– Может кто-нибудь все-таки стакан возьмет.

– Сима. Расскажи ему все. Надеюсь, этот дурак хотя бы теперь нам поверит.

Заправившись так же, как остальные, из горлышка, я, не торопясь начала свой рассказ. Сэм, конечно, смотрел на меня, как на сумасшедшую, но надо отдать ему должное, хотя бы не пытался возражать. Периодически опрокидывая бутылку, по очереди с Костей, он молча слушал мою сбивчивую речь. На моменте о том, что мы стащили Марса, он зарычал и замахнулся на Костю бутылкой.

– А что еще оставалось???

– То есть до утра Вы меня из дома не выпустите?

– А куда ты собрался-то?? После таких новостей??

– Вообще, я договорился о переносе полета на завтра. И собирался уехать, как только мы поговорим.

– Никуда ты не пойдешь. До утра точно. Не веришь нам – посмотри на свою собаку. Не будешь слушать – получишь по голове чем потяжелее.

– Да Вы сдурели, что ли, все, включая собаку. Хотя понятно, что за руль я уже не сяду после такого…

Вечер продолжился второй бутылкой, потом третьей. И преферансом. Втроем играть было не с руки, но в противном случае мы бы, наверное, поубивали друг друга.

А утром Сэму позвонили и сообщили, что его приятель, который полетел вместо него, приземлился настолько неудачно, что поломал руки, ноги и ребра. После этой новости Костя расцеловал Марса, хотя тот был явно против, и сказал мне, что отвезет меня в Москву сам. Ну, когда мы протрезвеем, конечно.

На Ноль мне приснилась милая молодая девочка с ярким румянцем на щеках. Она играла в мяч на большом лугу, полном весенних цветов. В какой-то момент, развернувшись в очередном броске, она прокричала – спасибо, и помахала мне рукой.

А где-то через неделю Костя рассказал мне, что Сэм в очередном своем походе спас дочку приятелей, скорая приехала только спустя пару часов. И врач в больнице сказал, что, если бы не навыки Сэма, девочка ее бы просто не дождалась.

Нет, Костя не стал моим кавалером, но мы неплохо общаемся в мои нечастые визиты в Изборск или Псков, и преферанс под коньяк стал нашей общей привычкой, когда мы изредка собираемся вместе. Сэм иногда злится, что, когда я появляюсь, Марс не отходит от меня никуда, но потом пес рычит и Сэм замолкает.

Правда, посмотрев на календарь, и увидев знакомые даты, я теперь стараюсь не выходить из дома. Чтобы больше никому и ничего не обещать сгоряча. Конечно, от судьбы не уйдешь, и все узлы давно завязаны за нас. Но мне всегда хочется верить, что я могу что-то поменять, если знать в какую сторону и что. Мир полон подсказок и предзнаменований, нужно просто внимательно смотреть по сторонам, и тогда ты обязательно увидишь, кого нужно пропустить вперед, а кого задержать, где остановиться, а где прибавить скорости. Даже предопределенное можно изменить, если это в будущем изменит чей-то жизненный узор, и поможет завязать правильные узлы. И день мертвых совсем не страшилка, а просто тропинка на другую сторону, для тех, кто не боится прогуляться… и обязательно вернуться обратно. Потому что, когда Самайн проходит, сладкий туман рассеивается, и до Поля жизнь бодро бежит дальше по своей дороге, выбивая витиеватый узор белого и черного, правильного и не очень, доброго и злого. Ведь все зависит от того, с какой стороны смотреть. И какой узел завязывать.

Вы не нашли бы эту кукольную лавку, даже если очень захотели. В нее можно было прийти только за компанию. Но если однажды вы уже побывали в ней, и хозяйка вас приняла, вы всегда легко найдете дорогу еще раз. И не важно, как далеко вы ушли, и куда уехали – стоит завернуть за ближайший поворот, перейти любой перекресток, держась правой стороны улицы, закрыть глаза и открыть дверь подъезда – и добро пожаловать. Вас встретит тишина и особый сладковато-пряный запах, смесь горячего воска и красок. Дверной колокольчик нежно прозвенит над вашей головой, а большой ярко-синий попугай на верхней полке ближайшего к двери шкафа важно произнесет: «Привет, красавчик». И тогда вы точно попали именно туда, в кукольную сказку прошлого, настоящего и будущего. За этой дверью хозяйка может предложить вам любую куклу, даже ту, которую вы потеряли когда-то в детстве. Но, будьте внимательны – как только кукла попала к вам в руки, вы становитесь хозяином сказки. А будет она хорошей или плохой – решать только вам. Ну еще, может быть, вашей кукле.

– Женька, сколько раз повторять – разбери уже эти коробки, чего мы двигаем их туда – сюда который год!!!

– Они не мои, я морального права не имею их разбирать!

– А чьи???

Олег пнул очередную картонку и взвыл от боли.

– Там кирпичи, что ли, черт побери!!!

Женька аккуратно подвинула коробку, которую пнул Олег, и открыла ее. Сверху лежала желтая резиновая утка, выцветшая и грустная.

– Так там игрушки?

– Да. В детстве мама не давала нам даже приближаться к ним. Это игрушки близнецов – ее младших брата и сестры. Была какая-то темная история с какой-то аварией – в общем, они погибли, когда им было пять. Родители очень тяжело переживали утрату, мама почти никогда не упоминала об этом случае при дедушке с бабушкой. Она тоже переживала, но видимо перенесла это гораздо легче. По крайней мере, я эту историю в общих чертах знаю. Но к коробкам притрагиваться было запрещено. Мы с Алиской залезали в них, конечно, но так, чтобы никто не видел.

– Женя, мама умерла пять лет назад. Весь хлам в доме давно разобран. Это так и будет тут стоять? До правнуков???

– Не нуди. Сейчас разберем, если есть что-то приличное, отдадим в музей игрушек. Остальное отнесем на свалку. Если честно, я даже не помню, что там.

Коробок было три. Одна оказалась набита плюшевым и резиновым народом, естественно, совсем не товарного вида. Олег сразу отодвинул ее в сторону – в мусор. Вторая была мальчишечья – машинки, конструкторы, – тоже отправилась в мусор почти целиком. В третьей коробке были куклы. Обычные советские куклы – сейчас такие могут только в страшном сне присниться. Но Женька решительно отодвинула эту коробку к двум другим и сказала – у Алисы есть знакомые, которые занимаются историческими игрушками. Наверное, все-таки все коробки отправятся к ним. Игрушки запаковали и погрузили в багажник. Вечером Олег выгрузил их у подъезда Алискиного дома. Та возмущалась, конечно, но с тем, что выкинуть нельзя – согласилась. Видимо мамины наставления, даже спустя сорок лет, не прошли даром.

Неделе через две, болтая с Алисой за чашкой чая в любимой кондитерской, Женька вспомнила про коробки.

– Ты сдала игрушки-то по назначению???

– Сдала. Получила миллион спасибо. Наш чердак оказался отличным местом. Все неплохо сохранилось. И знаешь, одну куклу я даже оставила себе. Я ее с детства помню. Она сильно отличалась от всего остального – такая, как из прошлого века. Фарфоровая. Ребята, которым я отдала остальное, сильно расстроились, что она им не перепала, но обещали помочь в реставрации ее наряда.

– Слушай, я ее помню. У нее еще шляпа была и локоны каштановые, да?

– Точно.

– Хорошо, что оставила. Память все-таки – к тому же, к интерьеру твоей арт-берлоги очень подойдет.

Алиска рассмеялась, тема разговора быстро скатилась в другую плоскость и про игрушки скоро забыли.

Спустя пару месяцев Жене позвонили из приемного покоя – Алиска куда-то так спешила, что столкнулась на своей любимой крохе с трамваем. В палату Женьку не пустили – сказали только, что угрозы жизни нет, отдали верхнюю одежду и сумку и сказали приходить завтра. Олег забрал зареванную Женьку часом позже. Уже дома, залив нервы корвалолом и коньяком, Женька решила разобрать сумку с Алискиными вещами, которую привезла из больницы. И нашла куклу, бережно завернутую в огромный льняной шарф. Наряд на кукле, видимо, действительно отреставрировали. Даже башмачки добавили. А может они и были, просто Женька их не помнила за давностью лет. Эта кукла была, как фото из очень старого альбома, который ты видел, но в далеком детстве – Женька помнила куклу, помнила шляпу и локоны, но наряд как-то не остался в памяти. Просто сейчас кукла была, как из витрины магазина игрушек – видно, что над ней поработали. Женька отложила шарф и поставила куклу на полку с книгами. Ласково погладила по носу, расправила локоны под шляпой.