Литмир - Электронная Библиотека

Своей неистовой революционной непримиримостью, упорной борьбой с тюремщиками за своё политическое право — эта новая политическая масса быстро сломала патриархальные традиции старой каторги и превратила её в центры напряжённой политической борьбы.

Каторга уже не была местом, где терпеливо отбывали положенное, а стала барометром, показывающим степень обострения классовых боёв в царской России. Она нередко являлась фактором, организующим и обостряющим эти классовые бои: жестокая борьба в стенах каторги, избиения и убийства политических вызывали возмущения пролетарских центров и приводили к политическим стачкам.

Всякие общественно-политические события, происходившие в стране, немедленно отражались на каторге: усиливалась активность политических, в то же время усиливалась жестокость каторжных режимов. Реакция 1907-1908-1909 годов, придавившая своей тяжестью рабочий класс и крестьянскую бедноту, кровавой полосой отразилась на политической каторге, вырвав из жизни тысячи борцов, павших в кровавой схватке в стенах каторжных тюрем.

Период 1910-1911-1912 годов отличался особенной жестокостью: скопившиеся огромные массы политических на каторге превращали её в очаги политической борьбы. На жестокие репрессии каторжной администрации политические отвечали протестующими бунтами, которые резонансом отзывались по всей царской России. На жестокие подавления политических бунтов и расправы с политическими заключёнными стачками протеста отзывались пролетарские центры. Таким образом, революционно-политическая борьба в тюрьмах и каторге тесно переплеталась с пролетарской борьбой по всей России.

Инспекционная поездка по каторжным тюрьмам главного исполнителя по удушению революции в тюрьмах, начальника главного тюремного управления Сементковского, прошла кровавой бороздой по политической каторге: розги, приклады, смирительные куртки, холодные карцеры, карцеры, наливаемые холодной водой, утверждались им как метод уничтожения революции в тюрьмах и каторгах.

Драма нерчинской каторги, где ряд виднейших революционеров в знак протеста против зверств Сементковского покончил жизнь самоубийством, явилась последним заключительным аккордом кровавых расправ правительства над революционной каторгой. Жестокие зверства Сементковского вызвали бурю протестов не только пролетариата и революционных социалистических кругов, но и со стороны либеральной буржуазии. 1911 год был началом оживления пролетарского революционного движения. Развернувшееся движение после ленских расстрелов было настолько грозным, что правительство не решалось дольше продолжать углубление кровавых репрессий, и Сементковский ехал уже в Александровский централ без «грозных» намерений. И только благодаря этому политическому обстоятельству Александровский централ избежал общей участи каторжных тюрем, сохранив до конца самодержавия в составе каторжан политическую организацию.

Проведя два года в иркутской тюрьме, в условиях упорной и жестокой борьбы, я ждал, что каторга только усилит жестокость и что борьба будет ещё упорнее и мучительнее.

Однако опасения мои не оправдались: администрация при проверках меня не «приветствовала»; помощники начальника и старшие надзиратели, поверяя утром и вечером, проходили мимо дверей моей одиночки молча, на ходу делая отметки в своих записных книжках. Только старик, помощник Хомяков, говорил мне тихим старческим голосом: «здравствуйте». Знаменитые «круги» на прогулках также отсутствовали, и каторжане свободно гуляли на отведённых им площадках. И даже в одиночках я совершенно «свободно» гулял по тесному дворику, безнаказанно созерцая часового солдата, торчавшего на вышке, устроенной над тюремной стеной.

Отсутствие «приветствий» на поверке, отсутствие круга на прогулках свидетельствовало о том, что на этой почве столкновений у меня с тюремщиками на первых порах не будет.

Партийное большинство политического коллектива состояло из меньшевиков и эсеров, во главе коллектива стоял старостат из этого же большинства, а старостой коллектива был лидер эсеров Е. М. Тимофеев. Этим большинством и определялась политика коллектива в условиях александровской каторги.

Ведущее большинство коллектива во главе со старостатом не пошло по пути развития и закрепления революционной воли коллектива, а стало на путь сохранения сносных условий жизни политических путём смягчения противоречий между политическими и администрацией.

Начальник каторги Снежков не был жестоким человеком, но, будучи хитрым политиком, он учёл настроения руководства коллектива и построил свои отношения с политическими таким образом, чтобы постепенно свести на нет их революционную непримиримость. Не сочувствуя политике неприкрытых жестокостей, Снежков пошёл по пути маневрирования и компромиссов. Благодаря этой соглашательской политике Снежкову удалось избежать тяжёлых конфликтов с политическими и в то же время удалось значительно ослабить их революционную сопротивляемость. Иллюстрацией результатов этих отношений может служить следующее, весьма важное и принципиальное обстоятельство.

После посещения нерчинской каторги начальником главного тюремного управления произошли известные там трагические события. Снежков, как только узнал об этих событиях, ожидая Сементковского в Александровский централ, известил об этих событиях Тимофеева и предложил решить коллективу, как держать себя с Сементковским, когда он приедет в Александровск.

Руководство предложило коллективу «не давать повода для столкновений» с Сементковским. И если он даже выступит с грубым приветствием «здорова», ответить ему «здравствуйте». Было предложено ни на какие его грубости не реагировать. Большинство коллектива молчаливо приняло эту позицию, и посещение Сементковского прошло гладко. Этот факт отказа от борьбы с врагом в условиях каторги ярко иллюстрировал, насколько была притуплена революционная воля большинства коллектива.

Ещё одно обстоятельство влияло на условия режима — это мастерские централа. Мастерские были довольно крупные: слесарно-механические и столярные, выполнявшие срочные контрактовые заказы для учреждений Иркутска и для железной дороги. Коллектив политических, имея в своей среде значительное количество высококвалифицированных рабочих-металлистов и деревообделочников, захватил в свои руки эти мастерские, поэтому успех выполнения заказов зависел исключительно от политических, работавших в мастерских.

Администрация каторги имела от мастерских значительные личные выгоды и потому была заинтересована в исправном выполнении заказов и в бесперебойной работе мастерских. Это обстоятельство также было использовано как орудие сопротивления посягательствам администрации на урезку «прав» коллектива и было значительным грузом на стороне коллектива, уравновешивающим отношения с администрацией. В значительной степени отсюда вытекали уступчивость администрации в отношении политических и медлительность «завинчивания» режима централа.

Политика Снежкова, понятно, передалась и всему остальному персоналу централа. Так, помощник Шеметкин, будучи по натуре грубым человеком, при иных условиях несомненно беспощадно теснил бы политических, но, заведуя мастерскими и значительно наживаясь на них, он принуждён был ладить с политическими и заигрывать с ними. Помощник Франке, заведующий административной частью, разыгрывал из себя интеллигентного человека, выпивал и не прочь был подработать и подрабатывал на том, что проносил для политических письма. Поп весьма слабо занимался своим «святым» делом, а занимался больше поставками мяса для централа, вкладывая в это дело свои сбережения. Остальные помощники также не играли большой роли в поддержании режима. По существу, поддержание режима и управление каторжанами лежало на старшем надзирателе и его помощниках.

Режим и население каторги

Все камеры александровской каторги имели решётчатые двери и всегда были на замке. Выход в уборную не полагался, и заключённые оправлялись в камерах, пользуясь специальными «парашами», которые два раза в сутки выносились. Громкий разговор и пение в камерах запрещались, однако это запрещение поддерживалось лишь окриками надзирателей, и нарушение этих запрещений особых наказаний за собой не влекло.

66
{"b":"911792","o":1}