– Да отпусти ты уже меня, в самом деле!

Тео смущенно отошел на шаг назад.

– Ты правда ничего не понимаешь? Зачем пришла? Здесь теперь опасно для членов вашего… Вашей семьи.

– Почему? – я понимала о чем идет речь, но все же отказывалась принимать действительность.

– Кто-то из клана Смерти совершил нападение. Этого никто не ожидал – ведь ровно за день до папиной смерти с вашим кланом был подписан мирный договор…

– Как же так… – мне снова хотелось заплакать.

– Но, знаешь, никто не может определить убийцу. След можно было бы проследить в течении суток, но пока он слабый и обрывается. Это может быть кто-то из новых членов семьи, но о таких ничего не известно… К вам приезжал кто-нибудь в последнее время? – Тео умоляюще посмотрел на меня.

– Нет… я не видела…

В темноте я никак не могла разглядеть его лицо.

– Тео… твой отец, мне так жаль… Я пришла поэтому.

– Я понимаю, Морта, ты пришла, потому что еще ничего не понимаешь. Иначе ты бы послушалась запрета своего дяди.

Он неловко приобнял меня и прижал к себе, но, словно испугавшись своего порыва, быстро отстранился.

– Я хочу быть твоим другом, Морта, если тебе нужны друзья. Но, кажется, с этим будет проблема.

– Я понимаю… – я почувствовала, как меня, словно темная тягучая патока, с ног до головы заполняет невероятная грусть.

– Могу обещать только одно: я никогда не совру тебе. Морта… Тебе пора… Я выведу так, чтобы никто не заметил, – Тео нарочито грубо схватил меня за руку и повел вдоль стены к едва заметной калитке.

– Вот, иди, – он смотрел на меня, как врач, который не может помочь своему пациенту.

– Увидимся в школе? – спросила я.

– Меня некоторое время не будет. Тебе пора, – ответил Тео и, не оглядываясь, быстро зашагал в сторону дома.

Я медленно пошла по дороге. Всего через пару минут со мной поравнялась машина.

– Ты в порядке? – спросил Димитрий.

– А ты? – парировала я.

Димитрий усмехнулся. Он понял: взрослых я больше не боюсь.

– Эээ, – я тут же смутилась собственной дерзости, – спасибо, что позволил мне увидеться с Тео!

– Как он?

– У него умер отец, – сухо сказала я, давая понять, что разговор окончен.

Мы подъехали к дому, я молча вылезла из машины и сразу направилась в свою комнату.

Аглая хотела, как обычно, пойти за мной, но я взглянула на нее – и она, сделав беспечный вид, принялась расставлять фарфор на обеденном столе.

Не раздеваясь, я повалилась на кровать и закрыла глаза. Мои нервы были обострены. Хотелось провалиться в сон, но сердце продолжало бешено колотиться, словно я на скорости взбегала на высокую гору.

В дверь постучали. Повернувшись на бок, я с головой накрылась одеялом. Из коридора донесся голос Аглаи:

– Морта, я принесла чай!

Я продолжала молчать.

– Морта, я вхожу.

Аглая тихо прошла в комнату и поставила поднос с чашкой чая и горячим сэндвичем на прикроватный столик. Вздохнув, сняла с моих торчащих из-под одеяла ног тяжелые школьные туфли.

Я всхлипнула, подтянув ноги внутрь кокона.

– Дядя запретил давать тебе успокоительное, но я добавила в чай ложку мелиссовой настойки, она поможет заснуть, – сказала Аглая и вышла из спальни.

Сквозь дрему я почувствовала тепло, откинула одеяло и ахнула от удивления. Всю комнату заполнял ровный белый свет. Он лился из окна, за которым не было ни звезд, ни привычного пейзажа. За окном среди этого света возникла фигура – длинный белый плащ с капюшоном закрывал лицо, но силуэт был как будто знакомым. Приближаясь, фигура увеличивалась в размерах – наконец передо мной оказалось огромное бледное лицо с сухими поджатыми губами и глазами, из которых лучилось голубое сияние.

– Вы кто? – нашла в себе силы спросить я.

Губы растянулись в усмешку, раздался звук горна и передо мной появилась женщина в цветном халате и фартуке, с половником в руке. Этим половником она погрозила мне.

– Бабушка? – я совсем не помнила, как выглядели мои родители. Часто пыталась восстановить в памяти лицо матери или деда, но дальше фигур с размытыми лицами дело не шло.

Женщина в халате улыбнулась и тихо и отчетливо сказала:

– На чердаке новый витраж. Не верь никому, только витражам.

Бабушка легко подпрыгнула, распавшись на несколько маленьких одинаковых фигурок. Все эти маленькие бабушки начали танцевать гавайскую хулу.

– Так это сон… – с облегчением прошептала я и открыла глаза.

Солнце уже встало и где-то вдалеке гудел автомобильный клаксон. Прохладный душ помог немного взбодриться. В доме стояла непривычная для утра тишина. Я выглянула из комнаты. Никого не увидев, на цыпочках быстро засеменила к лестнице, ведущей на чердак – и снизу раздался голос Аглаи:

– Да-да, сейчас ее разбужу!

Нарочито громкий стук каблуков горничной разносился по коридору. Я дернула ручку двери: закрыто. Расстроенно побрела назад.

– Морта, ты что тут бродишь? – Аглая пристально смотрела на меня поверх своих очков-половинок.

– Да так, показалось, что птица влетела, – мне захотелось соврать.

– Птица – плохой знак, – поджала губы Аглая. – Иди завтракать.

– Я не голодная, – попыталась возразить я, но спорить было бесполезно.

Дядя сидел в привычной для него расслабленной позе, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Он поприветствовал меня на английском – и я ответила, понимая: игра началась.

Мой дядя не только владел роскошными домами в разных странах мира, но и учил языки тех мест, где приобрел недвижимость. Сейчас мы жили в пригороде Лондона, до этого – в Румынии и Швейцарии. Я и сама свободно говорила на английском и испанском, а если не принимать во внимание жуткий акцент, то и на французском. Знала японский. В детстве учила русский и польский, но со временем польский растаял, а по-русски практиковаться я могла лишь с русскоязычным персоналом.

Итак, дядя дал понять, что у нас будет английский завтрак. Я привычно плюхнулась на стул, откусила хрустящий тост и протянула руку к чашке с чаем. В этот самый момент тело окатила холодная волна – так, что вся я покрылась мурашками. Происходящее вдруг раздвоилось: словно невидимая рука изменила реальность, расслоив на цветной и черно-белый пласты. В цветном слое дядя, отхлебнув свой кофе, продолжил читать газету – но в черно-белом он замер, глядя куда-то поверх моей головы.

Охвативший меня озноб вызвал неконтролируемый поток мыслей. Почему я живу с дядей? Зачем ходить в школу? Могу ли я улизнуть из-под присмотра и погулять в городе? Почему нельзя иметь телефон? Я протянула руку в сторону черно-белой картинки. Интерьер там отличался: мебель, окна, одежда выглядели беднее, изношеннее. Возникло желание проникнуть туда, в это новое странное место, и я подалась было вперед, но крепкая рука рванула меня за шкирку, отбросив обратно в цветное пространство. Икнув, я уронила тост на пол.

Сзади послышался шепот: «Рано тебе еще скользить меж миров».

Я обернулась, но никого не увидела.

В дверях появился водитель, невысокий усатый тип, работающий на дядю сколько я себя помнила. Увидев его, я снова задумалась о том, что все эти годы персонал практически не менялся. Покашляв, чтобы обозначить свое присутствие, водитель обратился ко мне:

– Пора идти, если не хотим опоздать.

– Иди, Морта, хорошего дня, – сказал мне дядя, не отрывая взгляда от газеты.

Уже в машине я спросила:

– А где Димитрий?

– Переведен на другой объект, – сухо ответил водитель.

Я отвернулась к окну. У меня появился план: мне нужно найти способ выйти во всемирную сеть. Почему же раньше такого желания не возникало? Закрыв глаза и успокаивая дыхание, я слушала, как шины тихо шуршат об асфальт. Раздался громкий хлопок, машину занесло на обочину, водитель, нажав на тормоз, вывернул руль… Меня качнуло вперед, с глухим стуком приложив головой об спинку переднего сиденья.