– Заслуженное замечание, – поднял глаза Леонардо. – Вот уже пятый век Иори – моё продолжение, собственная воля которого звучит в унисон с моей. О том, что мы два разных создания я вспоминаю лишь в моменты редких разногласий, – коготь указательного пальца вырисовывал круги на подбородке млевшего от почёсывания зверёныша. – Надеюсь, моя опрометчивость не оскорбила тебя?

– Подобную мелочь, после всего пережитого между нами, сложно счесть за оскорбление, – Ли заняла стул напротив колдуна с дочерью и лежавшей рядом с ними гиены. Прикрыв глаза, отпила из чашки. – Иори… Какое красивое имя. Иори может присоединиться к тебе и в хижине. Здесь всегда рады и четвероногим, и пернатым. Конечно, если размеры позволяют войти.

– Невзирая на особую связь, Иори не утратил сути дикого ворона: не особо жалует незнакомых. Я мог бы призвать его. Но не стану. Уважаю древние традиции. Если пожелает, сам прилетит, – Леонардо пригубил чашку. – Возвращаясь к теме превращений… – он посмотрел на стену, где висел шнурок с медальонами, похожими на те, что звенели у Ли на цепочке: – Не возражаешь?

Чашка медленно опустилась на стол, пальцы в кольцах стиснули её, будто та могла внезапно провалиться сквозь твёрдую поверхность.

– Решил изучить на будущее? Для собственного моалгрена? Пожалуйста. Исследуй. Тщательно оберегаемых секретов в них точно нет.

– Собственного? У меня уже есть моалгрен. Насколько мне известно, общий, – колдун посмотрел столь выразительно, что показалось, будто он подмигнул.

Не выпуская из рук зверёныша, Леонардо встал, приблизился к стене и снял с крючка медальоны. Правда, оказаться на пушистой шее им было не суждено: дочь стала выворачиваться и царапаться.

Перемещать медальоны тёмной телепортацией было нельзя: в них преобладали светлые чары, что создавало неоправданный риск повредить артефакт. А подчинять ребёнка телекинезом или инспирированием, в родном доме, на глазах матери – не только негуманно, но и крайне неосмотрительно.

– Хочешь посмотреть, как они работают? – Ли поймала задумчивый взгляд: – Подожди, пока она заснёт или проголодается. Лучший способ надеть медальоны без борьбы и обид.

– Апостериорный метод предотвращения негативной консеквенции… – бродившие вокруг гипноза размышления потерялись тенью во мгле. – Весьма благоразумно. Так и поступлю.

Следующие полчаса Леонардо развлекал зверёныша сотканными из чёрного тумана бабочками. Они порхали над заинтересованной мордашкой. Дразнились. Почти задевали нос. А всякий раз, когда Эффалия хватала добычу, в когтистых лапках расцветала такая же чёрная роза, которая плавно распадалась на тёмные лоскуты.

За это время чашки дважды являли дно, а на столе возникло жаркое из косули с диким рисом. Невзирая на изумительный аромат, Леонардо ограничился скромной порцией и похвалой. Ли обратила внимание, что он всегда больше пьёт, чем ест. Стало любопытно, какие потребности движут личом и как функционирует воссозданное магией тело: очень реалистичное, даже чересчур, хоть и застывшее во времени между двумя ударами сердца. Спрашивать было как-то… неудобно. Однако Ли всё-таки облекла мысли в слова. Не одному же Леонардо удовлетворять свой интерес.

– Не сочти за грубость моё любопытство. Ты всегда такой малоежка? Не по вкусу простая стряпня или причина в другом?

– В физиологии, – колдун наблюдал, как тяжелеют веки утомившегося зверёныша. – Системы моего организма работают иначе: пищеварительную заменяет лимфатическая с последующей трансформацией примесей в дендритную эктоплазму третьего сорта. Процесс не особо благостный, но поправимый. Деструкция не столь активна, если в рационе превалирует жидкость. Тем не менее это не мешает мне наслаждаться вкусом, ведь мои рецепторы в разы чувствительнее человеческих, – покачивая на руках Эффалию, он поднял глаза и самодовольно улыбнулся: – Магия Тьмы – океан безграничных возможностей. И начинаются они с бессмертия.

– А звучит, как вполне явные ограничения, – мягко заметила Ли. – Ничтожные, конечно, на фоне остального. Благодарю за пояснение.

– Не стоит благодарности. Я удовлетворён твоим вопросом не меньше, чем ты – моим ответом.

Женщина приподняла бровь.

– В тебе тоже проснулся исследователь, – вкрадчиво, под треск поленьев, изрёк Леонардо. – И это логично. Не каждый день гостем в родном доме выступает облагороженный тёмной магией мумифицированный мертвец. Да, мой истинный облик вселяет ужас. Однако нынешний – не подлог: я был таким в свои тридцать два. Почти одиннадцать столетий назад.

От первого же предложения Ли едва не подавилась кусочком мяса. Исследователь проснулся! Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы выслушать речь до конца. А ещё не запустить в него тарелкой. Увы, дочь на его руках и кое-какие обрывки правил приличий удерживали от искушающего желания.

– Стоит сказать, – тихо заговорила женщина, дослушав Леонардо и прожевав чуть не ставший злополучным кусочек, – исследователь во мне и не спал. Сначала ты благополучно заткнул ему рот по дороге в Энсиль. Потом… Потом все мои мысли были заняты вопросом судьбы неожиданного подарка, оставленного тобою же.

– По первому пункту, – флегматичный взгляд опустился на задремавшую Эффалию, – соглашусь. Хотя, с точки зрения учёного, лич привлекательнее таинственного незнакомца, – рука потянулась за блестевшими на столе медальонами. – Что касается остального, я и сам расстроен столь долгим неведением. Рихард знал, как меня найти. Не обязательно было всё взваливать на твои плечи.

Новая порция речей некроманта всё-таки выдавила из женщины возмущённый фырк.

– От таинственного незнакомца до лича – всего один шаг. Шаг, которому воспрепятствовал ты сам, – Ли встала из-за стола и направилась к колыбели. – А взвалить всё на свои плечи я была обязана. Иначе бы просто не допустила появления на свет этого ребёнка, – забрав одеяльце, женщина подошла к Леонардо. – Так что можешь сказать Рихарду спасибо. Дважды. За убеждение сохранить жизнь малышке. И за дарованную ей свободу. Понимаю, мои речи оскорбляют тебя, но взгляни на ситуацию с моей стороны. Ведь тебе известно, какова судьба большинства моалгренов. Ты же любишь правду?.. Давай начистоту. Для меня ты – могущественный колдун, погубивший Существ, колдун, не останавливающийся ни перед чем в достижении своих целей. По-твоему, мне стоило искать помощи у тебя? – и голос, и лицо женщины, как и её нутро, хранили спокойствие: зачем понапрасну тревожить детёныша.

Шнурок окольцевал шею – зверька в мгновение ока окутало марево, а через секунду на руках уже лежала нагая малышка. Разлепив глаза, она изучала хмурое лицо отца:

– Полагаю, ввиду своего неоднозначного прошлого, я мог показаться тем, кто посягнёт на свободу маленького моалгрена, – Леонардо не глядя взял протянутое одеяльце: – Сложные были времена. Все мы делали, что должно, – мягкая ткань заключила дочь в ласковые объятия.

– Вот именно. Делали, что должно. И продолжаем… – Ли наклонилась поцеловать крохотный носик малышки и отдать ей игрушку, которую до того момента скрывало одеяло.

После женщина в задумчивости вернулась за стол. Некромант даже попытки не предпринял, чтобы умерить её подозрения! Как же всё сложно… Тревога за дочь без конца разъедала: вдруг забота о счастье Эффалии обернётся в конечном счёте трагедией?

Шорох осевших в очаге дров не нарушил размышлений, а вот внезапный вопрос – нарушил.

– Ты когда-нибудь снимала свои медальоны? – Леонардо наконец поднял глаза, и они, отражая подросшее пламя, теперь походили на блестевшие янтари.

– Зачем? – искренне удивилась женщина.

– Разве тебе не интересно, насколько дочь похожа на тебя? В зверином обличье.

Ли снова ненадолго задумалась.

– Не уверена, что оно вообще у меня есть. С чего бы? С первых секунд своей жизни я видела только людей и росла среди них. И воспринимаю себя одной из них. Если бы не редкие напоминания о происхождении, я бы вовсе забыла о подобной мелочи, – улыбнулась женщина. – Эксперимент ради простого любопытства? Не думаю, что это хорошая идея. За такое любопытство можно дорого потом расплачиваться. Ведь никто не знает, что произойдет. Может, и ничего. А может, на свет вылезут не самые лучшие черты моалгрена.