Я прошу прощения за то, что так отвлекся от рассказа о славянской письменности и загадках первых русских текстов. Но герой моего очерка – человек молодой, несмотря на возраст, и таковым останется. И уж не мог я не отдать дань почтения Льву Разгону, если хочу воскликнуть: «Только неустанный и веселый труд может сохранить молодость! И только люди, которые сберегли в себе молодость, способны творчески трудиться до глубокой старости!»
За десятилетия, прошедшие со дней моей жизни в Новгородской экспедиции, там многое изменилось, но скорее количественно, чем качественно, хотя сами археологи со мной, вернее всего, не согласятся.
Но тридцать лет назад там царил дух первого дня Открытия. Честно говоря, я не знаю другой такой счастливой экспедиции, в которой щедрая земля десятилетиями дарит невероятные, неожиданные, непредсказуемые находки. И не устает.
Я помню сказочные дни, когда одна за другой появлялись берестяные грамоты, связанные с усадьбой Онцифора и ученическими прописями мальчишки Онфима. Валентин подарил мне на прощание срез бревна, из которых складывали мостовые Новгорода. Дерево было срублено в XI веке, а еще через сто лет на этот слой бревен легли новые стволы. И на какое-то время улица стала подтянутой и вполне проезжей, даже в осеннюю распутицу. Говорят, что именно тогда хан Батый остановился у дороги, что вела к Новгороду, и долго размышлял, воевать ли ему Северную столицу Руси. А потом, испугавшись русских дорог, пространств и упрямства новгородцев, повернул в более теплые и доступные края.
Берестяные грамоты, тогда еще хоть и многочисленные, но не обыкновенные, каковыми они стали за последние десятилетия, обнаружившись и далеко за пределами Новгорода, показали, что это был чудесный город, в котором все были грамотными, писучими и обращались с записками так же, как мы сегодня – прочитав, новгородцы их мяли и выкидывали. Надо же было изобрести такой дешевый материал вместо бумаги – бересту!
Если мы хотим приблизиться к решению важнейшей задачи – определению времени появления письменности в России без сказок «Велесовой книги» или рун, нарисованных любителями старины, то искать конечно же следует в Новгороде. Культурное богатство этого города было спасено двумя факторами – постоянством города и неизбывной сыростью.
В жизни Новгорода за тысячу лет не было роковых катаклизмов. Это не значит, что не случалось там пожаров или разграблений. Но в целом город существовал из века в век, до немецкого вторжения в 1941 году, в своих границах, и последовательные напластования культурного слоя происходили подобно наращению древесных колец. И даже мостовые, сложенные из могучих бревен, лежали одна на другой десятками, как бы специально оставленные, чтобы можно было, загибая пальцы, подсчитать, сколько столетий прошло со дня, когда на той или иной улице был построен первый дом. Но никогда сюда не приезжают изобретатели новых хронологий и не хотят смотреть на эти слои мостовых, потому что тогда рушатся все их фантастические построения. И недаром академик Янин, научный повелитель Новгородской экспедиции, наливается справедливым презрительным гневом против агрессивных нелюбителей истории, которые так успешно морочат головы обывателям.
А известная новгородская сырость спасла ту же бересту и прочие погибающие в обычной почве вещи от гибели, потому что, вопреки распространенному мнению, в воде ничего не гниет. Гниение не может происходить без доступа кислорода. Так что, попадая в мокрую почву, словно в вечную мерзлоту, предмет – береста ли, кожа или дерево – консервируется, подобно тому как в египетских гробницах в первые минуты после того, как их открыли, можно было увидеть свежие цветы, положенные на саркофаг безутешной вдовой фараона. Но через три минуты они чернели и превращались в прах. Их убивал кислород.
Извлеченные из мокрой земли клочки бересты или кожи некоторое время сохраняют форму. И если их законсервировать, то они сохранятся надолго. Берестяных грамот – демократического, доступного всем слоям граждан средства сообщения – в Новгороде найдено куда больше, чем в других городах. Ведь это была торговая республика, и грамотность там была обычной и всеобщей. Но сегодня берестяные грамоты находят повсеместно. Раньше археологи порой просто не обращали внимания на грязные клочки коры.
Когда же и в какой форме появляется на Руси письменность?
Очевидно, именно в Новгороде перспективнее всего отыскать памятники ранней письменности, которые можно датировать, то есть уверенно сказать, когда они появились на свет.
Но в отличие от «Велесовой книги», эти надписи должны быть настоящими, не вызывать сомнения.
Мы с вами не знаем еще первой русской надписи. А что же мы уже знаем?
В 989 году киевский князь Владимир наконец-то выбирает византийский канон – православие. Вскоре происходит уничтожение идолов – языческих славянских богов – и массовое крещение киевлян.
Эту операцию Владимир не мог бы произвести, не будь у него помощников – константинопольских миссионеров, причем в значительном числе. Далеко не все в Киеве хотели креститься, к тому же существовало мощное языческое жречество.
Радостной добровольности не получалось, о чем речь уже шла в прошлом очерке.
Но важно отметить, что христианство нигде не утверждалось без соответствующей литературы духовного содержания. Библию и Псалтырь необходимо заранее перевести на язык дикарей, то есть туземцев.
Я думаю, что обращение Руси в христианство прошло так быстро и относительно безболезненно, потому что почва для этого была подготовлена. В том же Киеве уже существовали христианские церкви. К тому же известно, что попытки перехода в православие совершались задолго до Владимира – ведь княгиня Ольга наверняка крестилась в Константинополе.
Возможно, к моменту крещения Руси появились и первые книги, переведенные на русский язык и изложенные кириллицей в Византии. С ними появились в Киеве миссионеры.
В какой же форме существовали эти книги?
Допустим, это были пергаментные свитки. Страшно дорогие, да и трудоемкие в изготовлении. Но, разумеется, ничего такого простого, как берестяные грамоты, появиться не могло. Потому что берестяная грамота появляется тогда, когда грамотность всем доступна, когда русской грамоте учат в школе и уже есть эти школы...
Следовательно, у нас есть нижний предел – крещение Руси. Конец X века.
Когда была написана самая ранняя из известных нам грамот на бересте?
Обратимся к книге Янина «Я послал тебе бересту...». Ей уже четверть века, но ее данные не устарели. Хоть число найденных грамот удвоилось, процентное расположение их по годам осталось прежним. Основная масса грамот относится к XIII–XV векам. Десять процентов – к слоям XII века, несколько – к веку XI.
В большинстве своем берестяные грамоты написаны в конце XI века, но написаны уже уверенно, беглым почерком, что говорит о том, что писать на бересте новгородцы умели отлично и занятие это было обыкновенным. Да и содержание грамот достаточно сложное. Грамота № 246, которая сохранилась целиком, отражает сложнейшее гражданское дело, где некий знатный господин Стоян уже девять лет не отдает долг, и автор грамоты намерен ославить его перед всем городом. Эта грамота написана во второй половине XI века, между 1025 и 1096 годами.
Можно предположить, что самой ранней из грамот, найденных по сей день, была грамота, где на одной стороне изображена фигура Христа, а на другой – великомученица Варвара, рядом с которой есть дата: 1029 год.
Итак, мы уже опустились в слои, близкие к времени крещения.
В 1029 году еще были живы многие язычники, окрещенные в конце X века.
Обращаясь к самым ранним образцам русской письменности, археологи стали искать не бересту, а деревянные таблички. Но не с выжженными буквами, которые изготовил старательный фальсификатор «Велесовой книги», а с воском. На воске, по примеру древних римлян, новгородцы должны были писать заостренной палочкой – стилем.
Откуда же у археологов появилась такая уверенность? Вот что четверть века назад, в 1975 году, писал об этих надеждах академик Янин: «В 1954 году в слое двадцать четвертого яруса[1] (1025–1055 годы) в Неревском раскопе найдена не доделанная резчиком дощечка для писания по воску. В слоях первой половины XI века в разные годы археологи нашли три костяных писала. Но самые важные находки связаны со слоями X века. Одно костяное писало удалось обнаружить в слоях двадцать седьмого яруса (972–989 годы), другое найдено буквально на материке, в слоях двадцать восьмого яруса, а этот ярус датируется 953 – 972 годами. И если уж мы нашли орудия письма, то наверняка найдем и самые тексты, этими орудиями написанные».
