По сторонам разлетались багровые брызги. Оседали росой, тянулись ручьями, растекались нелепыми кляксами. Кровь была повсюду. На земле. На клинках. На перекошенных злобой лицах. Всё смешивала в единый красный фон.

Пока тело само координировало действия – отбить, атаковать в ответ, – по краю сознания скользили водяными паучками мысли: «А ещё переживала, как быть дальше… Смешно… Всё решилось без меня… Хорошо, что Эффалия с отцом – он о ней позаботится…»

И на долю секунды взгляд зверя замер на рассыпавшихся по траве золотыми каплями грушах, безжалостно давимых тяжёлыми сапогами…

Глава 13. Возмездие

Встреча, где хрупкий нейтралитет граничит с желанием обнажить оружие всегда непредсказуема. Но гарантий не дают даже улыбки и пустые руки – порой смерть носит невзрачные обличия. Так, если разговор проходит за столом, ей легко может стать беспечно пригубленный бокал. И всё же в семи королевствах существовал трапезный зал, чей ковёр за несколько веков не познал ни крови, ни вспененной ядом слюны. Ведь речи хозяина были сытнее изысканных яств и многим коварнее вина. Леонардо умел добиваться поставленных целей, но далеко не каждому выпадала честь стать гостем его особняка. Эти стены лицезрели и чистых помыслами, и тёмные души, и беспросветных безумцев, однако ребёнка видели впервые.

Эффалия шкодливо пропрыгала по золотым звёздам бордового ковра, что сплетались лучами в единый узор. Потом же, вдохнув внезапные ароматы еды, посмотрела на длинный стол, окружённый множеством стульев. Девочка подошла к нему и встала на цыпочки: лишь так можно было увидеть блестевшие в дальнем конце тарелки. К ним она и направилась. Деловито, почти по-хозяйски. Хотя, при приближении, обернулась на Леонардо. Историю с шаром ещё не размыла детская непосредственность – во вкусном запахе был учуян подвох: полезь без спроса, и папа снова начнёт говорить непонятными словами, а главное – чего-то требовать.

– Юная леди нагуляла аппетит? – колдун материализовался у серебряной посуды с яствами. – Рискну попытать удачу на поприще твоих предпочтений, – он выдвинул стул и указал ладонью на обтянутое мягкой кожей сиденье: – Прошу.

Эффалия подошла, взобралась на предложенное место и уселась, высматривая, что бы стащить из красивых тарелок: раз позвали – значит, можно. Выбор пал на блюдце с клубникой.

– Плод. Хм. Я полагал первенство займёт тыквенная каша… или тефтели, – Леонардо наблюдал, как дочь лакомится сочной ягодой. – Прожив одиннадцать столетий, привыкаешь всецело полагаться на собственный опыт. Однако… здесь его нет. Жаль, ты слишком мала, чтобы оценить всю ироничность ситуации. Твоему отцу, гению и новатору, приходится черпать знания со страниц обывательских книг. Впрочем, я не безнадёжен: предложить сок вместо вина догадался и сам.

Эффалия дожевала клубнику, придирчиво осмотрела другие блюда и странно взглянула на отца.

– Согласен. Чрезмерно обыденно, – улыбнулся тот. – Быть может, желаешь отведать кактусового сбитня? Я отправлю воронов в поселение номадов…

Даже не дослушав, девчушка мотнула головой. Немного поёрзала на стуле. Задумчиво осмотрелась. А затем вновь вернула внимание к Леонардо:

– До-мой…

– Уже? Тебе наскучила моя обитель? Если ты устала, наверху есть…

– До-мой, – более требовательно произнесла Эффалия.

Колдун окинул взглядом хмурую дочь и улыбнулся:

– Полагаю, это поверхностное желание. Давай поступим иначе. Ты подумаешь и скажешь, чего хочешь на самом деле.

* * *

По степи, среди пасущихся табунов и отар, пестрели, как мухоморы в лесу, разноцветные шатры. Один из них, по размерам лишь немного уступавший самому большому, стоял на отдалении от остальных, у реки, неширокой, густо поросшей рогозом и осокой.

Хозяйка шатра выглядела нарядно. Заплетённые в две косы, длинные смоляные волосы подчёркивали бездонную черноту глаз. Красный кафтан был расшит золотыми нитями и украшен медными бляшками. Под стать узким штанам. Она радушно потчевала гостя тушёной с диким рисом бараниной, щедро сдобренной пряными травами. Гость же, светловолосый мужчина в одеждах цвета речного песка, делился последними новостями об особах, обоим им небезразличных.

Пара расположилась на полу, на мягких шкурах и пышных коврах, рядом с очагом, где средь алых углей тлели серые кости. Тепло наполняло беседу неторопливостью тающего воска и нагоняло сон на тех, кто в ней не участвовал. По обе руки мужчины лежали две гиены. У ног женщины, наполовину её скрывая, растянулся во всю свою немаленькую длину соболино-махагоновый моалгрен. Он дремал, положив голову на одну из многочисленных подушек, разбросанных по шатру. Красно-медные глаза посверкивали лишь при упоминании имени девочки или её матери.

Внезапный рёв моалгрена, будто его смертельно ранили, заставил собеседников вздрогнуть, а гиен – настороженно повскакивать. Существо рывком поднялось, заметалось в охватившей его то ли панике, то ли ярости, опрокидывая посуду, расшвыривая подушки, комкая и сгребая шкуры с коврами.

Пока Хэйсэ успокаивала Яоши, Рихард наспех оградил очаг воздушным куполом. И не зря. Несколько вещей бы точно отлетели в угли, а там и до пожара недалеко.

В момент, когда моалгрен замер под рукой хозяйки безвольным истуканом, маг вдруг болезненно дёрнулся – на рубашке со стороны груди стали проступать бордовые полосы, складываясь в растекающийся рунический символ.

Взгляды голубых и чёрных глаз встретились, после чего Рихард с Хэйсэ одновременно выдохнули:

– Шиари…

Маг, не теряя ни секунды, разорвал взмахом руки пространство и шагнул в переплетение ветвей. Обогнув мужчину, гиены с леденящим душу хохотом ринулись через подлесок. Идти за ними было нелегко. Самые страшные опасения оплетали ноги чугунными цепями: взбесившийся моалгрен, сработавшая руна, уверенно рвущиеся к цели, а значит, почуявшие кровь, хищницы.

Но открывшаяся картина превзошла все ожидания. Маг даже не обратил внимания на поле боя, в которое превратилась лесная прогалина. Его взгляд был прикован к забившемуся под поваленные сосны существу. Шумно, с хрипами дыша, оно отреагировало на приближение мужчины лишь слабым движением кончика хвоста и участившимся дыханием. Присев, Рихард аккуратно очистил ноздри уткнувшегося мордой в землю моалгрена от запёкшейся крови и лесного сора:

– Ты в безопасности, Шиари…

Медленно открылся глаз, тусклый, подёрнутый мутной пеленой. Зверь зашевелился, но мужчина остановил его:

– Нет. Спи, – прозвучало мягко, и чешуйчатые веки послушно сомкнулись.

Лёгкий толчок в плечо отвлёк Рихарда: возле него стояла Хуга. Он взглядом отыскал Скелу, застывшую над телом, – нашли кого-то живого. Однако у мага не было ни времени, ни желания разбираться, кто это, да и силы он берёг. Отмашка. Вопль. Хруст.

Тело Шиари походило на ежа, которому безумный садист вознамерился повырывать иглы и перепробовал для этого разные способы: рваные, резаные, колотые раны, обломки копий, наконечники стрел, застрявшие крючья. Рихард осторожно исследовал повреждения. Видимо, последнее, на что у неё хватило сил, – остановить кровотечение, в противном случае, сидел бы он сейчас у трупа. Осматривая существо, маг обнаружил и Кригу: Шиари заслоняла её собой. Дела у той обстояли тоже не лучшим образом. Надо было их отсюда забирать. Это понимали и Скела с Хугой, что с тихим повизгиванием кружили рядом.

Рихард открыл проход на поляну перед хижиной и отправил гиен к Ильхири, чтобы те расчистили место для моалгрена. Под рубашкой на спине вспыхнули в нескольких точках размытые пятна, мерцавшие слабым голубым светом – вокруг существа стали медленно стягиваться едва различимые глазу прозрачные ленты. Они надёжно фиксировали каждый участок тела в том положении, в каком он сейчас находился. Когда с Шиари было закончено, Рихард проделал то же самое с Кригой.

Создав под ними воздушные носилки, он осторожно выдвинул их из-под деревьев и открыл новый проход, возле ивы, где их уже поджидала дриада, напряжённо застывшая в обрамлении тревожно шелестевшей листвы.