На миг Линн показалось, что ее снова навестил Жар. Бывший любовник явился к ней из мира духов, чтобы поддержать, сообщить нечто глубокомысленное. Или трахнуть ее напоследок. Но это оказался всего лишь раненый тафу. Он пришел в себя и тоже воспользовался аптечкой, чтобы обработать предплечье.

– Проверю, как там дела в казарме и отправлю кого-нибудь на караул, – вполголоса пробормотала Робинс. – Мне что-то нехорошо, капитан.

Она бросила окурок на пол и обежала помещение цепким взглядом.

– Осторожнее с ним. По-моему, вы не вполне представляете себе, насколько эти существа могут быть опасны.

– Ошибаешься, сержант. Я все понимаю.

– Если бы это было так, вы бы не остались с ублюдком наедине. Вы бы вообще не позволили ему жить.

Робинс проскользнула в дверь и захлопнула ее подчеркнуто, со злостью.

«Ей не повезло за Чертой» – Измученный разум охотно соскользнул в прошлое как по ледяной горке. Впервые Линн задумалась о своих приключениях в Резервации с отстраненным спокойствием, будто все это происходило с кем-то другим.

Соплеменники Жара называли себя «иноходцами», выращивали кукурузу и разводили домашний скот. Лошади, собаки, козы, свиньи и другие виды животных, а также длинный перечень садовых растений и сельскохозяйственных культур попали на эту планету с полулегендарной Prima Terra. Семена, рассаду и замороженные эмбрионы перевозили сюда на огромных межзвездных лайнерах-ковчегах во время массовой колонизации. Местные продукты плохо усваивались человеческим организмом – не хватало каких-то ферментов. Жар утверждал, что людской эгоизм и бездумная хозяйственная деятельность нарушили экологический баланс и привели к исчезновению сотен эндемичных видов. Впрочем, Жар постоянно выдавал на-гора что-нибудь заумное, и не всем его словам стоило доверять.

Иноходцы приняли Линн в свою общину, за что и поплатились. Эти странные люди добровольно отказались от всех благ цивилизации и исповедовали принцип единения с природой. Но их старейшины бережно хранили крупицы знания, оставшиеся от предыдущих эпох. Не для того, чтобы когда-нибудь вернуться в города – чтобы помочь потомкам избежать прежних ошибок. Они пытались вести собственную игру, используя конфликт между Леорой и Телегией, но в конце концов подписали себе смертный приговор. Другие группы аборигенов за столетия одичали, забыли, как делать орудия и одежду, перестали откликаться на разумную речь и вели себя как животные.

И все же главную опасность представляли вовсе не они. За Чертой обитало нечто по-настоящему страшное. Девианты. Существа, которых не должно быть. Искусственная зараза, необратимо меняющая человеческую природу, но поражающая избирательно только мужчин. Последний адский гостинец Древних. И чем дальше на север, тем хуже. Особенно плохо становилось там, где месячная изотерма опускалась ниже нуля.

Линн наблюдала как пришелец копается в аптечке в поисках нужных лекарств. Конечно он обладал сходством с прочими тафу… Нет, не так. Она сбилась с мысли. С мужчинами! В голове вспыхнуло нужное слово. Он походил на мужчин, которых она встретила за Чертой. И в то же время Линн не сомневалась, что он другой, не здешний. Настоящий чужак. Одежда и обувь сильно изношены, но произведены на фабрике, а не слеплены кустарным способом из шкуры и козьих жил. Он родом не из Резервации. Но откуда взяться такому как он там, где таких как он не видели никогда?

Мужчина был примерно на пол головы выше Линн и довольно крепкий, но заметно уступал в габаритах долговязым воинам из общины иноходцев, на которых она даже при своих пяти футах восьми дюймах смотрела не иначе как, задрав подбородок. Все они отличались очень высоким ростом, и мужчины, и женщины.

Лицо и руки чужака пострадали от лучей Пальмиры, но кожа успела облезть и покрыться ровным, коричневым загаром. Русые волосы спутались на висках, а на затылке слегка курчавились. Видимо он пытался обрезать их при помощи ножа. Подбородок и щеки обросли жесткой щеткой волос. Еще одна странность. У Жара и его сородичей никогда не росли волосы на лице. Линн захотелось расслабиться, забыть на время о ходоках и о своей искалеченной руке, улыбнуться этому человеку, поговорить с ним.

– Не могу разобраться в этикетках, – пожаловался он. – Я понимаю, что здесь написано, но все эти лекарства мне не знакомы. Вряд ли тут можно найти хоть одного толкового провизора. Может, вы что-нибудь посоветуете?

Линн слушала его речь с трепетным полудетским восторгом. Это особое низкое звучание мужского голоса! Она убрала за уши пряди мокрых волос, провела рукой по шее и поняла, что испытывает то самое основательно забытое чувство. Тоскливый зов плоти, сравнимый с зависимостью от наркотика. Линн поспешила одернуть себя. Нет, так не годится! Сейчас нужно думать мозгами, а не… другим местом. Женщины в Резервации многому ее научили. Пусть они не знали, как рассчитать баллистику пули и выставить оптическую ось, но в некоторых вопросах они были гораздо мудрее.

Линн сунула здоровую руку в карман брюк, продолжая завороженно смотреть на пришельца. И не могла оторваться. Стимуляторы создали в голове что-то вроде разноцветного облака. Тело стало невесомым как кукла из папье-маше. Линн знала, что это ложное впечатление, и потом за него придется дорого заплатить. Но ей было плевать.

Вот он перед ней. Живой. Настоящий. Источник греха, погибель души. Но у него есть то, без чего сама жизнь невозможна. Страшилка для одних и спасательный круг для других. Во всем ли он похож на Жара или ее ожидает сюрприз? Если бы не двойная доза лекарств, она бы сейчас лежала пластом и стонала от боли, а так…

«Во имя Рождения! Почему бы ему просто не отвернуться!»

Мужчина продолжал выжидающе смотреть на нее. Их взгляды соприкасались, проникали друг в друга и рождали нечто новое.

– Мы так и будем разглядывать друг друга? – Алексей выдавил из себя улыбку, как последние крохи зубной пасты выдавливают из тюбика, сворачивая его в рулон. Ему приходилось держать себя в постоянном напряжении, чтобы сохранить ясность мысли и не свалиться без чувств.

– Мне нужно обработать рану. Заражение крови довольно мрачная штука.

Женщина сдвинулась с места, присела рядом на корточки, достала из контейнера стеклянный флакон с какой-то густой желтой микстурой. Алексей пытался сосредоточиться на бутылке с лекарством, но взгляд все время соскальзывал в сторону.

Промокшая майка цвета хаки облепила ее как вторая кожа, подчеркивая гибкую, спортивную талию и идеальную округлость груди. Изящные пальцы с коротко подстриженными ногтями. Тыльная сторона ладони отмечена старым шрамом. На забинтованной левой руке не хватает мизинца. Костяшки сбиты, как у боксера. На припухшей губе запекся кровавый струп. Похоже, жизнь успела ее потрепать. На гладком плече татуировка с крылатым конем и надписью: «SFGPMS» Наверняка какая-то военная символика. Лицо из тех, что не назовешь совершенными, но достаточно привлекательное, чтобы обращать на себя внимание. Когда встречаешь такую девушку в метро или на улице, то невольно оборачиваешься, чтобы проводить ее глазами.

– Вот. – Она слегка взболтнула бутылку. – Универсальное средство для заживления и дезинфекции. Протри рану и перевяжи.

На этикетке написано: «МИТРАНТ» и еще какие-то буквы и цифры. Знакомый латинский алфавит и обычные арабские цифры. Здесь, на Богом забытой экзопланете. Все равно что обнаружить банку «колы» на дне лунного кратера.

Алексей перетянул руку жгутом, взял у нее лекарство и оторвал кусок ваты. Он размотал слипшуюся от крови футболку, плеснул на вату немного жидкости из бутылки, закусил футболку зубами, чтобы не заорать, и начал тщательно протирать рану. Микстура жгла нещадно, превращаясь в белую пену, как с перекись водорода.

– Это уберет боль и приведет тебя в норму. – Она протянула ему одноразовый шприц и две мягкие ампулы. Алексей сделал себе укол прямо сквозь рубашку, отшвырнул испорченную футболку в сторону.