Несколько секунд лорд задумчиво смотрел на пустоту, а потом уронил взор на шахматную доску, где белый король был загнан в угол чёрной ратью.

* * *

Изо дня в день Леонардо являлся проведать дочь. Подержать её на руках. Позабавить летающей игрушкой-оленем. А один раз, уловив запах конфуза, колдун даже самолично поменял пелёнку. Не совсем уверенно, но без доли отвращения. Впрочем, последнее Ли не удивило: несложно было представить, с каким материалом приходилось работать некроманту.

Поначалу встречи проходили по вечерам. Потом же плавно сползли на часы, когда солнце не спешит провалиться за кромку леса. С каждой новой встречей Ли всё больше привыкала к присутствию Леонардо. Незаметно он становился частью Обители. И не только для неё. Предупреждающие послания Ильхири уже не окрашивались нотками тревоги. Крига без волнения наблюдала за малышкой на его руках. Конечно же, никуда не делся её пристальный взор, что не пропускал ни единого движения некроманта. Отчасти ещё и поэтому Ли расслабилась. Спокойно занималась своими делами, пока отец проводил время с дочерью. Правда, смута обрела иной характер.

Совершенно алогичной частью себя Ли испытывала влечение к колдуну. Вполне объяснимое тривиальными причинами, но абсолютно неуместное. И всё же всякий раз, передавая малышку отцу, она не спешила убирать руки. Неосознанно садилась вплотную к Леонардо, чтобы чувствовать прикосновение, его приятный запах и не единожды ловила смешливый взгляд Учителя, потом и себя на мысли, что вот уже в третий раз проходит мимо зеркала, придирчиво в него всматриваясь, а корзинка со снедью стала традицией, пусть бестолковой, зато уютной. Разумеется, Ли фыркала на Рихарда: в город-то она тоже не выбиралась сразу после уборки сарая или лазанья по кустам. Однако кого она хотела обмануть? Себя? Ведь собственное «я» регулярно слало воспоминания о том коротком путешествии, где даже в спорах она теперь находила некую… прелесть.

В ответ незамутнённый бредовыми чувствами рассудок жёстко указывал, что теперь не было никакого наёмника Роланда – был Леонардо. Древний колдун. И лич в придачу. Тогда Ли убегала от своей глупости, пряталась от неё за сборами. Раз за разом. Встреча за встречей. После полумесяца визитов на берег лесного озера Ли стала водить Леонардо по своим угодьям. В цветущие луга – за травами. На затерянные в чащобах опушки – за спелой малиной. В солнечные сосновые боры и березняки – за особенно вкусными грибами. Неизбежно подкрадывалась пора ненастья, и женщина знала: отменить её не в правах колдуна. Потому где-то на краю сознания зрела мысль пригласить его в дом. Нет, о полном доверии речи не шло, но Эффалия всякий раз настолько была рада видеть отца, что… Пускай миг сказки длится дольше. Своими руками Ли уж точно не хотела его обрывать. Тем более женщина не сомневалась, сумей Леонардо войти за барьер, отыскать хижину уже не составит труда. Однако сначала он должен пройти ещё одно испытание…

– Беги, я догоню вас, – улыбнулась Ли, открывая дверь, а чуть позже переступила порог сама, оставив на крючке возле входа кожаный шнурок с медальонами.

* * *

Пальцы касались воздуха, словно играли на пианино, а чёрный туман в такт движениям сортировал рассыпанные по столу реагенты. Они заполняли блестящие колбы с разноцветными жидкостями, шипели, булькали и меняли оттенки. Стоя в центре лаборатории, Леонардо делал заготовки для создания эктоплазмы. Четырнадцать частей образовывали вещество, которому предстояло пройти термическую обработку и отстояться не менее полугода. Его осадок тщательно перемешивался с лимфой, образовывая то, что чернокнижники называли дендритной эктоплазмой: адаптивным аналогом демонической крови. После недавней замены потребоваться он должен не скоро, но на экстренный случай стоило озаботиться вопросом заблаговременно.

Леонардо слишком увлёкся работой. Не заметил, как подобрался вечер. Без окон в лаборатории время текло монотонно. Однако в сознании расцвело изображение открытого портала: следивший за лесом ворон сообщил, что Лили готова к встрече.

– Весьма кстати… – отодвинул закупоренные колбы некромант. – Твоя исполнительность, как всегда, на высоте, – в голове раздался бодрый «крок». – Следи, Иори. Я скоро.

Встреча. За большую часть лета и первые дни осени их уже насчитывалось семьдесят четыре. И каждая следующая была непохожа на предыдущую. Развитие Эффалии опережало человеческие стандарты. Всякий раз прослеживалось нечто новое. Малышка росла, копила осмысленность в голубых глазах, выказывала определённые предпочтения. Казалось, она вот-вот заговорит, но пока размыкала губы, лишь чтобы рассмеяться или потребовать интересующий объект. Всё это дочь прекрасно умела делать без слов.

Впрочем, разнообразие вносила и Лили, менявшая места для встреч, чтобы одновременно заниматься повседневными делами. Общество женщины, умеющей со вкусом выбирать как практичные платья, так и темы для ни к чему не обязывающих бесед, импонировало. Зыбкая грань между расчётливой вовлечённостью и симпатией стёрлась, отчего безумие казалось прогрессирующим даже без галлюцинаций. В такие моменты Леонардо напоминал себе, что первостепенным поводом для знакомства послужила перспектива получить выгоду.

В руке некроманта материализовался крупный шприц. Быстрое движение, вонзённая в шею игла, и вот уже по жилам побежала стабилизирующая субстанция. В первые несколько недель эктоплазма без неё могла свернуться, разрушив всю физическую оболочку меньше, чем за час.

На мгновение сквозь облик аристократа промелькнул мумифицированный труп, а следом из острого носа выбрались клубы чёрного пара: ввиду молчавшего сердца дыхание отвечало не только за возможность говорить, но и заставляло эктоплазму двигаться по венам с минимальными затратами телекинетической функции.

Положив шприц на стол, Леонардо рассёк мыслью пространство. Заставленные шкафами стены сменились деревьями, а спёртый воздух – лесной прохладой. Взгляд жёлтых глаз замер на открытом портале. По ту сторону шелестела высокая трава, но впервые никого не было видно. Опыт подсказывал, что любое отклонение от парадигмы имеет вескую причину.

– Занимательно…

Сидевший на ветке ворон смотрел, как хозяин шагнул навстречу неизвестности и портал начал сужаться, точно края затягиваемой котомки.

Леонардо оказался в лесу, где редко расставленные сосны дали волю траве да разного рода кустарникам. А те были и рады тянуться к солнцу. Особенно разлапистые орешники, что застилали весь обзор. Тем не менее оглядеться стоило. На фоне вездесущей зелени различалась узкая тропка, с трудом сдерживающая натиск растений. По ней колдун и пошёл: магические излучения подсказали верное направление.

Вдруг на тропинку из густой травы выкатился меховой комок цвета тёмного мёда. Некрупный. Размером со среднего кота. Плюхнувшись на длинный пушистый хвост, зверёк задрал короткую, широкую, сужающуюся к носу морду, украшенную большими округлыми ушками, и с любопытством уставился в лицо стоявшего перед ним мужчины. Раскосые, золотые с зелёными и чёрными прожилками глаза, словно подведённые переливающейся антрацитовой чешуёй, внимательно изучали Леонардо, и только то расправляющиеся, то вновь складывающиеся перепончатые крылья, увенчанные тройками длинных когтей на гибких фалангах, выдавали бурлившее в существе возбуждение.

Возможно, зверёк мог ещё очень долго рассматривать так заинтересовавший его объект, если бы не появление Криги, вышедшей из тех же зарослей несколько мгновений спустя. Задрав хвост и напряжённо замерев, она оценивающе следила за разворачивающейся сценкой. Существо дёрнуло ухом в сторону нового источника звуков, неуклюже запрокинуло голову назад. Взглянув на гиену, оно снова посмотрело на Леонардо, вскочило на лапы, вильнуло, словно на прощание, освобождённым из плена хвостом и, развернувшись, короткими скачками побежало к Криге. Та, не спуская внимательного взгляда с некроманта, нежно сгребла за шкирку приблудившегося зверька и так же бесшумно, как появилась, растворилась в зарослях.