Ну а там… может быть, отдохнув и обдумав всё в тихом безопасном месте, я придумаю, как помочь своей стране выйти из войны с менее кровавыми последствиями, чем произошло в моей истории. Может и вернусь сюда с каким-нибудь конвоем или кораблём. Ведь если память меня не подводит, то из Нью-Йорка в Мурманск в войну был проложен постоянный морской путь. По крайней мере, какие-то корабли ходили.

Но это всё дело нескорое, мне ведь ещё нужно добраться до соседнего материка. А это очень-очень непросто будет сделать.

Глава 18

«Вот же сволочь, — я со злостью покосился в небо, где кружила „рама“, — чего здесь-то разлеталась, другого места не смогла найти?».

Немецкий самолёт вот уже полтора часа крутился над лесом, то уходя далеко в сторону от меня, то зависая буквально над головой. Иногда начинал кружиться чуть ли не на месте, вися над ним не хуже, чем вертолёт из будущего.

К слову, очень интересная машинка, стоит отдать должное немецким конструкторам, что создали её. Совсем недавно, когда проводил группу бывших пленных с Седовым почти до самой линии фронта, я стал свидетелем охоты советского истребителя на «раму». Остроносый, то есть не И-16 точно, и скоростной русский самолёт несколько раз заходил на нацистский разведчик, и каждый раз промахивался, так как тот закладывал вираж и начинал крутиться по необыкновенно маленькому кругу в воздухе. Словно тореадор пропускал мимо себя буквально впритирку разъярённого быка. А потом из облаков на советского пилота свалились два лобастых немецких истребителя, скорее всего, «сто девяностые». Итог боя не увидел, так как самолёты скрылись в облаках.

Маскировочное поле нанокостюма помогало плохо, так как чем быстрее я двигался, тем сильнее шёл расход энергии. А шагом уйти из поля зрения самолёта, неизвестно чего забывшего в этом глухом лесу, было невозможно. Так что, пришлось мне сидеть под деревом, стараясь с ним слиться, и ждать, когда у гада закончится топливо в баках.

От такого неприятного соседства над головой у меня даже проснулась паранойя.

«И ведь не свалишь, сволочь эту, высоко сидит», — кипел я, провожая взглядом самолёт, мотавшийся туда-сюда на высоте около четырёх с лишним километров. Возможно, он бы и не увидел меня одного в лесу, но рисковать не хотелось. Думаю, после побега пленных фашисты подняли на ноги все свои тыловые части на сотни километров вокруг.

Наконец, «рама» исчезла и больше не вернулась.

— Слава богу, — с облегчением произнёс я вслух и тут же пожелал. — Чтоб тебе на наших лётчиков нарваться и получить за всё хорошее.

Но не успел я успокоиться, как случилась ещё одна напасть: спереди донеслась перестрелка. В паре километрах на моём маршруте кто-то вёл бой. Судя по отсутствию ожесточенной пальбы, кого-то загнали в безвыходное положение и берут измором.

— А не этих бедолаг тут высматривала «рама»?', — задумался я.

Осторожность и паранойя, которые буквально выгнали все прочие чувства и желания с момента принятия мной Плана, толкали на то, чтобы свернуть в сторону и оставить место боя и его участников за спиной. «Всех не спасёшь», вот что шептали они мне. Я даже почти им поддался, пока что-то в глубине души, возможно, совесть пополам с гордостью вдруг не шепнули что-то в духе «прощальный аккорд обязателен, вдруг, это судьба?».

И я принял решение идти вперёд, не сворачивая.

На ускорении я пролетел большую часть расстояния между мной и сражающимися. А за полкилометра юркнул в кусты, где переждал момент восстановления энергии и двинулся дальше под маскировкой.

«Итак, что тут у нас?».

А был у нас луг с неширокой речкой и холмом, на котором стояла полуразрушенная башня из красного камня. Или нет, это остатки церкви. Со стороны луга к руинам лезли немцы, которых кто-то очень ловко отстреливал из винтовки. На дороге, шедшей с противоположной стороны луга от руин, стоял немецкий тентованный грузовик с дымящимся моторным отделением и пулевыми отверстиями в стекле. Чуть дальше мотоцикл. И ещё один лежал прямо на лугу, перевернутый колёсами кверху.

Кроме «мёртвого» железа, там были и вполне себе мёртвые люди, солдаты вермахта. Десяток их покрывали луг, ещё трое лежали на дороге. И сколько-то там пряталось за деревьями, растущими рядом с грунтовкой. Оттуда они постреливали по руинам, едва там замечали движение.

Стреляли только из винтовок и, понаблюдав десять минут, я узнал точное число немцев. Шестнадцать человек. То, что пулемётов не было, не могло не радовать. А вот возможное скорое прибытие подмоги — прямо наоборот. Так что, если я не передумал помогать защитникам церкви, то нужно действовать быстро.

Щёлк! Щёлк! Щёлк!

Отличная оптическая система и мощный компьютер нанокостюма помогли легко обнаружить врагов и перестрелять тех. Вражеских стрелков не спасли ни стволы деревьев, ни кочки. Заряды из гаусс-винтовки легко пробивали как древесину, так и мёрзлую землю.

На каждого хватило по одной пуле.

Выждав несколько минут, бросая взгляды по сторонам и в небо (а не появилась ли «рама»), я под маскировкой добрался до руин, где прилёг за кустиком шиповника, на котором давно не осталось ни одного листочка, зато висели ярко-оранжевые крупные плоды.

Как только энергия восполнилась, я прокрался к церкви и проскользнул внутрь через один из проломов, которых тут было великое множество.

И вновь затаился, прислушиваясь и осматриваясь, не пропуская ни сантиметра пространства.

Одного стрелка с мосинским карабином я увидел сразу, как оказался внутри развалин. Но не поверил в такую эффективность стрельбы, которую тот продемонстрировал и потому тщательно осмотрел всё здесь. И нашёл… труп.

«Надо же, всего один всю ту толпу на лугу положил? — искренне удивился я. — Или большую часть настрелял тот, кто уже остыл у стеночки?».

Убедившись, что больше тут нет никого, я скользнул к бойцу и легко его обезоружил. А в ответ раздался оглушительный женский визг.

— А-а-а-а!

А потом дважды хлопнул пистолет, и я почувствовал слабые удары пуль в грудь и живот. Когда тот… хм, та успела выхватить пистолет, я даже не заметил.

— А ну цыц! — рявкнул я, забирая из маленькой ладошки оружие. — Свои тут, свои. Лейтенант из группы особого назначения. Ты кто такая?

Получить ответы от девчонки удалось не сразу. Она смотрела на меня круглыми от шока глазами и молчала.

— Я ухожу, подр-руга, — прорычал я, устав от попыток получить от неё ответы. — Ты со мной?

А в ответ: хлоп-хлоп глазками, которые от удивления сейчас были похожи на анимешные.

— Нет? Тогда пока, — я повернулся к ней спиной и сделал три больших шага к пролому в стене. И только тогда незнакомка пришла в себя.

— Стой… те… да подождите же вы! — воскликнула она. Я услышал шорох шагов позади себя.

— Кто такая? — опять повернулся я к ней. — Только живо говори, пока к немцам подкрепление не пришло.

— А они…

— Там живых нет. По крайней мере, в радиусе нескольких сотен метров. И не увиливай от вопросов.

— Я не увиливаю! — задрала вверх грязный носик девушка. Хм, а быстро она пришла в себя, крепкая девчонка и явно не тепличная. Хотя, тут же сравнительно недавно гражданская война закончилась, и последствия её моя новая, э-э, знакомая должна была хлебнуть полной ложкой. А такие моменты сильно закаляют и взрослят.

— Ну и?

— Я Катя, — потупилась она.

Я хлопнул себя ладонью по лицу и — честно признаюсь — захотел скрыться с этого места поскорее, оставив эту дурёху здесь, выкручиваться самой.

Кажется, до неё дошло, что не имя меня интересует.

— Я радистка особой группы, у нас было задание от командования неподалёку отсюда, но немцы нас увидели и стали преследовать, пока не загнали сюда. Остались только я и Павел Митрофанович, — затараторила она, потом бросила взгляд на тело красноармейца и всхлипнула, глаза заблестели от готовых хлынуть из них слёз.

— Понятно. Сочувствую, только мёртвым уже не помочь.

— Мне задание нужно выполнить, товарищ… а вы кто? Я вам про себя всё рассказала, а вы ничего, — с неожиданным напором сказала она и посмотрела с неприкрытым подозрением.