Он ткнул меня в живот.

― Смущает что, а? Мы здесь, чтобы защищать тебя. Как твоя голова после нокаута?

― Отлично, ― проворчала я.

Данте многому научился за эти годы, и одна из этих вещей ― нападать, когда жертва меньше всего этого ожидает. Его рука опустилась на мое горло, где он пережал дыхание. Прежде чем я успела среагировать, он схватил меня за волосы, и моя голова полетела на землю, но его рука успела поймать мой череп, прежде чем он успел нанести повреждения. Это потрясло меня, заставило вспомнить, как быстро меня можно застать врасплох.

Будут ли они скучать по мне? Неужели они действительно всегда будут рядом, чтобы защитить меня?

Или мне придется защищать себя самой?

Я знала ответ. В глубине души каждый знал ответ о семье.

Зацепилась рукой за его запястья, следя за тем, чтобы большой палец оставался на одной линии с указательным, а не обхватывал его руку, как я всегда хотела сделать в прошлом. Данте показал мне, что нехорошо, когда мой большой палец задерживается на другой стороне его руки. Если по какой-то причине нападающий быстро отдергивал руку, она могла вывихнуться и оставить меня в еще большей зависимости от них. Вместо этого я сделала более сильный захват, держа всю руку вместе. Локтями я надавила на его предплечья, насколько могла. Он не сдвинулся с места, тогда приподняла бедра и снова опустила их локтями. Я получила достаточно кислорода, чтобы продолжать двигаться, немного сместив его руки.

Я была маленькой, ловкой и гибкой. Подтянула ноги к его бедрам и сильно толкнула его назад. Обычно следующим движением было бы схватить его за предплечья, когда он отскочил от моего толчка, и попытаться удержать его на месте, чтобы ударить по лицу, но я отпустила его, вскочила на ноги и жестом приказала ему подойти ко мне.

― Посмотрим, насколько быстрым ты можешь быть сейчас.

Он улыбнулся мне, как будто я пригласил его дьявола поиграть. Затем сделал выпад. Я блокировала его первые два удара и уклонилась от удара ногой. Воспользовалась импульсом и повернулась, чтобы ударить его по коленям.

Он всегда меня побеждал, и сегодня ничего не изменилось. Этот человек был обучен драться, убивать, никогда не попадать в компрометирующее положение. Данте схватил ногу, которой я сбила его с ног, пока она была еще в движении, и подбросил ее так высоко, что я упала на спину, и весь воздух вырвался из меня, оставив меня задыхающейся.

Я закрыла глаза и позволила Данте смеяться над тем, как я морщусь от боли.

― Черт, Данте. Это повредило татуировку, ― простонала я.

Открыв глаза, я увидела, что он стоит надо мной.

― Ты лгунья. Боль причиняет только твоя гордость.

― Уходи или помоги мне подняться.

Он сделал два шага назад.

― Малышка, ты учишься только тогда, когда сама встаешь и снова встречаешься со своим противником. Тот, кто падает снова и снова, в итоге оказывается сильнее всех.

― Бла-бла-бла. Я знаю, ― проворчала я, вставая. Мне было интересно, действительно ли он верит в это, боролся ли снова и снова в своей жизни и, наконец, нашел место, где был сильнее всего.

Данте попал в семью благодаря своему опыту, но до этого он так долго был аутсайдером, что я не знала, сможет ли он когда-нибудь комфортно вписаться в семью Бастиана, Кейда, Рома и остальных. Этот человек был поразительно красив и одновременно совершенно не похож на других итальянцев. Его корни были смесью, как у меня, его глаза были изумрудными, которые сияли ярко, как у пантеры. Он никогда не вписывался в окружение своей внешностью, но и не пытался. Я завидовала этому в нем, удивлялась, как я могла забыть, что меня тоже оставили в стороне.

― Подойди ко мне еще раз, ― сказала я, подзывая его. ― На этот раз полегче. Я и так работаю с отбитой головой.

Данте никогда ни с кем не обходился легко, но он усердно работал со мной в течение следующего часа, и я была благодарна, что мне пришлось сосредоточиться только на этом, чтобы не получить по заднице.

― Дай мне минутку, ― задыхаясь, повторила я. За всю тренировку он ни разу не лежал на спине. ― А потом снова иди ко мне.

― Господи Иисусе. Мы закончили на сегодня, женщина. У тебя на предплечьях синяки. ― Я использовала их для блокирования и разрушения захватов в течение последнего часа, и они болели достаточно сильно, чтобы быть поврежденными.

― И что? ― ответила я, поднимаясь на ноги.

― Ты на взводе с прошлой ночи. Твое тело устало. Тебе нужен отдых.

― Я не хочу отдыха, ― сказала я, положив руки на бедра.

― Хорошо. Иди в душ и надень свободную одежду. Я отвезу тебя на работу или еще куда-нибудь. Сегодня я больше не буду с тобой спарринговать.

Надула губы и потопала к раздевалкам. Мои ноги кричали, чтобы я присела, но я этого не сделала. Мои руки горели так, как будто они не могли вымыть волосы, но я это сделала.

Когда мы ушли, поняла, что Данте был прав. Я боролась с реальностью ситуации и не хотела признавать тот факт, что все быстро меняется.

Я поставила перед собой задачу вернуть цепь событий в прежнее русло, сделав то, что делала всегда. Если этот день начался так же, как и любой другой, значит, и закончится он также.

Жжение от новой татуировки, пульсирующая боль в мышцах после тренировки ― и, главным образом, жгучее воспоминание о том, как Ром скользил во мне и выходил из меня, пока насиловал мой рот ― это были воспоминания, которые нужно было забыть.

Особенно когда он оставил меня сегодня утром, не сказав ни слова. Тем более что мы, вероятно, вернулись к тому, с чего начали, и это было совсем невозможно.

Тем более, что мне хотелось большего, и я не знала, почему.

Я спорила с Данте всю обратную дорогу до своей квартиры.

― Это не чья-то другая жизнь, Данте. Я делаю то, что хочу, и у меня есть обязательства, работа. Не поеду прямо к Бастиану.

― Он будет зол.

― Он разозлится, что я тоже пошла на тренировку. Ну, что еще пара мест? У меня есть неделя или две, чтобы привести себя в порядок. Они на меня глаз положили. Иди, занимайся своими делами. Мы все равно потом соберемся все вместе.

Он вздохнул, и я поняла, что выиграла этот бой. Данте отвез меня в мою квартиру, и я смогла еще немного подождать, чтобы избежать радикальных перемен в моей жизни.

Прошла неделя, в течение которой мы с Бастианом появлялись то тут, то там. Мы ужинали. Мы посещали бар. Мы выглядели так, как будто встречаемся. В этом не было ничего сверхъестественного, но в те несколько раз, когда Ром приходил с нами, чтобы прикрывать наши спины, его глаза встречались с моими, и мой желудок резко падал.

Ром не сказал ни слова. Он даже не моргнул дважды, когда Бастиан брал меня за руку или наклонялся ближе, чтобы показаться, будто хочет поделиться со мной чем-то интимным.

Через несколько дней я посмотрела на себя в зеркало и сменила повязку на татуировке, после чего натянула черный топ, который едва прикрывал ее. Распушив волосы с помощью крема, добавила блеск для губ. Я выглядела неплохо. Мои изгибы всегда были на виду, на коже не было никаких пятен, и мне нравилось думать, что мужчины находят меня привлекательной. Тем не менее, Ром не сказал мне ни слова после той ночи.

У него явно была амнезия, и я тоже собиралась ее получить. Мне не нужно было беспокоиться о парне, который никогда не беспокоился обо мне.

Я запрыгнула в автобус и поехала на свою работу в кафе, где проработала весь колледж. Я закончила колледж, получила хорошие оценки и все такое, переехала в город к Джорджи, но это не мешало мне делать то, что всегда делала. Окончание колледжа должно было стать тем монументальным моментом, когда я получила работу своей мечты, когда стала по-настоящему взрослой и когда, наконец-то, стала самостоятельной. Колледж должен был стать ступенькой во взрослую жизнь. Однако после окончания колледжа ничего грандиозного не произошло. Ни горы не сдвинулись с места, ни реки не расступились.

Так долго плыла по течению самостоятельно, что диплом ничего не изменил.