— Немцев пойдём бить, — подмигнул я ему. — Поможем нашим войскам сражаться.

Подобравшись поближе к Великим Лукам, моя группа села в засаду на крупную автомобильную колонну немцев. Место выбрали в небольшом леске, вдоль которого протекала речка. За речкой раскинулся заливной луг, а за ним шла дорожная насыпь, по которой днём и ночью передвигались немцы.

От нас до дороги было метров девятьсот. И в этой точке она делала несколько изгибов из-за оврагов. По этой самой причине здесь вечно вся техника прижималась чуть ли не бампер в бамперу друг к другу. Просматривалась дорога на полкилометра, в одном месте участок пути скрывался за высоким подъёмом на очередном повороте, с другой за лесом, возле которого заканчивался луг.

Мы тишком ночью вырыли себе несколько окопов, замаскировали и сели в ожидании вкусной добычи. Так прошли около полутора суток.

— Товарищ лейтенант, — шёпотом окликнул меня Паршин, — кажись, дождались.

Я и Седов в этот момент отдыхали, оставив Паршина наблюдать за дорогой.

— Буди Седова, — приказал я, — и по местам.

— Есть!

Сам взял СВТ, закинул за спину гаусску и ужом пополз в сторону подготовленной позиции тридцатью метрами правее. Соскользнув в яму, я осмотрел винтовку, смахнул сухие травинки и несколько мелких жёлтых листочков, после чего передёрнул затвор и приник к прицелу.

Самозарядка была снайперским вариантом, снабжённым ПУ, а в магазине ждали своего часа бронебойно-зажигательные патроны. Девятьсот метров — дистанция немалая и дело даже не в расстоянии, а в убойной силе пуль, которые могли и не справиться с толстыми стальными стенками цистерн, растеряв мощь в пути. Но ничего другого не оставалось, так как гаусски были способны только сверлить дырки.

Сквозь прицел я наблюдал за колонной немецких машин с цистернами, приближающейся к изгибам дорожного полотна. Каждый такой трёхосный грузовик вёз примерно три с лишним тысячи литров топлива. По тому, что катили они в сторону фронта и сильно проседали на рессорах, я мог судить, что они были залиты «под пробку».

— Яуза и Кашира! Первому! Без приказа не стрелять! — я выпустил оружие из рук и взял в одну из них американскую радиостанцию.

— Яуза — принял!

— Кашира — принял!

Мои спутники были вооружены гауссками. Им в обязанность вменялось расстреливать двигатели грузовиков, превратив те в неподвижные мишени. Для маленького снаряда, влетающего в цель с сумасшедшей скоростью, не составит труда превратить сложный агрегат в кучку испорченных механизмов. Может быть, даже удастся поджечь, если будет повреждён топливный провод и бензин попадёт на раскаленный металл.

Среди десятков бензовозов виднелись несколько полугусеничных тягачей с брезентовыми крышами, простые тентованые грузовики и две легковушки.

— Яуза, Кашира! Огонь! — скомандовал я, после чего отложил рацию и взял СВТ.

Звуки выстрелов из оружия будущего даже я разбирал в своём костюме с трудом. С дороги же их было невозможно услышать. Зато было видно действие: сразу несколько головных машин задёргались, резко сбросили скорость и очень быстро остановились. Следующие за ними сбросили скорость и стали выбираться на встречную полосу, собираясь объехать преграду, и тоже попали под удар.

Всё, пробка на дороге создана.

Вряд ли немцы вообще что-то поняли: выстрелов не слышно, максимум что прозвучало — это стуки в двигателях, когда там пролетал шарик из высокопрочного сплава, круша всё на своём пути.

Едва возник затор впереди, как Седов и Паршин перенесли стрельбу на машины, спускающиеся с бугра. Три бензовоза повторили участь своих коллег в голове колонны. Едущие за ними сунулись вперёд и тут же резко дали задний ход, уходя под прикрытие дорожного подъёма.

«Дошло до некоторых, что не всё так просто», — хмыкнул я про себя, наводя острие вертикальной риски прицела на борта цистерны одного из грузовиков.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

После третьего попадания по машине забегали ярко-оранжевые языки пламени и к небу потянулись чёрные клубы дыма.

— Есть один, — прошептал я себе под нос и перевёл оружие на соседнюю машину.

Выстрел! Выстрел!

И там тоже вспыхнуло пламя.

И только сейчас немцы всполошились. Из тентованных грузовиков посыпалась пехота, которая покинула дорогу и залегла в сточной канаве на лугу, проходящей вдоль дорожного полотна. Часть солдат перебежала на другую сторону, исчезнув с моих глаз.

Заметив, как упали несколько вражеских солдат, словно, сбитых с ног невидимым кулаком великана, я схватил радиостанцию и со злостью произнёс:

— Кто там такой умный тратит боеприпас на солдат⁈ Приказ был портить технику, мать вашу!

— Яуза, первый. Виноват, — раздался голос Седова, через пару секунд после моей отповеди в эфире.

Какие-то машины стали съезжать с дороги. Несколько оказались на краю луга и стали спускаться к речке, видимо, чтобы дорожная насыпь прикрыла транспорт от обстрела с другой стороны. Судя по всему, водители просто не разобрались, откуда по ним ведут огонь.

— Машины на лугу не трогать! — приказал я. — Бить в первую очередь те, что хотят уйти на ту сторону и на дороге стоят.

И вновь вернулся к расстрелу бензовозов.

Опасения, что из-за дистанции особые патроны к винтовке окажутся малоэффективны, не оправдались. Может и не каждая попавшая в бензовоз пуля поджигала топливо, но их было несколько, и какая-то обязательно срабатывала.

Через пять минут боя, или скорее бойни, на дороге пылали десять бензовозов, ещё столько же стояли неподвижно, закупорив дорогу. Шесть машин съехали на луг и среди них оказались две легковушки, замеченные мной ранее.

С дороги так же раздавалась частая стрельба, но рядом не пролетела ни одна пуля. Думаю, что немцы до сих пор так и не догадались, откуда по ним ведётся такой смертоубийственный огонь, и стреляли, куда бог на душу положит.

Заметив на лугу у легковушек несколько человек в фуражках, я активировал снайперский вариант нанокостюма, который многократно увеличил картинку.

'Какие жирные клиенты, — с удовольствием подумал я, рассмотрев витые погоны, крестики на воротниках, немолодые лица и орденскую внушительную колодку на левой стороне кителя, где висел ещё один крест. Понравились мне и ярко-красные петлицы с витым шитьём.

— Яуза и Кашира! Всё внимание на луг! Уничтожить офицеров у машины! — приказал я.

Оптические прицелы на гаусс-винтовках были куда мощнее и лучше, чем ПУ, но всё равно на таком расстоянии — а там было больше семисот метров — не давали точной гарантии попадания. Всё же, человек поменьше, чем машина. Но вроде бы высшего немецкого офицера кто-то из моих бойцов свалил, судя по тому, как тело того ударилось о борт машины.

Сам стрелять не стал, чтобы дать шанс парням завалить немца и тем самым поднять личный моральный дух. Думаю, что записав на свой счёт «генерала», они перестанут кукситься и тосковать. Да и мой авторитет возрастёт, ведь только благодаря мне и получили, грубо говоря, такую серьёзную чёрточку на приклад.

— Молодцы! Уходим на вторую позицию! — скомандовал я, отстреляв два магазина по бензовозам на лугу.

Выскочив из окопа, я бегом помчался по краю леса в сторону, откуда откроется вид на часть дороги, что сейчас скрыта подъёмом.

Благодаря функции своего костюма, полкилометра я покрыл за минуту. Здесь меня ждал точно такой же окоп, как и на предыдущей позиции. А впереди, куда ближе, чем раньше, на дороге и обочинах скопилось не менее полусотни единиц автотранспорта — бензовозы из топливной колонны, грузовики с пехотой, несколько «ганомагов» и даже пять танков, «тройки» с пятьюдесятью миллиметровыми пушками и одна «четверка» с кургузым стволом калибром семьдесят пять миллиметров.

Солдаты из машин уже давно разбежались по полю и засели в кюветах, танки встали рядом с ними и из их люков в башнях торчали танкисты чёрных комбинезонах с биноклями в руках.

«Вот что вы там хотите увидеть-то?», — хмыкнул я, наводя угольник прицельной марки на голову танкиста машины с самой большой пушкой.