– Заказать хочешь? – сообразил старикан. – Может, у меня кто и есть, потому что я сам не работаю. Рювматизьм! – Он потер костистые скрюченные пальцы.

– Мне нужны только ключи.

Он внимательно вглядывался в меня, а я боролась с искушением навести его на квартиру Банащака.

Безумная Заславская, остановись! Что тебе с этого будет? Ты же ничего не узнаешь, просто одни воры обчистят другого и поделят добычу.

Нет, совершенно дурацкая идея.

– Две сотенки, – прервал размышления мой благодетель.

Я не торгуясь отсчитала ему деньги и была очень разочарована, потому что вместо ожидаемого комплекта ключей получила адрес какого-то типа на Бродне. Надо было сослаться на некоего Паука. Этот пароль вместе с адресом мой спаситель из Вилянова и оценил в двести злотых.

– Какой замок? С защелкой, без защелки, специальный? – допытывался приятель Паука.

– А черт его маму знает, подделка под антиквариат, – буркнула я.

– Так мне-то откуда знать? Может, на него шперц нужен, а не то фомка или отмычки…

Решено! Куплю отмычки. Само название вселяло надежду на успех. В случае чего всегда смогу обменять на этот, как его? Шперц.

– Давай два куска. – Он протянул мне связку железяк: двенадцать штуковин на длинных стержнях. Поэма!

Я с любопытством разглядывала отмычки – впервые в жизни держала в руках столь необычную вещь. Оказывается, у взломщиков тоже есть накладные расходы! Взвесив связку на ладони, мысленно подсчитала свои финансы. Универсальный комплект, просто игрушка, но цена! Надо поторговаться!

– Ювелирная работа, такого нигде не достанешь! – Продавец продемонстрировал мне преимущества своих изделий, а я жадно слушала: вот это лекция так лекция!

– Один кусок – и возьму!

– Тут не рынок, цены твердые! – обиделся он.

При себе у меня не было такой суммы. Вообще-то весь мой капитал составлял чуть более трех тысяч. Что ж, не судьба обзавестись этим сокровищем.

– А ты чего, совсем по нулям? – Я кивнула. – А сколько у тебя есть?

– Шесть сотен, – грустно вздохнула я.

И, несмотря на твердые цены, стала обладательницей комплекта отмычек, заплатив за них, похоже, тройную цену. Повторилась щецинская история: я снова платила втридорога, только вот старого бармена тронула судьба сироты из детдома, а Паучьему другу было бы наплевать на мое трудное детство.

– Классная ты телка, – заметил он после того, как мы заключили сделку. – Мог бы дать заработать. Нужна маруха на манок…

– Никогда этим не занималась! – ответила я чистую правду, хотя понятия не имела, что такое «маруха на манок».

– Да раз плюнуть! Надыбаешь в шалмане гостя и двинешь с ним на хату. А уж с ключей снять отпечатки – без философии получится. Что отстегнет фраер, то твое, а когда хлам толкнем, еще пять процентов. У тебя презентация будь здоров, всякий клюнет.

– Да у меня парень ревнивый, как турецкий султан. – Не хотелось его огорчать, симпатичный человек.

Несколько дней я выжидала удобный момент. И вот он настал. Дома никого не было, даже Анели, от которой я теперь тоже шарахалась.

Комнату Омеровича я оглядела бегло, по-прежнему ничего интересного в ней не было, и кинулась к комоду. Друг Паука не напрасно хвастался. Изумительные ключики! На мой взгляд, они бы и райские врата отомкнули.

Содержимое комода меня разочаровало: немного картона для карт, несколько пачек водочных этикеток.

Под наклейками лежал какой-то листок бумаги, я взглянула на него просто для порядка. Это оказался список: «Юстиниана – 100, Наполеона – 50, Уголовный кодекс – 500…» Что это такое?!

Конечно же, книги моего отца, даже перечислены в том порядке, как они стоят на полке. Неужели этот трутень потихоньку распродает библиотеку отца, а мы об этом ничего не знаем?! Я помчалась в отцовский кабинет. Все книги стояли на своих местах. Вытащила первую из списка, перелистала – ничего. Вторую – ничего. В чем же тут дело? Что означают цифры? Нет, речь не идет о цене, потому что современное издание Уголовного кодекса обозначено цифрой 500, а рукопись семнадцатого века – скромной циферкой 50.

Что за новое свинство выдумал этот висельник? В том, что непременно свинство, я не сомневалась.

Еще раз тщательно, страница за страницей, перелистала каждый том, проверила обложку и… в одной из них, в небольшой щелке, которая образуется под корешком переплета, заметила какой-то клочок. Затолкали глубоко, пришлось пустить в ход пинцет. Я развернула бумажку и онемела – у меня в руках была стодолларовая банкнота с портретом Франклина.

Я проверила еще несколько томов. Грины! С портретами Гранта, Джексона… Был даже один Мак-Кинли с цифрой 500 и два Кливленда с цифрой 1000! Нехилые бабки!

Все банкноты идеально подходят под формат самодельных карт, вернее, сфабрикованные Омеровичем карты идеально приспособлены под банкноты.

Стало быть, этот потомок мула и ленивой прачки сделал себе копилку из священной библиотеки моего отца! Быстро же он разобрался в обычаях нашего дома! Разобрался? Да ведь это мы ему все уши прожужжали, что папин кабинет – священное место, там нельзя переставлять даже книги! Вот сволочь…

Что мне с вами сделать, джентльмены? Ну, пошевелите мозгами, мистер Франклин. Или, может быть, мистеру Кливленду придет в голову хорошая идея?

Я не раздумывая сорвала весь банк, а потом и полку… Книги рухнули на пол. Прости, отец! И удрала к себе.

Только тут, придя в себя и поостыв, стала размышлять над тем, что наделала, и перепугалась пуще прежнего.

Дура ты, Заславская, дура! Зачем ты все это взяла, почему не оставила на месте! Даром эта глупость не пройдет! Но поздно: что сделано, то сделано.

Только тут до меня дошло, какая сумма может быть спрятана в украденных мною картах. А если в каждой из них сидит Кливленд? Мамма миа! Это же целое состояние!

До сей поры я только раз задумалась над тем, какие последствия может иметь подмена карт, да и то мною руководило исключительно любопытство. Представляла себе их глупые морды, когда тот, в Париже, настучал, что деньги испарились. Пока поймут, что случилось, наизнанку вывернутся. Как я была собой довольна!

Но сейчас это перестало быть забавным. Если к пустым картам прибавится еще и разоренная сокровищница, то… вот именно, что они сделают? Ой, Заславская, не жди, пока они что-нибудь предпримут, надо самой что-то предпринять, причем как можно скорее!

Отнести деньги обратно? Мое заячье сердце подсказывало немедленно сделать именно это, но идти в мансарду, проверять список Омеровича и снова засовывать бумажки в книги мне не хотелось. Почему? Господи, неужели подсознательно я мечтала присвоить эти деньги?

Сумма была огромная. В жизни не видела столько долларов. Вот дьявол, неужели я дошла уже до такого? Вот вам результат многомесячного купания в грязи: Заславская готова обокрасть воров.

Мне вспомнилась одна из сентенций Анели: сперва колечко, потом овечка… а там и до тюрьмы недалечко.

Я заглянула себе в душу: слава Богу, нет, не хочу я этих денег. Так зачем тогда взяла? В первую минуту мною руководило возмущение и обида за отца, но теперь надо выпутываться.

В книгах было спрятано десять тысяч долларов! Целое состояние. Как могут пригодиться мне эти деньги? Только как доказательство грязных афер, которыми занимается банда гангстеров, альфонсов и старых сводниц. Ведь только ради этих зелененьких бумажек Омерович с Банащаком совершают свои мерзости и ради них же шантажировали маму. Дом профессора Заславского – безопасное место, книги можно спокойно фаршировать баксами, сам же профессор в своем багаже, ничего не ведая, провезет через границу валюту, из его дома по телефону удобно безнаказанно договариваться о воровских встречах и сделках, например с мадам Кулик. А еще пани Заславская записала на свою фамилию машину…

Но они просчитались, не приняли во внимание тот факт, что дочь профессора Заславского уже выросла из пеленок.

Карты, доллары, сарай в Вилянове… хватит ли этого, чтобы навсегда отвадить от нашего дома Банащака?