– Нет-нет, ты продолжай, – скрестив руки на груди и забросив ногу на ногу, кивнула она. – Придушить тебя я всегда успею.

Классная перспектива. И на что он подписался?

– Эта ваша комната для медитаций даже на меня действует. В прошлый раз, когда я там был, я сам слышал и видел что-то непонятное.

Куан Ли нахмурилась и медленно подалась вперед, укладывая на стол руки, как на парту.

– Юйлань мне говорила. Но она сказала, что тебе просто стало нехорошо.

Ван Цин кивнул.

– Да. Если вот так сидеть в одной позе без дела часами, любому станет нехорошо.

Что-то с грохотом упало за стойкой приема заказов. Ван Цин с Куан Ли одновременно повернули головы. Официантка ловила поехавшие с подноса мытые стаканы. Один все же разбился, и она, увидев направленные на нее взгляды, густо покраснела. Ван Цин собирался встать, чтобы помочь ей, но Куан Ли требовательно удержала его за предплечье.

– Что ты видел?

Ван Цин уже почти поднялся с места, но к девушке к этому моменту успел подойти управляющий, чтобы подержать ее поднос. Куда ей столько взгромоздили на него, она под таким весом сама переломится. Он со вздохом уселся снова ровно, и Куан Ли только тогда отпустила его.

– Ван Цин? – строго позвала она.

– Да не знаю я, ясно? – сказал Ван Цин. – Просто какой-то набор картинок! Чушь полная. Со всеми этими постановками – конечно, и у меня на эту тему будут какие-то мысли или сны! Это нормально.

– Что именно тебе «приснилось»? – выделив последнее слово, спросила Куан Ли, сцепив пальцы на столе в замок. Ван Цин засмотрелся на то, как в ее красном лаке играют блики от окон высокого здания напротив.

– Как на том уроке, что мы ставили, учитель разозлился за нарушение порядка и баланса жизни, говорил что-то про повреждение души или типа того, – Ван Цин скривил губы и поморщился: – Я же говорю, бред!

Куан Ли несколько секунд сидела в той же позе, потом медленно откинулась на спинку диванчика с нечитаемым выражением лица. Ван Цин со вздохом продолжил есть уже почти остывшую картошку. Когда он решил, что Куан Ли вовсе ему не ответит, она все же произнесла:

– Лун Ань видел то же самое.

– Что? – решив, что точно ослышался, переспросил Ван Цин.

– Лун Ань видел то же самое, – не изменившимся тоном повторила Куан Ли. – Мы решили это не ставить, потому что видение оборвалось, было неясно, с чего это произошло.

Ван Цину стало неуютно. Он подавил желание передернуть плечами или сесть в закрытую позу – что угодно, чтобы избавиться от этого ощущения. Все это звучало совершенно дико.

– Да мало ли, – усмехнулся он, но смех вышел каким-то наигранным. – Я всех учителей всегда бесил. Даже на постановке это было. Это ни о чем не говорит.

– И что, много учителей говорили с тобой о перерождении? – не сводя с него взгляда, спросила Куан Ли.

Что? А это она откуда знает? Ван Цин был неосторожен и выболтал это? Но ничего подобного он не помнил.

Куан Ли явно все поняла по его лицу, потому что постучала пальцами по столу и взялась за свой телефон, начав что-то быстро печатать.

– Что ты делаешь? – спросил Ван Цин.

– Сообщаю Юйлань, что ты будешь присутствовать на всех медитациях.

– Что?!

Ван Сяоши пребывал в отличном расположении духа: Лун Байхуа явно заинтересовало то, как ловко и быстро он вернул к жизни вьюрка, залетевшего в ученический зал во время занятия. По крайней мере, так все выглядело со стороны, и Ван Сяоши радовало, что никто не заметил, как сложно ему было подняться на ноги после урока – колени тряслись, тело не желало слушаться.

Целительство интересовало его с ранних лет. Когда заболела мать, Ван Сяоши три дня скитался по лесу, не тратя время на еду и сон, чтобы собрать все нужные корни и травы. Он готовил снадобье интуитивно, по собственным расчетам, и мать выздоровела, к удивлению лекарки Ниан. Ван Сяоши не стал никому рассказывать, что, когда матушка принимала отвар, он держал ее за руку, концентрируясь на подрагивании ее пульса и собственной ци, покалывавшей пальцы. После он спал весь день и еще три мучился от головной боли, но это было ничто по сравнению с радостью, что мать поправилась.

Тогда, будучи обычным ребенком, сыном фермера, Ван Сяоши и не задумывался, что потратил очень много духовной силы, передавая ее матери, поэтому сам долго восстанавливался. Он считал, что просто устал.

Теперь же он очень хорошо отдавал себе отчет в том, что вернуть к жизни птицу стоило колоссальных усилий. Сложно даже предположить, сколько потребуется ци, чтобы сделать нечто подобное с человеком. И вьюрок – всего лишь вьюрок. А что почувствует человек после такого исцеления? Будет ли его душа повреждена, как пугал Учитель Фа, или все это лишь предположения старейшин, которые сами либо не могли, либо слишком боялись применять ци при смертельных исходах?

Лун Байхуа после занятия куда-то пропал, и у Ван Сяоши не было сил искать его, так что он решил, что просто отдохнет хорошенько, прежде чем снова попытается подружиться с ним. Теперь это явно получится куда легче!

Он заснул, пропустив ужин, и снова забыл зашить свой рукав. Фа Шэньхао пытался распинать его и заставить поесть, но помнил он этот момент смутно.

Поднялся Ван Сяоши, когда небо на востоке еще только начинало мягко светлеть. Голова немного болела, но в остальном он чувствовал себя превосходно. Наспех одевшись и собрав волосы, он выбрался на улицу и направился в лесную чащу, посвистывая на ходу. К восходу солнца все будет готово к новой встрече с Лун Байхуа!

Заря уже окрасила сад перед гостевыми покоями в персиковый и розовый, когда Ван Сяоши постучал в комнату старшего ученика семьи Лун. Теперь, зная, что Мастер Лун привез с собой не только сына, но и дочь, он мысленно поблагодарил Небо, что в прошлый раз, когда пробирался сюда ночью, не перепутал окно. Вероятно, Лун Шуантао испугалась бы до икоты, разбуди он ее подобным образом. Ван Сяоши не считал себя особо примерным учеником, но к девушкам он относился с большим почтением, и ставить красавицу деву Лун в неловкое положение совсем не входило в его планы.

Дверь комнаты отворилась почти сразу. Лун Байхуа был полностью одет в свои серебристые одежды и напоминал холодную северную звезду, отколовшуюся от небосклона. Ван Сяоши прочистил горло и показал ему мешок, зажатый в руке. Только в этот момент он обратил внимание на свой короткий рукав. Учитель снова будет в ярости.

– Что это? – нахмурился Лун Байхуа, опустив взгляд на мешок.

– Впусти и узнаешь, – лукаво улыбнулся Ван Сяоши. – Тебе понравится, обещаю.

На мгновение ему показалось, что Лун Байхуа захлопнет дверь перед его носом, прищемив ему пальцы вместе с ношей, но тот отступил в сторону, предлагая ему войти. Обрадовавшись такому снисхождению, Ван Сяоши юркнул в комнату и по-хозяйски устроился у низкого столика, подпихнув под себя расшитую изумрудными нитями подушку. Убранство выглядело нежилым. Вокруг царил такой порядок, что Ван Сяоши изумленно покрутил головой. Ни смятого покрывала, ни пояса, торчавшего из сундука, ни брошенной заколки, ни забытой чайной пиалы – ничто не говорило о том, что у комнаты был обитатель, пусть и временный. Лишь раскрытый фолиант на столе давал понять, что здесь кто-то находился.

Лун Байхуа сел напротив и вопросительно взглянул на него. Под пристальным вниманием его стальных глаз захотелось приосаниться.

– Знаю-знаю, ты считаешь, что я еще не готов к тому, чтобы постичь тайные знания семьи Лун, – сказал Ван Сяоши. – Но я уверен, что от этого ты точно не откажешься!

Он осторожно развязал тесьму, ослабив горловину мешка, и вытащил из него белую змею, пойманную у ручья в лесу. Ее чешуя переливалась под утренними лучами солнца, как драгоценный речной жемчуг. Лун Байхуа посмотрел на нее, моргнул и поднял взгляд.

– Зачем ты ее поймал?

– Да еще не одну! – радостно заявил Ван Сяоши, извлекая из мешка вторую змею. – Красивые, правда?