бы вряд дошло, но руки распустить тот же водитель был готов, по краешку прошел. Ну и он тоже, было такое намерение — отвертку ему воткнуть в ногу и по газам дать, попробовал бы догнать тогда. Хорошо, что до крайности не дошло, пока счет один-ноль в мою пользу. Даже, если учитывать Петьку — уже два-ноль!

Уже ближе к дому адреналин отпустил и стала закрадываться мысль, а не зря ли я встал на тропу войну. Директор совхоза, кой-какой административный ресурс у него имеется, при желании и настойчивости — может подгадить. А с другой стороны — руки у него коротки, сейчас ещё не девяностые, когда такие власть почуяли и начали ей беззастенчиво пользоваться, не стесняясь ничего. У меня тоже кое-что в загашнике имеется!

До обеда нарезал круги по дому, в поисках, чем бы заняться. Телевизор я даже не включал, спасибо, уже ознакомился и с качеством передаваемого изображения, и со смысловым наполнением. Если только художественные фильмы посмотреть, давно забытую классику, так их вечером показывают, в прайм-тайм. В очередной раз подступился к немаленькой библиотеке, бывшей для мамы предметом гордости — нет, тоже не то. Большинство из имевшегося читал, а остальное не интересно. Да и глупо взаперти сидеть, когда за окном весна, эх, если бы не рука — можно было чем-нибудь созидательным заняться. В том же сарае, где обитали корова с бычком — конь не валялся.

Так, время второй час, основной наплыв желающих посетить столовую схлынул, надо сходить поесть. А там, ближе к пяти — за мелкой идти, из садика забирать. В столовой взял борщ со сметаной, на второе пюре с минтаем и компот. Помогая здоровой левой забинтованной правой — дотащил всё до ближайшего столика, где и устроился. Вкуснотища, чего бы там не брехали на общепит при союзе!

От столовой до подъезда — минута неспешным шагом, задавил всплывшую мысль, что неплохо бы после такого сытного обеда закурить. «Учебники просмотрю, сколько алгебру не откладывай, а браться за неё придется» — самонадеянно решил я, сворачивая к подъезду. А там на лавочке сидела Ленка. Та самая, из-за которой началась заруба с Петькой. И которую мой реципиент считал подругой детства, опекая, дружа, и при этом совсем не видя в ней девчонку.