Подтвердилось предположение, что босс может использовать свою голову как таран. Непонятно, какая там кость, чтобы такое выдержать. И рваные края жести, похоже, его не ранят совсем.

Настроения восхищаться этим чудом природы нет совсем, как и смысла в дальнейшем наблюдении за действиями зараженных. Опустился к себе на технический этаж: есть, спать, ловить искры… Ждать, когда уйдут зараженные.

Глава 8

Перезагрузка старого города

8. Перезагрузка старого города.

Прошло еще два однообразных дня.

Развитые зараженные напоминают о себе периодическим перерыкиванием. Первый все так и караулит калеку в магазине. Второй — наделал еще дыр в ограждении стройки и, судя по звуку его криков, сейчас находился где-то внутри торгового центра. Хоть в дом не лезут и то хорошо.

От нечего делать, пытаюсь разобраться в себе. А поскольку память так и не вернулась, просто перебираю все профессии подряд, что приходят на ум. Есть вероятность, что могут случайно всплыть какие-то профессиональные знания или навыки. Пока точно удалось определить, что готовить я не умею и что в электронике не разбираюсь, по крайней мере, оборудование, что стоит на техническом этаже мне совершенно не знакомо. Все остальные виды деятельности, вроде как, тоже не мое, но это неточно. К примеру, для того чтобы точно понять, что я не механик, нужно, хотя бы к машине подойти.

Из явно выраженных умений — склонность к околонаучным аналитическим размышлизмам. Что никак не указывает на профессию и возможный род деятельности.

Еще меня бесит, что никак не могу вспомнить своего имени. Решил, что теперь меня зовут Славик.

Почему именно Славик?

Не дают мне покоя мысли, что я связан с паразитом симбионтом. Какую часть меня еще можно считать человеком? Может, под определением иммунный, имеется в виду нечто иное, лишь внешне напоминающее человека.

А еще мне помнится, был такой старый анекдот, в котором основная шутка заключалась, в том, что СЛАВА КПСС вообще не человек. Странная какая-то память…

Так вот, я еще на что-то надеюсь. Надеюсь, что что-то человеческое во мне осталось. Поэтому Славик. Просто Славик.

К вечеру зараженные как-то резко притихли. Что-то изменилось, и я пошел смотреть на крышу — что.

Пупсы собрались возле своих боссов. Они негромко рычали и тянули носами воздух, то припадая к земле, то высоко задирая головы.

В какой-то момент, легкий ветерок принес еле уловимый кислый запах. Если бы раньше я его не ощущал, то наверное не обратил бы внимания. А сейчас, сделал «стойку», как зараженные. Тоже начал более активно принюхиваться и вертеть головой. Хоть самого процесса перезагрузки я осознанно еще ни разу не наблюдал, все говорит о том, что это вот-вот случится. Знать бы еще где?

Еще порыв ветра, и опять кислый запах. В этот раз я отследил направление ветра — дует со стороны старого города.

Светило уже почти село, но еще достаточно светло чтобы видеть, как старый город спешно покидают зараженные, бегущие в поля и на мой кластер. Ни за что не подумал бы, что там осталось еще так много зараженных.

Развитые зараженные устроили «горячую» встречу убегающим из старого города. Если кто-то пробегал слишком близко — убивали.

Прошло около часа, как я поднялся на крышу. Стало совсем темно. Ветер приносит все более насыщенный кислятиной воздух. Вроде как и ожидал, что вот-вот начнется сухая гроза, но все равно перезагрузка началась неожиданно. Жгуты молний соединили небо и землю, столб тумана вспыхнул газоразрядной лампой. Разряды молний сопровождались нехарактерными для грозы звуками, не такими громки и резкими. Что-то мне кажется, что в моем старом мире гроза была другой, и если бы я находился от нее так близко, то оглох бы, наверное.

Процесс копирования закончился также неожиданно. Порыв ветра и оп, кромешная тьма и звенящая тишина окутали меня. Органы чувств не спешили приходить в норму.

Первое что увидел — свет фар автомобиля, едущего в мою сторону. Легковушка подъехала к границе кластеров и остановилась, в салоне автомобиля вспыхнул свет, люди вышли, закурили. Потом стали появляться звуки работающего двигателя, людская речь.

В окнах домов робко засветились редкие окна. На улице появились люди, подсвечивающие себе фонариками на телефонах. Старый город медленно просыпался.

Зараженные пока вели себя тихо, скорее всего, тоже ждали, когда органы чувств придут в норму после свето-шумового представления.

Люди из легковушки уже докуривали, речь их становилась все громче и нервозней. В свете фар было видно, как они, размахивая руками, указывают друг другу на резко закончившуюся мостовую дорогу, на дома на моем кластере.

А потом в свете фар появились быстрые темные силуэты. Ночь наполнили первые крики, полные боли, и властное рычание тварей.

Смотреть, точнее, слушать, как умирает жизнь на загрузившемся кластере, не было сил. Развернулся и пошел к себе. Мне еще искру ловить, если что.

Заснуть не получилось. Переупаковывал сумки с продуктами. Собирал рюкзак.

Радовался, что у меня есть замечательный фонарь, отработавший всю ночь в режиме светильника и разрядившийся всего на треть.

Рассвет встретил на крыше.

Нажравшиеся в старом городе зараженные затихли.

На моем кластере опять появились голые. Ночью они повылазили из «щелей» и вернулись с полей. Дожирали остатки тел, брошенные пупсами. Сейчас, заторможенные утренней прохладой, стояли постовыми, слегка раскачиваясь и порыкивая. Это уже не те голые, что были четыре дня назад. Чтобы проскочить незаметно, придется красться, прятаться, проявлять изобретательность.

Из магазина выполз калека. Этот вообще развел бурную деятельность, перетаскивая, недоеденные боссом, тела в магазин. Он все также передвигается на четвереньках, но уже опираясь не на колени, а на ступни ног. Похоже, его ноги были не так сильно повреждены, как мне показалось изначально. Ходит при этом как-то странно, по-лягушачьи, что ли. В спине он стал намного шире, что тоже странно. У всех зараженных, за которыми я наблюдал, наоборот, грудная клетка увеличивается выпирая вперед.

Из-за калеки, выходить из подъезда во двор опасно. Насколько он быстр не известно, но даже если и не побежит за мной, вполне возможно, что поднимет шум.

Более менее реальный путь с крыши на стройку, лежит через окна первого этажа, выходящие на улицу. Потом вдоль низких постриженных кустов почти до самой дороги, за которой находится забор стройки. А дальше самое сложное — перебежать дорогу и влезть в одну из дыр в заборе. На дороге я буду на виду у более, чем десятка зараженных. Единственный расчет, что они не сразу поймут что происходит. А еще, что прямо за забором никого нет. Дальше, до самих высоток, путь выглядит свободным.

Учитывая, как быстро светает, опускать сумки с продуктами под дом не стал. Не известно, смогу я за ними вернуться или нет, а время будет упущено. Когда следующий раз появится возможность сбежать с крыши — не известно. Как не известно и то — появится ли она вообще.

Привязал фонарь к рюкзаку. Рюкзак на плечи, трубу от карниза в руку. В другой руке телефон, экраном которого, с минимальной яркостью, я собираюсь подсвечивать дорогу по лестничным маршам вниз.

Спускался через подъезд в середине дома, там, где зараженных, стоящих совсем близко к окнам, не было. Спуск в квартиру с выбитой дверью на первом этаже прошел без проблем. Выпрыгивать из квартиры на улицу решил через неповрежденное окно, чтобы не порезаться и не хрустнуть битыми стеклами.

Трубу оставил в квартире, дальше она будет только мешать. Открыл окно. Снял рюкзак и взял в правую руку. Левой, держась за раму, помог себе залезть на подоконник. Выпрыгнул.

Как ни старался сделать все тихо и аккуратно, шум от моего приземления и грохот отлива, за который я зацепился при прыжке, пронесся по улице и эхом отразился от дома напротив. Возможно, именно это эхо меня и спасло. Заторможенные зараженные заворчали, засуетились, топчась на месте, но так и не определились, куда бежать.