Он отталкивается от машины и встает передо мной.

— Привет.

Мои пальцы сжимают лямку рюкзака.

— Что ты сделал?

— У тебя была проблема, и я с ней справился. Ничто и никто не встанет между нами, и когда я начал расспрашивать твоих профессоров одного за другим, я понял, что он каким-то образом облажался с тобой. Только когда я просмотрел запись последней ночи, когда ты работала в клубе, я заметил, как он разговаривал с тобой, и подумал, что он, возможно, был причиной того, что ты убежала от меня.

Я поднимаю руку вверх.

— Подожди, минутку. Ты хочешь сказать, что обращался к каждому из моих профессоров?

— Да, — говорит он с легкостью. — Ты не захотела поговорить со мной и рассказать правду о том, почему ты ушла, поэтому мне пришлось провести расследование. Ты бы сэкономила мне кучу времени, если бы просто сказала, что Ки пытался шантажировать тебя, чтобы ты занялась с ним сексом.

— Я не понимаю. Ты подстроил это, чтобы отвести его от меня?

Он пожимает плечами.

— Я только раскрыл правду о нем. Он уже употреблял наркотики и кучу другого незаконного дерьма, в которое мы не будем вникать, поэтому убедиться, что они обнаружили его проблемы, было единственным реальным делом, к которому я приложил руку. — Он заправляет прядь волос, развевающуюся на ветру, мне за ухо. — Я сказал тебе, Фиона, я никому не позволю причинить тебе боль. Никогда.

— Ты сделал все это — рисковал навлечь на себя неприятности из-за меня?

— Да, и я сделаю это еще миллион раз, если потребуется, чтобы обезопасить тебя. Я люблю тебя, Фиона. Ты единственная для меня.

Искренность в его глазах сияет, и я знаю, что он имеет в виду именно это, когда говорит, что любит меня. У Доминика жесткая оболочка, но он показал мне другую свою сторону — сторону, которая заставила меня безумно влюбиться в него.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я ему, заставляя его улыбнуться.

Его губы прижимаются к моим, и я запускаю руки в волосы. Этот поцелуй подобен поцелую, положившему конец всем поцелуям, и похоже, что если мы остановимся, то можем не выжить.

Через несколько минут Доминик отстраняется, а затем запечатлевает сладкий поцелуй на моих губах.

— Давай поедем домой.

Он переплетает свои пальцы с моими и ведет меня к внедорожнику. Мне нравится, как он произносит слово «дом», как будто это место, которому я принадлежу — место, где мне суждено быть до конца моей жизни — с ним. Честно говоря, я бы предпочла быть именно там.

Эпилог

Доминик

Белая ткань окутывает комнату, и чередующиеся синие и фиолетовые огни заставляют ее светиться. Никогда за миллион лет я не мог представить себе, что у Марко Порелло будет такая шикарная свадьба, и все же мы здесь.

— Когда мы поженимся, я хочу маленькую свадьбу, — говорит Фиона, когда я прижимаю ее к себе посреди танцпола.

— Что бы ты ни представляла для нашей свадьбы, я сделаю так, чтобы это произошло. Большая? Маленькая? Выбирай и считай, что все сделано, — говорю я ей.

— Определенно маленькая, — подтверждает она. — Эта свадьба, вероятно, обошлась в небольшое состояние. Я даже не знаю большую часть из этих людей.

— Я знаю большинство здешних людей. — Я смеюсь. — Но ты права. Приемы, подобные этому, недешевы, но Пореллос наплевать на стоимость.

Песня заканчивается, и Фиона говорит, что хочет выпить, поэтому я беру ее за руку и веду к бару. Так много людей машут мне и останавливаются, чтобы сказать, что рады меня видеть, несколько раз задерживая нас по пути. Я не видел большинство из этих людей с тех пор, как умер мой отец, так что сегодняшний вечер наверняка стал прогулкой по дорожке воспоминаний.

— Эй! А вот и он, — говорит Марко, когда мы наконец добираемся до бара. Его взгляд скользит к Фионе, и он улыбается. — Рад снова тебя видеть. Я слышал, ты собираешься сделать из этого парня честного человека.

Фиона поднимает левую руку и демонстрирует обручальное кольцо с бриллиантом, которым я удивил ее пару месяцев назад.

— Мы все еще не определились с датой, но, надеюсь, скоро поженимся.

— Это отличные новости, — говорит Марко. — Как дела в колледже? Больше нет никаких проблем?

— В колледже все отлично. — На ее лице мелькает замешательство, и она поворачивает голову. — Подожди. Как ты узнал, что у меня раньше были какие-то проблемы?

Марко усмехается, а затем его взгляд перебегает с Фионы на меня, а затем обратно на нее.

— Дом не говорил тебе, что мы помогли устранить упомянутые проблемы?

— Марко, — я обрываю его от продолжения свирепым взглядом. — Ей не нужны подробности. Чем меньше она знает, тем лучше.

Он вздыхает.

— Думаю, это правда. — Он делает большой глоток из бокала с шампанским, который держит в руках, допивая содержимое. — На этой ноте, вы двое повеселитесь, и я ожидаю приглашения на вашу свадьбу, когда бы вы ни выбрали дату.

Когда Марко оставляет нас одних в баре, Фиона выжидающе смотрит на меня.

— Марко помог тебе с Ки?

Я пожимаю плечами.

— Я купил у него килограмм кокаина, чтобы подбросить в машину Ки. Вот и все.

— Килограмм? — резко шепчет она. — Срань господня, Доминик. Что, если бы они поймали тебя с этим?

Я закатываю глаза.

— Меня бы никогда не поймали. К тому же, он недолго был у меня в руках. После того, как я узнал, что Ки пытался трахнуть тебя и всех остальных привлекательных студенток, которых он имел за последние пять лет, чтобы повысить их оценки, я совсем не чувствовал себя виноватым в том, что подставил его. Парень также страдал кокаиновой зависимостью в течение последних десяти лет, так что в этом плане он тоже не был совсем уж невиновен.

Она пристально смотрит на меня.

— Ты очень страшный человек, когда хочешь им быть.

— Только если кто-то пытается навредить мне или тому, кого я люблю. Тогда я могу превратиться в дьявольского монстра, если понадобится.

— Напомни мне никогда не перечить тебе, — поддразнивает она.

Я обхватываю ее за талию, а она обнимает меня за шею.

— В этом мире ты не сможешь сделать ничего такого, что заставило бы меня причинить тебе боль. Я скорее умру, чем причиню тебе боль.

Ее бровь поднимается.

— Это немного драматично.

Я пожимаю плечами.

— Это правда. Любовь — это когда ты готов отдать свою жизнь за того, кого любишь, и это то, что я сделаю, если до этого дойдет.

— А если я сделаю что-то, за что заслужила бы твой гнев? — спрашивает она.

— Ты ничего не сможешь сделать, чтобы я перестал тебя любить.

— Даже если я изменю?

Моя спина напрягается.

— Ты никогда не сделаешь этого. А если бы сделала, то даже тогда.

— Ты прав. Я бы никогда этого не сделала, потому что я слишком сильно тебя люблю и не могу представить себя с кем-то, кроме тебя, до конца жизни.

— Я чувствую то же самое, милая. Есть только ты и я в этой сумасшедшей жизни вместе. Навсегда.

— Навсегда, — подтверждает она, и я целую ее сладкие губы, обожая, как звучит слово «навсегда» на ее губах.

КОНЕЦ