– Ну, хоть за это спасибо, - буркнул Локси, разглядывая под собой испуганно таращущуюся на него зеленоглазую эльфийку вполне приемлемых пропорций и внешности.
Тут эльфийской девице, в чье тело угораздило со всего размаху влететь сущности боевого мага, захотелось пить. Ну просто нестерпимо - вынь да положь, а иначе умереть не сходя с места. Или не слетая?
– Не падая! - нервно хохотнул девичий голосок.
Поскольку пить эту воду внизу Локси не решился бы ни за какие сокровища гномов, и даже руку туда окунуть не рискнул бы, то пришлось снова взмыть к самым тучам. Потянув за незримую нить, он запросто вызвал дождь. Вода оказалась неприятно холоднющей, хотя и удалось напиться вволю. На лету окутывая себя жаром мягкого заклинания, волшебник заинтересовался вопросом - насколько сохранились и изменились его способности?
Внизу меж уплывающих назад бескрайних развалин, очевидно, когда-то большого города обнаружилось что-то похожее на заваленную всяким мусором площадь, посреди которой что-то блестело. Снизившись, волшебник… извините - волшебница обнаружила блестящую металлическую статую на выветренном гранитном постаменте.
К немалому удивлению, Локси без труда опознала в этом животном самую обыкновенную лягушку. Проморгавшись от удивления, и пару раз для верности облетев сооружение на низкой высоте, ей пришлось с неудовольствием признать, что да - памятник из подобного гномьему, не боящегося ржавчины, сплава некогда был поставлен самой что ни на есть обыкновенной квакушке, сотнями и тысячами населяющей любой водоем.
– А кто вам, эльфийская леди, дал основание считать, что это памятник? - Локси усиленно переиначивал свое мышление на женский лад. Ведь одно из правил волшебника - если обстоятельства сильнее тебя, прими их как исходные, рассуждай и действуй исходя теперь из них.
– Это ж и вовсе может оказаться истукан для почитателей какого-нибудь извращенного культа, - рассуждала девица вслух, недоумевая - как можно поклоняться этакой вот мерзости?
И, для верности отлетев подальше, обрушила на пакостное творение древних литейщиков такую яростную молнию, что голова с мерзко выпученными глазами и широким разрезом рта да верхняя часть туловища испарилась в ослепительной вспышке, разлетевшись ярко-желтыми брызгами расплавленного металла.
– Весьма недурственно! - восхитилась Локси, и обрушила на останки нелепого сооружения файрболл.
Тут уже лопнул даже гранитный постамент, и через некоторое время, когда гарь и копоть рассеялись, от этой дивной причуды идиотов остался нелепый огрызок камня да лужица остывающего металла, из которой, словно грозя небесам, торчала перепончатая лапка.
Так, что еще? Карманов на одежде не обнаружилось, и соответственно - их содержимого тоже. А создавать себе магией пищу Локси не решалась даже под руководством мага-преподавателя - ну не ее это стихия! Кольца на пальце, на которое пали было подозрения в происходящих странностях, не обнаружилось - ну, по этому поводу мы плакать не станем.
Взлетев немного повыше, новоявленная волшебница со всей возможной резвостью устремилась дальше, на лету обдумывая сразу два вопроса - что делать, когда наступит ночь, и где придется раздобывать еду?
Постепенно местность внизу изменилась, и летунья обратила на это внимание. Напор яростной силы заметно ослаб, превратившись в надоедливо зудящий фон. И наконец, в низинке, у гадостно воняющей лужицы обнаружился пучок тощей, сухо шелестящей - но живой травы!
Радостно порхая над этим недвусмысленным проявлением жизни, Локси словно фея из сказок махнула над низинкой рукой, поливая ее и заодно траву потоком свежей воды из дождевой тучи. А затем, нетерпеливо приплясывая на лету, со скоростью стрелы, выпущенной из доброго лука, устремилась дальше. Теперь она уже и сама ощущала своей эльфийской тягой ко всему живому, что впереди что-то есть.
Под босыми ногами проносились уже целые лужайки веселого зеленого цвета, приятно ласкающего взор после рыжего однообразия, и кое-где в них обнаруживались разноцветные кузнечики, басовито гудящие жуки и прочие букашки.
Так. На этот раз девице захотелось - нет-нет, на этот раз не пить, а совсем даже наоборот. Если в другом своем воплощении Локси, не задумываясь, приостановил бы полет и запросто со своей высоты оросил лужайку, то тут пришлось поизвращаться. В конце концов, махнув на все рукой, эльфийка с пылающими от смущения щеками ухоронилась зачем-то меж невысоких кустиков и присела, спустив штанишки.
Фу, как же это мерзко! Ну никакой тебе романтики - травинки неприятно щекочут и покалывают… сами знаете какую часть пониже спины; а вездесущие насекомые, как оказалось - вовсе не ведают ни о каком должном почтении к расе Перворожденных. Деловито жужжа и стрекоча, они сразу заинтересовались этакой гостьей и словно по уговору слетелись к ней с самыми гнусными и недвусмысленными намерениями - обследовать и облазить все доступные места, немилосердно при этом щекоча.
Едва сделав свое дело, Локси волшебной ракетой стартовала вверх, поеживаясь от пережитого ужаса и мысленно сочувствуя всем бедняжкам, сколько их там ни есть.
А внизу проплывали отдельные, тощие и искривленные деревья, постепенно собираясь в маленькие рощицы. Все гуще и гуще, пока под ногами весьма обрадованной такими переменами Локси не зашумел самый что ни на есть настоящий лес.
– Где лес, там, стало быть, и пища. Бегает или прыгает себе до поры на четырех лапках, - изрекла девица столь нехитрую истину и круто спикировала вниз.
По правде говоря, молодой полосатенький кабанчик, совсем еще поросенок, был довольно-таки тощим и жилистым, да и эльфийская сущность неуверенно протестовала против убийства живого существа. Но яростное и недвусмысленное урчание в животике разом перевесило все сомнения, и уже через несколько минут над костром жарилось замечательно пахнущее мясо.
Откуда-то Локси знала - как стукнуть кулачком по темечку, чтобы разом вышибить дух из испуганно верещащего и удирающего животного. Как голыми руками и ноготками разделать и освежевать тушку. Отчего именно вот эта ветка именно этого дерева может служить вертелом и не прогорит. Какие стебельки черемши следует надергать на топком берегу болотца и под каким кустом накопать дикого лука, дабы хоть как-то приправить истекающее ароматным соком мясо.
А еще волшебница точно знала - вот на том пятачке черной и блестящей местности есть соль. Благодаря всем этим непонятно откуда взявшимся в голове знаниям желудок вскоре удалось набить пусть и не яствами Стеллиной кухни, но зато в весьма приемлемых количествах.
– Если это не еда, то я уж и не знаю, - девица с сожалением осмотрела обглоданную кость в своих изящных пальчиках.
Благодушно вздохнув, она подхватилась. Убрала под пласт дерна потушенное кострище вместе с объедками, прикопала под старым дубом последнюю косточку и, погладив это место ладонью, прошептала смутно знакомое древнее заклятье. Все это делалось не задумываясь, привычно и быстро. Напоследок отметившись в кустики - уже не без некоторой сноровки, Локси взмыла в чуть темнеющее небо.
– Обхохочешься, - заметила она, на лету напившись из попавшейся по пути дождевой тучки и при этом ухитрившись на этот раз остаться почти сухой.
У настороженно обдумывающей ситуацию и мелкие несообразности сущности прежнего Локси уже почти не было сомнений, что все с ним происходящее есть ничто иное, как проделки неведомых кукловодов. Сидят себе, дергают за ниточки да похохатывают над возомнившей о себе невесть что марионеткой.
– …ь! - с нежных уст сорвалось совсем не нежное словцо, обозначающее продажных хумансовских девок, торгующих своим телом налево и направо.
Под ногами на заплывающей вечерним туманом земле стали все чаще попадаться ручьи и озерца, и вскоре эльфийка вылетела к реке. С сомнением полетав над ней, Локси удостоверилась, что это самая обычная река. По берегам в спокойном воздухе неподвижно стояли заросли осоки и камыша, глядясь в почти безмятежное зеркало воды. А в самой реке оказалось вдоволь мелкой рыбешки и всякой прочей речной живности.
