Я отдавала Джимми только свое тело, больше раз, чем я могла сосчитать.
Неужели любовь обменяла секс на что-то столь необходимое в моей жизни? Джимми спас моего отца. Он пожертвовал сотнями тысяч долларов только ради меня.
Думала, что люблю его за это; я любила его, даже если ненавидела по той же причине.
И люди, разговаривавшие по телефону, стали для меня членами семьи. Они спрашивали о «Дуги» и хотели убедиться, что ему так комфортно, как я хочу. Когда они говорили о делах, они слушали меня, как в семье. Там мне давали право голоса; они уважали мои советы. Я была прекрасной ragazza2, которая говорила откровенно, быстро и с достаточной невинностью, чтобы стать для них окном в мир ответов, которые они не могли увидеть. Я завоевала уважение и, как мне казалось, их любовь.
Но в процессе потеряла любовь отца.
Он умолял меня остановиться. Мы не обсуждали мою работу, но тот знал, что это не та уважаемая работа, к которой он меня приучил.
Я оставалась при своем мнении.
― Нам нужны деньги.
И мы это сделали. Его руки тряслись меньше. Он мог ходить по дому. Медсестра, которая стала приходить к нему на помощь в течение дня, творила чудеса с помощью физиотерапии.
Тем не менее, прошлой ночью он умолял меня:
― Остановись, Каталина. Ты лучше, чем то, во что ты себя превратила.
― Я такая, какой должна быть, папа. ― Я напудрила лицо. ― Через несколько лет поступлю в колледж. Это окупится.
― Возьми кредит, ― его голос звучал напряженно и обреченно. ― Я всегда учил тебя делать то, что ты хочешь, и верил, что ты примешь правильное решение. Не заставляй меня говорить, что это не так.
Я повернулась от зеркала, чтобы посмотреть ему в глаза.
― Ты жив. Это правильное решение. Никто не собирался давать такой молодой девушке, как я ― не говоря уже о смешанной ― работу, не в этом районе. Мне семнадцать, а ты все еще здесь. У нас все хорошо, пока ты здесь, папа.
Он долго смотрел на меня.
― Мир должен был дать тебе все возможности. Они должны были увидеть, что разные вещи делают тебя красивой.
Я вздрогнула и отвернулась от него.
― Я не красивая, папа. Это жизнь и смерть. Я выбираю жизнь для тебя. Каждый. Раз.
Его взгляд был пустым, когда он кивнул, а затем исчез в коридоре.
На следующее утро я нашла его мертвым в ванне. Записка, которую он написал, гласила:
Ты прекрасна. Я выбрал смерть, чтобы ты могла жить. И не скажу тебе прекратить работать с ними. Я знаю, что ты слишком глубоко увязла. Сделай так, чтобы я гордился тобой, Каталина. Покажи им, что ты должна была выделиться или выбраться из-под них.
Глава 3
РОМ
Ром,
Мой отец скончался три недели назад, отсюда и новый адрес.
Не то чтобы тебя это волновало. Не то чтобы ты напишешь, если прочтешь это. Но я должна была кому-то рассказать. Эгоистично ли беспокоиться о том, что он был моей последней надеждой на связь с этим миром? С тех пор как он умер, я чувствую что-то, только когда думаю о нем. Боль от осознания того, что он покончил с собой, а не позволил болезни Паркинсона забрать ее за него, просто сокрушительна.
Ты знаешь, что он сделал это только из-за меня? Потому что не хотел, чтобы я больше видела Джимми, чтобы получить лекарства.
Я бы сделала для него что угодно.
Все. Что. Угодно.
А теперь мне нечего делать, потому что его больше нет.
И чувствовать тоже нечего.
Они поместили меня в приемную семью, и я думала, что мне будет не все равно, что человек, который утверждает, что хочет быть моим отцом, навещает меня посреди ночи.
Но я ничего не чувствую, Ром.
И мне интересно, можешь ли ты выздороветь, можешь ли ты снова начать чувствовать, когда тебе не для чего жить? Или ты просто продолжаешь жить… для чего… Я не знаю.
Кэти
P.S. Клео жила ради власти. Или, может быть, любви. Она умерла, потому что потеряла их обоих.
P.P.S. Я больше ничего не читаю.
Я получил ее письмо слишком поздно. Дата была поставлена несколько месяцев назад, а края конверта были загнуты и покрыты грязью.
Тем не менее, назвал адрес, вбив его в телефоне, и поехал прямо туда, надеясь найти ее, надеясь найти мужчину, который, должно быть, воспользовался ею.
Постучал в дверь цепочкой, которую время от времени брал с собой, обмотанной вокруг костяшек пальцев.
Ответил высокий тощий мужчина с темными кругами вокруг глаз.
― Черт, успокойся. Чего ты хочешь?
― Я ищу Кэти.
― Я не говорил ей, что она может кого-то пригласить, ― протянул он.
Это было то подтверждение, которое мне было нужно. Сделав шаг вперед, я замахнулся на него, и звенья цепи раздробили ему челюсть. Он отшатнулся назад, вскрикнув от удивления. Из коридора позади него донесся грохот.
Кэти стояла там, разорванная черная рубашка свисала с ее плеча, а джинсы, которые слишком сильно подчеркивали ее талию, обтягивали бедра. Ее высокие скулы были впалыми, как и взгляд, которым она теперь смотрела на меня.
― Тебе нужно уйти. ― Ее голос был более хриплым, чем я помнил, и полностью лишен эмоций.
― Тебе нужно вернуться в свою комнату, пока я не закончу с ним. ― Я указал ей за спину, направляя ее обратно в безопасное место.
Ее приемный родитель, наконец, пришел в себя и на полной скорости побежал ко мне. Мой сжатый кулак встретил его удар, и он завизжал от боли, отползая от меня на кухню. Мужчина не умел драться, и когда с рычанием на лице достал нож из ящика, я поморщился. Оставлять после себя кровавое месиво, которое придется убирать, ― не самый лучший вариант, и, взглянув на Кэти, я понял, что не хочу, чтобы она видела все это.
Быстро продвигаясь вперед, выдернул его запястье вперед достаточно быстро, чтобы захватить оружие, и сильно дернул. Металл с лязгом упал на пол, а он извивался в моей хватке и дико бил кулаками по воздуху, надеясь нанести удар.
Я рассчитывал каждый удар и старался попасть ему в висок, в брюхо и в слабые места, которые, как я знал, могли сломать кости. Цепь, моя подготовка и тот факт, что я уже делал все это раньше, давали мне астрономическое преимущество.
Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что я не остановлюсь. Сработала реакция бегства, его тело запаниковало и начало метаться в разные стороны. Он освободился достаточно, чтобы бросить в меня миску и крикнуть, что его жена скоро будет дома.
― Меня не волнует, кто найдет тебя мертвым, ― улыбнулся его нелепому предупреждению, и моя рука вытащила пистолет из-за пояса за спиной.
Его глаза расширились, несмотря на увеличивающийся отек, а руки взлетели к небу.
― Это из-за нее? Я никогда не прикасался к ней. Она лгунья, клянусь. У нее в голове все перепуталось. Не плачет, не говорит, ничего не делает.
Я взглянул на нее. Кэти стояла, прислонившись к дверному косяку в коридоре, и смотрела, скрестив руки на груди. Несмотря на то, что ее изгибы округлились, она выглядела крошечной в этом черном свитере, как будто все еще была тем же ребенком, которого я встретил, который пытался спасти ее отца.
― Это правда, Кэти. Ты лгунья?
― Мой отец был слишком горд, чтобы вырастить девочку, которая лжет, Ром. ― Она произнесла эти слова едва слышным шепотом и опустила глаза, глубже укутавшись в свитер. Не говоря больше ни слова, она оттолкнулась от стены, чтобы вернуться в свою комнату.
Что-то скрутилось у меня в животе, зарычало от гнева и вырвалось на волю в моей душе.
Когда я снова посмотрел на мужчину, он плакал и заикался над своими словами.
― Пожалуйста, парень. Она красивая и… у меня проблема… Нам нужны были деньги, ясно?
В горле быстро поднималась желчь горькая и едкая. Тряхнул головой, пытаясь усмирить разъяренного зверя, который когтями пытался вырваться наружу. Этот человек продал ее. Я уже знал это, но все равно прошептал вопрос:
