– Немногое. Но он все твердит, что это не тот Лео, которого мы ищем, и что мы можем верить ему, поскольку его наняли убить настоящего Лео Виллиуса, и он уже сделал бы это, будь это тот самый Лео.

– Наняли убить? Кто?

– Какой-то чилтеец. Он больше ничего не сказал, только то, что поклялся защищать этого Лео, но кому – тоже не признается. Но он говорил серьезно. Он кажется спокойным и говорит тихо, но он – наемный убийца. И, похоже, если ты собрался тронуть этого Лео, придется сначала убрать с дороги Яконо.

Мы подошли к вновь зажженному костру, где собралась Ладонь, и я остановился, кивком поблагодарив Тора.

– Я это учту. Он знает что-нибудь о Гостях или о том, что творится у нас на родине?

– Нет, сказал, что никогда о них не слышал и никогда не был в степях. Он с запада, по другую сторону гор Куро. Пару раз заключал контракты с корунцами, но на этом все.

– Спасибо тебе, Тор. Дай знать, если выяснишь что-то новое. Ты ведь пока останешься?

– До завтра. Утром я отправлюсь обратно к Яссу, а куда потом – не знаю.

Я хлопнул его по плечу.

– Я буду рад, если ты останешься.

– Да, знаю, я полезный.

– Не только из-за этого.

Недоверчиво фыркнув, он ушел.

У костра ждали Амун, Лашак, Диха и Локлан, но обычной беззаботной болтовни не было. За нами наблюдали Клинки со всего лагеря, и напряжение росло. Я глубоко вздохнул, но это не успокоило мух, роящихся в животе.

– Ладно, – сказал я. – Что мне следует знать?

Лашак скрестила руки на груди.

– Никто не понимает, почему Лео еще здесь. Большинство хочет его убить. Но разговоры о Лео и об уходе…

Она замолчала и переглянулась с Амуном, отчего у меня засосало под ложечкой.

Амун кашлянул.

– Все запуталось, особенно после того, как ты…

– Опять заговорили о Гидеоне, – прямо высказала Диха то, что не удавалось другим. – Похоже, все сходятся в том, что надо убить Лео и вернуться домой, а Гидеона отдать чилтейцам.

Конечно. Я неделями уклонялся от вопросов о будущем Гидеона, но, похоже, удача внезапно меня покинула.

– Если таково их желание, у нас проблема, – сказал я, сплетя пальцы и глядя на раскаленные угли, ярко светящиеся в сером свете туманного дня. – Я не могу это сделать – ни то ни другое. – Я поднял голову и встретился с каждым жестким, вопросительным взглядом. – У Лео нет сведений, которые нам нужны, но он указал путь, по которому я смогу последовать с его помощью.

– А Гидеон?

– Останется со мной. Живой. И каждый, кто предлагает отдать его чилтейцам в обмен на безопасный проход, должен устыдиться. Левантийцы не торгуют жизнями.

Мои резкие слова вынудили Диху отвернуться и нахмуриться, а Амун уставился на свои руки.

– И что это за путь? – спросил он.

– Нужно найти Знахаря, который изучает Гостей, помимо всего прочего.

«Прими, что некоторые от рождения сильнее тебя и обладают способностями, каких ты даже не можешь представить, и уйди с их дороги», – сказал Лео. Этой мудростью делиться я не собирался.

– Проклятье. – Лашак провела рукой по лицу. – Это плохо воспримут. Половина из них даже не верит в Гостей и просто хочет вернуться домой, несмотря на чилтейскую угрозу.

– И они ненавидят доминуса Виллиуса, – добавил Локлан с отвращением на лице. – Если не собираешься его убивать, избавься от него. Чем дольше он здесь пробудет, тем больше Клинков ты потеряешь. Неважно, что это другой человек – он похож на того, кто причинял нам страдания, и это больно.

Как и в случае с Гидеоном, его панику вызвали воспоминания. Мне нужно было что-нибудь предложить Клинкам, но я не мог отдать им на растерзание Гидеона или не того Лео Виллиуса, так же как и не мог уйти без необходимых нам знаний.

– Ты обещал нам дом и возмездие, когда разделялся с Эзмой, – продолжил Локлан. – Мы задержались здесь слишком долго.

– Знаю, но нужно выяснить, чему мы противостоим, – возразил я. – Мы не сможем сражаться за степи, если не узнаем возможностей врага, поэтому я остаюсь.

Амун резко обернулся.

– Что?!

– Ты прав. Я больше не могу задерживать Клинков. Я сказал, что мы останемся, пока не найдем Лео, и мы его нашли. Вы отправляетесь домой.

Амун поджал губы, а Лашак тяжело вздохнула.

– Ты серьезно, капитан? – спросила она. – Ты правда считаешь это таким важным, что рискнешь зимовать здесь в одиночестве?

– Да, считаю. Я прошу только дать мне пару дней на приготовления, прежде чем я оставлю пост и мы разойдемся. Сохраните единство Клинков на это время, даже если для этого потребуется пообещать, что мы скоро отправимся домой.

Диха и Локлан хмуро смотрели в огонь, намеренно избегая моего взгляда. Может, только так они могли сдержаться и не сказать, что я совершаю глупую ошибку. Как бы там ни было, мои соратники наконец медленно и неохотно кивнули, сложили вместе кулаки и сказали: «Да, капитан».

Они согласились, но радостное чувство товарищества исчезло. И я даже не был уверен, что хоть кто-нибудь из них понимает важность моей задачи.

Один за другим они поднялись на ноги, совет закончился. Ладонь все равно что распущена, пока новый капитан не соберет новую. Амун, Локлан и Лашак будто в оцепенении побрели прочь. Только Диха задержалась.

– Капитан, – нахмурилась она, доставая из сумки целительницы маленький мешочек и протягивая мне. Кожа была мягкой от старости и частого использования. – Это на случай, если ты, как обычно, поранишься, делая глупости.

Она не стала ждать ответа. Сунув мешочек мне в руку, Диха развернулась и зашагала прочь, сумка билась о ее бедро.

– Глупости, – пробормотал я, провожая ее взглядом.

Гидеон всегда говорил, что я мастер делать глупости, но рядом всегда кто-то был, чтобы подхватить меня, когда я падал. Теперь я остался один.

Мико

Министр Оямада потягивал чай из пиалы, делая вид, будто наша встреча – часть обычной рутины. Похоже, ему доставляло удовольствие ждать, пока я заговорю, подвергну себя риску. Он сидел за столом напротив меня – тот же самый человек, с которым я познакомилась в компании сводного брата целую вечность назад, и в то же время другой. Морщины на его лице углубились, и теперь он почти никогда не улыбался.

– Сегодня прекрасная погода, – сказал он, разглаживая ткань на колене.

На небе собирались серые тучи.

Я вздохнула. Я слишком устала, чтобы танцевать вокруг правды, лишь слегка касаясь ее.

– Вы не любите министра Мансина, – сказала я.

Он сделал еще один глоток.

– Почему вы так решили, ваше величество?

– По вашему поведению всякий раз, когда вы с ним находитесь в одной комнате.

Он опустил пиалу, и из его глаз пропало веселье.

– Рё так уверен в себе и своем положении, решительно и непоколебимо настроен защитить империю, и голос у него громкий.

– Перевод: он пытается все держать под контролем, слишком навязчив, не прислушивается к вам и кричит.

– Это ваши слова, ваше величество, а не мои.

– Я знаю, что рискую больше всех, – сказала я. – И всё же именно мне приходится говорить откровенно, поскольку вы не решаетесь. На случай, если вы не в курсе, министр Мансин держит под полным контролем императорский двор, Совет и армию. Он действует за моей спиной, да и за вашей тоже, чтобы получить все рычаги влияния под предлогом заботы о Кисии.

Оямада поставил пиалу, и в тишине фарфор звякнул о дерево.

– Я в курсе, что меня оставили не у дел, – ответил он, нахмурившись. – Но точно не знал, в каком положении вы. То ли вы вдвоем пытаетесь от меня избавиться, то ли он пытается избавиться от нас обоих.

– Скорее всего, он сам поспособствовал этому недопониманию.

– Несомненно, ведь, вопреки вашей точке зрения, ваше величество, мое положение нельзя назвать ни прочным, ни надежным. Возможно, это ускользнуло от вашего внимания, пока вы были заняты заботами о собственном положении и обхаживали левантийцев, но те солдаты, благодаря которым я получил эту должность, чтобы обеспечить их верность вам, сейчас на стороне министра левой руки. Министры правой руки не вдохновляют на преданность тех, у кого в руках острые стальные мечи, способные сместить власть в империи.