– Как ты посмел так вмешаться в мою личную жизнь? Ты снова разрушил все мои планы! – гневно воскликнула Алекс, пытаясь вонзить ноготки в полированную поверхность письменного стола из красного дерева.

– Не мели вздор, глупая девчонка! – рявкнул на дочь Филип Кейн. – Я уберег тебя от очередной глупости. – Он брезгливо швырнул ей пачку фотографий. – Полюбуйся! Твой драгоценный Димитрий женат, у него на Кипре трое детей. А в море он выходит разве что на ялике своего тестя. Взгляни правде в глаза! Ты снова едва не угодила в сети охотника за богатой невестой.

– Неправда! Димитрий любит меня! А я люблю его. Ты наломал дров, отец! Но я все равно с ним увижусь, и немедленно!

Губки Алекс дрожали, на зеленые глаза-блюдца навернулись слезы. Встряхнув каштановыми волосами, она исподлобья уставилась на папашу.

– Ищи-свищи! – ухмыльнулся Филип. – Он улетел из Англии, мой служащий сопроводил его в Хитроу.

– Ложь! Он не мог улететь из Лондона, не поговорив со мной.

– Его и след простыл! Он сбежал, отхватив изрядный кусок моего состояния. Ты ведь оплачивала его проживание в отеле, не так ли? И давала ему деньги.

– Только на карманные расходы, – потупилась Алекс. – Он сказал, что по дороге потерял кредитные карточки…

Вид у дочери был растерянный.

– Ох, Алекс, Алекс! – укоризненно вздохнул Филип. Он очень переживал за дочь и был страшно расстроен тем, что ему пришлось разрушить ее иллюзии.

Встав из-за стола, Филип шагнул было к ней, чтобы попытаться ее успокоить и утешить, но замер на месте, заслышав чьи-то шаги. Ни он сам, ни Алекс не ожидали вторжения постороннего: они не слышали, чтобы звенел дверной звонок, да и горничная Мэри не докладывала о чьем-либо визите.

Но едва Филип посмотрел на дверь, как лицо его просветлело, и, широко улыбаясь, он воскликнул:

– Роза! Как я рад тебя видеть!

Он поцеловал в щеку женщину, вот уже сутки как ставшую его невестой. Она выглядела очаровательно: щеки разрумянились на свежем вечернем воздухе, темные глаза и смоляные волосы прекрасно гармонировали с бежевым кашемировым пальто и шляпкой того цвета.

– Я вам не помешала? – спросила Роза Фаррелл, заметив слезы и сжатые кулачки Алекс. – Ты уже сообщил ей? – с упавшим сердцем обернулась она к Филипу.

– Как, она тоже в курсе моих дел? – гневно воскликнула Алекс.

– Нет, успокойся! – поспешно сказал отец. – Роза имела в виду совсем другое.

– Что же?

Филип медлил с ответом: момент явно не подходил для того, чтобы сообщить дочери о своей помолвке: ведь он только что развеял ее надежды выйти наконец замуж. И, как назло, Роза стянула с рук перчатки – на ее левой руке сверкнуло брильянтами изящное кольцо.

– Цирконы смотрятся не хуже бриллиантов, не правда ли? – язвительно заметила Алекс, покосившись на него. – Значит, ты можешь жениться на охотнице за богатством, а я – нет?

– Алекс! – возмутился отец. – Немедленно извинись перед Розой!

– Черта с два! – отрезала она и, стремглав выбежав из кабинета, захлопнула за собой дверь.

– Бедняжка, – вздохнула Роза. – Но какая муха ее укусила? Мне казалось, что я ей симпатична.

– Это так, дорогая, – поспешно заверил ее Филип. – Она слегка расстроена сегодня из-за очередного неудачного романа: мне пришлось прервать его, вот и все, но это не страшно. Перебесится и успокоится, как всегда. Позволь мне приготовить для тебя джин с тоником!

– Спасибо, милый! – Роза сняла пальто и шляпу и непринужденно уселась на большом кожаном диване.

Разлив по бокалам напиток, Филип присел с ней рядом, с умилением любуясь ее стройной фигурой, обтянутой вишневым платьем, и длинными ногами, сохранившими прекрасную форму, которую удачно подчеркивали темные прозрачные колготки. В свои сорок восемь лет Роза Фаррелл выглядела очень эффектно. Филип не без гордости мысленно похвалил себя за то, что на исходе пятого десятка, благодаря регулярным занятиям в спортзале, тоже сумел сохранить бодрость и спортивную осанку.

Седина тронула только его виски, красиво оттеняя темную шевелюру. Филип улыбался с юношеским задором и выглядел молодцом. Но двадцатилетние блондинки уже давно не прельщали его: он понял, что ни одна из этих красоток не стала бы тратить на него свои лучшие годы и делить с ним постель, если бы он не был богат и не занимал исключительное положение в обществе. Более того, ему нечего было им сказать, выйдя утром из спальни: не разделяя вкусов и увлечений своих временных подружек, он чурался их друзей. К тому же Филип не горел желанием стать супругом и отцом ребенка, отдавая себе отчет, что на это у него уже не остается ни сил, ни времени. Ему с огромным трудом удавалось держать в узде одну взрослую дочь!

– Не сердись на Алекс, Роза! – проникновенно попросил Филип. – Такое случается с ней не впервой. Беда в том, что в восемнадцать лет она стала наследницей состояния своей матери, и с тех пор началась вся эта чехарда с женихами: их прошло бесчисленное множество перед моими глазами! Инструкторы по горнолыжному спорту, испанские официанты, разные ловкачи-ловеласы – всех не упомнить! Впрочем, я утомил тебя этим разговором. – Он погладил Розу по руке. – Расскажи лучше, как ты провела день!

– Превосходно! – просияла Роза, совсем недавно ставшая бабушкой. – Мы с Джеком сегодня привезли Лайзу и ребенка домой. Да, спасибо тебе за цветы для нее, дорогой! Это очень трогательно. Я так рада, что в Беллвуде снова поселилась малышка. Тебя не пугает, что твоя невеста имеет внучку?

– Нет, разумеется! Ведь ты самая очаровательная бабушка в мире! Ты уже сообщила им о нашем решении?

– Да, я рассказала сегодня Джеку о нашей помолвке. Он рад за нас. – Роза умолчала о том, что поделилась новостью и с Дэниелом, своим бывшим мужем, тот, похоже, тоже обрадовался. – Мелисса пока ничего не знает, – продолжала она. – Вместе с Ником, своим супругом, она сейчас летит к нам из Калифорнии. Они останутся в Беллвуде на Рождество. Мелисса ждет не дождется, когда увидит малышку: я сообщила ей о рождении Китти по телефону. Правда, мне показалось, что она чуточку волнуется…

– Почему? – насторожился Филип, уловив странные нотки в ее голосе. – Она не рада за брата? Какие у них отношения?

– Мелисса обожает Джека! Но беда в том, что в возрасте девятнадцати лет она сделала аборт, – тяжело вздохнула Роза. – Они с Ником тогда разругались и расстались на два года. Мне думается, что Мелисса до сих пор корит себя за тот поступок. Она ушла из большого спорта вскоре после своей победы на Уимблдоне – ей захотелось самой родить ребенка. Но пока им с мужем так и не улыбнулась удача.

– Ничего, рано или поздно им обязательно повезет! – заверил Филип. – Твоя дочь добилась всего, к чему с юных лет так упорно стремилась: стала чемпионкой престижного теннисного турнира, богатой женщиной, вышла за любимого и достойного человека. Вот бы моей Алекс толику ее упорства и трудолюбия! – Он огорченно поморщился.

В этот момент та, о ком он случайно обмолвился, решила вернуться, чтобы извиниться перед Розой. Но услышав такие слова, Алекс тотчас же передумала: да черт бы подрал всех этих Фарреллов! Схватив сумочку и жакет, она выбежала из дома, намереваясь разыскать Димитрия и лично поговорить с ним.

– Такси!

Прыгнув в машину, Алекс велела водителю поторапливаться. Но уже спустя четверть часа она вышла из отеля в совершенном унынии: любимый исчез, не оставив для нее записки. Она стояла посередине тротуара, дрожа от озноба и вызывая недоуменные взгляды прохожих. В эти предрождественские дни улицы кишели людьми, спешащими купить подарки, и девицами, направляющимися на вечеринку для служащих, ежегодно устраиваемую за счет фирм. Весело хохоча и громко разговаривая, они горделиво шествовали вдоль нарядных домов, оставляя за собой шлейф дешевых духов.

Одинокая и несчастная, Алекс лихорадочно соображала, как ей лучше поступить: вернуться домой на Итон-сквер или же встретиться с подружкой. Дома ей делать было нечего, а объяснять подруге, почему на Рождество она вновь осталась не у дел, ей не хотелось. Что за наваждение преследует ее? Разве она чем-то хуже других? Или уродка? Нет, определенно виноват во всем ее папаша, постоянно сующий свой длинный нос в ее личную жизнь. Именно из-за него у нее нет постоянного парня!